О ЯЗЫКОВОЙ ИГРЕ

(на примере фразеологизмов со словом ЛИЦО)

Н.А.ЕСЬКОВА

Жизнь языка трудно представить себе без языковой игры. Ее любят все – от ямщика до первого поэта. А лингвисты делают попытки обнажить механизм такой игры, чтобы объяснить, на чем основан эффект смешного, чем определяется то, что нам «доставляет удовольствие». Задача «поверять алгеброй гармонию» – не слишком благодарная: есть опасность сделать такой анализ скучным и даже испортить эффект от удачной игры.
И надо отдать должное отваге В.З. Санникова, не побоявшегося посвятить языковой игре серьезное и обстоятельное лингвистическое исследование и в целом преодолевшего подстерегавшие его опасности (см.: В.З. Санников. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999). Я, в свою очередь, «отваживаюсь» писать на эту тему после него.

Давно сказано, что человеческий язык – одно из величайших чудес. Что значит владеть языком? Это, коротко говоря, значит уметь практически реализовать сложнейший механизм, об устройстве которого говорящий не имеет понятия. А если ему попытаться растолковать некоторые детали устройства этого механизма, он вряд ли много поймет, но очень удивится.

Маленькое отступление. Диалектологом записана следующая фраза от «объекта» диалектологического обследования: «Все л’ажи, да л’ажи, до каких пор л’ижать?». Попробуй объясни этой «бабушке», что она, никогда не ошибаясь, реализует механизм диссимилятивного яканья – расподобления гласных ударного и предударного слога: перед ударным и произносится а, перед ударным а произносится и.

После этого предисловия рискну подвергнуть действию лингвистического скальпеля некоторые факты языковой игры. Материалом послужили разные тексты, в том числе газетные. В тех случаях, когда примеры принадлежат известным «газетным остроумцам», указываются фамилии.
Очень благодарным материалом для склонных к игре словами авторов оказалось слово лицо в разных значениях и сочетаниях и его «сниженные квазисинонимы» (морда и др.).
Самый простой случай, можно сказать, лежащий на поверхности (и потому представленный иной раз одинаковым обыгрыванием у разных авторов), – «переделка» фразеологизмов со словом лицо с целью «приспособить» их к животным.

Дородный бык мычал в недоуменьи:
«Ярмо... Труд в поте морды... О Эдем <...>

(Саша Черный. Несправедливость, 1910)

И Боб, как картофель,
Отрезавший профиль
И на день продавший купцу,
С тактичной, хорошей
Соседскою лошадью
Встретился мордой к лицу.

(В.Инбер. О мальчике с веснушками, 1925)

(Боб согласился для рекламы пасты вывести веснушки с половины своего лица, так что над ним смеялись «люди и кони». Забавно, что фразеологизм «переделан» так, что морда оказывается у мальчика, а не у лошади.)
«Есть собака, рыжая лайка с еврейским именем “Роза”, которое ей никак не к морде». (А.Эфрон. Письмо к Б.Пастернаку, 1949) «Рыжик успел только крикнуть: “Большие новости!” – и сразу пустился бежать, потому что выражение морды Тузика ясно показывало, что шутить с ним опасно». (Перевел Б.Заходер. Ян Грабовский. Муха с капризами, 1959) «Когда у лося, быка или коровы есть желание подраться, а это бывает довольно часто, у них появляется не совсем приятное выражение морды». (Перевел К.Мельников. Э.Кольер. Трое против дебрей, 1973) «...помнил каждую овцу, так сказать, в лицо (точнее, по-видимому, сказать: в морду)...» (В.Берков. Исландия без гейзеров. «Новый мир», 1968)
Очень интересна такая «переделка» фразеологизма показать товар лицом.
(Журналист рассказывает о своей попытке продать щенят на «Птичке», как именуют Птичий рынок.) «Не успел я расположиться и продемонстрировать свой товар, так сказать, мордочкой, как ко мне подошел гражданин со змеей...». («Московская правда», 1991)
И уж совсем изощренная переделка грамматического термина категория лица в категорию морды родилась экспромтом в семинаре А.А. Реформатского
(в МГорПИ им. Потемкина в 1949 г.), когда обсуждалось соотношение категории лица с категорией одушевленности–неодушевленности по В.В. Виноградову. К этой новоназванной категории автор экспромта Саша Калинин отнес, естественно, названия животных. (Об Александре Васильевиче Калинине см. статью В.П. Григорьева в 9-м, дополнительном томе КЛЭ.)
Вот случай замены во фразеологизме лица мордой уже не по отношению к животным.

«Это истинная картина, я все фамилии знаю, что она указывает. И в морды многих сукиных сынов помню». (В.Панова. Сентиментальный роман, 1958)
Гораздо тоньше следующий случай, где, наоборот, словом лицо заменен в составе фразеологизма его «сниженный квазисиноним» (более грубый, чем морда).

«Три упомянутых кандидата подали иск на 30 миллионов рублей. Видимо, по 10 на лицо. (Обратите внимание, граждане судьи, как я облагородил общепринятый в этих случаях словесный оборот.)» (Ю.Соколов. «Известия», 1994)

Применяя фразеологизм знать (узнавать) в лицо не по отношению к человеку, обычно употребляют кавычки.
(Рассказ о старике, долго ездившем на трамвае с «неразменным» сторублевым билетом. Когда удалось наконец заставить его разменять купюру, ее вывесили для обозрения.) «Она провисела там несколько дней. Перед ней толпились кондукторы, узнавали “в лицо” и смеялись» (К.Паустовский. Беспокойная юность, 1955). «Поэт и писатель каждое дерево, каждую птицу должен знать “в лицо” и по имени». (С.Львов. Встречи разных лет. «Воспоминания о Константине Паустовском», 1975)

А вот случай соединения воедино фразеологизма знать в лицо и сочетания научное лицо:
«Словом, корреспондент и адресат знают друг друга, так сказать, в научное лицо» («Литературная газета», 1977).
В следующем примере тот же (несколько трансформированный) фразеологизм соединен с «печально модным» в наши дни сочетанием:
«Стражи порядка повсюду узнавали его. Словно он, тихий, законопослушный гражданин, был давно и хорошо знаком в лицо – в его лицо кавказской национальности – любому милиционеру». (А.Плутник. «Общая газета», 2000)

А вот пример «распространения» фразеологизма на одно лицо:
«Но кто сказал, что кони Апокалипсиса все на одно, ракетно-ядерное лицо?» (С.Кондрашов. «Известия», 1995).
Слово лицо в значении ‘человек как отдельный индивидуум’ входит в устойчивые сочетания юридическое лицо, физическое лицо, духовное лицо. Они тоже благодарный материал для обыгрывания.
(Речь идет о порядке оформления права торговать в палатке, чем занимается «женщина в очках».) «Ей, грубо говоря, плевать на ваше симпатичное и мое не очень физические лица, ей надо выяснить ваше истинное, а значит, юридическое лицо. <...> Никакого другого лица, кроме полученного от рождения, у вас, понятное дело, нет. И тогда <...> женщина посылает вас в один из филиалов Московской регистрационной палаты, где вам и объяснят, что нужно делать, чтобы обрести искомое юридическое лицо». (Р.Арифджанов. «Известия», 1996) «Понятно, что ответчики тоже не ударят в грязь юридическим лицом и постараются от нас отбиться». (Б.Брон-штейн. «Известия», 1993) «Дело расследует воспитанник семинарии, зеленый берет по кличке “Проповедник”. Бывшее духовное лицо делает так: играет со всеми в карты, а тех, кто проигрывает, бьет даже не по духовному лицу, а просто по морде». (В.Горчаков, С.Мостовщиков. «Известия», 1993)

Вот еще интересный случай игры со словом лицо не в основном значении:
«Где этот предел необходимой обороны для штатского невооруженного необученного лица, а тем более личика?» (Ю.Соколов. «Известия», 1991)
Эффект основан на том, что уменьшительное личико имеется только в основном, прямом значении. Продолжая эту игру, можно, например, сказать, что в пьесе о детях есть (наряду с действующими лицами) действующие личики.

В заключение – о том, какую «отповедь» получил у Маяковского имевший широкое хождение в 20-е годы фразеологизм лицом к чему-н.

«Лицом к деревне»
		заданье дано, –
за гусли,
	поэты-други!
Поймите ж –
	лицо у меня
		одно –
оно лицо,
	а не флюгер.

(Верлен и Сезан, 1925)

(Удивительно, что это написано в том самом году, когда поэт призывал Госплан «потеть в дебатах», давая ему «заданья на год», и выражал желание, «чтоб над мыслью времен комиссар с приказанием нависал».)