ИНФОРМАЦИЯ
Е.С. АНТОНОВА
г. Москва
Традиции возвращаются
Участники I съезда:
Е.С. Антонова (г.Москва), И.Р. Калмыкова (г. Ярославль), Н.Д. Тамарченко
(г.Москва)
Встречи с учеными, методистами, опытными учителями
для педагога бесценны. Большим событием становится для школьной
общественности марафон, проводимый ежегодно газетой «Первое сентября»,
таким событием, казалось, должен был стать и I Всероссийский съезд
методистов и учителей-словесников в Санкт-Петербурге, прошедший с 21 по
23 октября с.г.
Хочется напомнить, что сто лет назад, в 1903 году, в
Петербурге был созван съезд преподавателей русского языка военно-учебных
заведений. Через тринадцать лет попытка учителей собраться была
повторена: с 27 декабря 1916 года по 4 января 1917 года в Петрограде
прошел I Всероссийский съезд преподавателей русского языка и
словесности. Подробное изучение материалов съезда 1916 г. (это была
солидная часть моей кандидатской диссертации) и участие в заседаниях
нынешнего съезда заставляет меня невольно сравнивать эти два
исторических события. Трудно переоценить значение решений, которые были
приняты на том далеком от нас форуме педагогической общественности: все
продуктивные идеи ученых-лингвистов и учителей-словесников были положены
в основу новых школьных программ, безусловно, продвинувших советскую уже
школу по пути совершенствования процесса обучения. В связи с этими
сравнениями у меня возникли соответствующие ожидания и одновременно
вопросы.
Почему опять I Всероссийский? Мы отказываемся от
своего прогрессивного наследия? Мы возвращаемся к традициям или снова
предпочитаем «отрясать прах с наших ног»? Конечно, социокультурная
ситуация изменилась до неузнаваемости, но проблемы, стоявшие перед
учителями начала ХХ века, как это ни удивительно, остались актуальными и
по сей день: чему учить, как учить и, наконец, как поднять престиж (и
моральный, и материальный) школьного преподавателя русского языка и
литературы?
Состав обоих съездов выглядел весьма
представительным: все наиболее известные ученые-лингвисты, словесники и
методисты – А.Алферов, В.Голубков, Н.Кульман, М.Рыбникова, П.Сакулин,
Д.Ушаков, Ф.Фортунатов, А.Шахматов, Л.Щерба и др. – принимали активное
участие в выработке решений в начале ХХ века, и в начале ХХI века на
заседаниях мы услышали и увидели многих ведущих ученых-методистов,
авторов действующих программ и учебников по русскому языку и литературе
– Г.Беленького, Л.Вербицкую, Г.Ионина, А.Княжицкого, А.Кутузова,
С.Львову, В.Маранцмана, Т.Рамзаеву, Л.Рыбченкову, Н.Тамарченко и др. Уже
по неполному перечислению именитых делегатов можно определить и первое
отличие: в начале прошлого века больше обсуждалось обучение русскому
языку, в начале нынешнего – литературе. И здесь сразу же хочется
отметить самую важную, пожалуй, особенность современной школьной
ситуации – сближение учебных предметов русского языка и литературы. Если
в начале ХХ века школьная словесность была на необычайной высоте и ей не
хватало лингвистического обеспечения, то к началу ХХI века мы пожинаем
горькие плоды отказа от словесности в пользу школьного предмета
«литература», который трагическим образом был отделен от своего «тела» –
языка. Соотношение двух дисциплин – «русский язык» и «литература» –
проблема, которая на нынешнем съезде разделила участников на два лагеря,
но не была разрешена.
Учителя, которым давали «свободный микрофон» на
пленарных заседаниях и предоставляли слово в секциях, говорили о
необходимости сближения, интеграции русского языка и литературы. Без
этого воссоединения предмет «русский язык» превращается в собрание
правил и трудоемких формальных разборов, которые в реальной жизни нигде
и никогда не пригодятся, а уроки литературы выхолащиваются рассуждениями
с чужого голоса учителя и школьников о программном произведении, которое
дети не читали, потому что никто их этому не учит. Изучать родную
литературу можно только опираясь на язык – это стало очевидным учителям
и ученым, практикующим в школе. Это позволило бы нашему народу (да-да,
народу, потому что в школе проживает свою жизнь все население нашей
страны, сначала в качестве учеников, а потом в качестве родителей или
школьных учителей) развивать ту самую духовность. Это позволило бы
решить и не менее важные организационные вопросы школьного преподавания
словесности, которая бессмысленным образом разделена на ряд
изолированных друг от друга предметов – «русский язык», «литературу»,
дополнительно вводимые, но с неопределенным содержанием «риторику» и
«словесность», – сократить нагрузку на детский (и взрослый, между
прочим) организм.… Школьные и вузовские преподаватели убедительно
обосновывали необходимость воссоединения разлученных предметов,
демонстрировали издания – инновационные методики – как результат
творческих поисков. Высказывалось мнение: пересмотреть содержание
названных дисциплин, разработать смежную дисциплину, условно называемую
«анализом текста».
У одного из зданий Петербургского педагогического
университета им. А.И. Герцена. г.Санкт-Петербург
Не случайно больше всего времени на пленарных и
секционных заседаниях заняло обсуждение проблем Единого государственного
экзамена. Удивительная особенность наших руководителей – ставить телегу
впереди лошади! Форма контроля знаний, умений и навыков – далеко не
главный компонент в методической системе обучения. Мы еще не
определились с целями, содержанием образования, принципами и методами –
а все эти проблемы были заявлены для обсуждения съездом, – но уже
внедрили форму контроля в виде тестов, к которым никогда прежде не
готовили учеников! Неудивительно, что учителя проявляли
гипертрофированный интерес к тому, как будут оценивать их труд: здесь уж
не до содержания образования, здесь один путь – натаскивать. Форма,
поставленная во главу угла, и содержание деятельности делает формальным.
Отвлекаясь от съезда, хочется, кстати, сказать, что
последние исследования сотрудников Психологического института РАО
выявили две главные причины низкой успеваемости наших учеников:
отсутствие мотивации к учению и неумение читать. Школьные учебники
совершенно не учитывают психофизиологических особенностей ребенка. И
составители программ, и, к сожалению, большинство учителей до сих пор
ориентируются на программу и учебные материалы, но не на растущую
личность, ради которой, собственно, все эти документы и
создаются. Коллектив лаборатории Психологического института РАО под
руководством академика Г.Г. Граник разрабатывает единую серию учебников
нового поколения с 1-го по 11-й класс. Они учат пониманию текстов, в них
соединяются курсы русского языка и литературы. Однако этот учебный
комплекс доступен лишь московским школам, являющимся экспериментальными
площадками. Здесь уместно, на мой взгляд, сказать о странностях
информирования учителей: складывается впечатление, что образовательные
ведомства не заинтересованы в сборе и распространении передового опыта.
Подтверждает это также полное отсутствие информации о созыве данного
съезда.
Возвращаясь к работе съезда, я с трудом пытаюсь
выделить некие четкие содержательные линии обсуждения заявленных
проблем. Иногда звучали справедливые высказывания о необходимости
принять важные решения: снижение нагрузки учителя-словесника,
предоставление ему большей самостоятельности в выборе учебных
материалов, отмена ЕГЭ до принятия документов о модернизации содержания
литературного и языкового образования. Высказывалось здравое мнение о
том, что делегаты призваны объявить государству и обществу о проблемах
школьных словесников и поэтому необходимо разделить все вопросы по трем
основным направлениям: политическому, экономическому и методическому, а
для этого разделиться и выработать юридически грамотные адресные
резолюции. Но слова эти тонули в лавине следующих друг за другом
предложений более частного характера. Слова, слова, слова…
Пушкинский Дом. г. Санкт-Петербург
Собственно говоря, участники съезда воспроизводили
известную в нашей современной общественной жизни ситуацию – полное
отсутствие коммуникации, т.е. беседы с целью взаимопонимания и
взаимодействия. А ведь именно этому мы, словесники, должны научить
наших школьников. Демонстрируя умение говорить только о своем и неумение
слушать чужое, иное, другое, участники съезда – от высоких чиновников до
самых простых ученых и учителей, – сами того не сознавая, выявили
актуальность новых подходов к обучению русскому языку и литературе в
единстве, в основу которых положено представление речевой деятельности.
Воистину: врачу, исцелися сам!
Проблемы речевой деятельности составляют сегодня
содержание многих смежных наук: современного русского языка, лингвистики
текста, лингвопрагматики, литературоведения, герменевтики, семиотики,
теории коммуникации. И, конечно же, пришло время ввести новый учебный
предмет для школы, цель которого – вырастить человека, умело
ориентирующегося в любой языковой ситуации, способного импровизировать в
соответствии с быстро меняющимися условиями. Этого требует современная
жизнь, и школа должна соответствовать этим требованиям.
Если своими руководящими инструкциями мы заставляем
учителя формально обучать школьников, то тем самым мы и создаем
условия для чудовищных печатных изданий типа решебников, вариантов
сочинений или «краткого пересказа программных классических
произведений». Поэтому принять резолюцию о запрете таких изданий, как
это было предложено делегатам съезда, – значит продемонстрировать полную
свою несостоятельность и глупость: школьная практика рождает спрос.
Изменятся содержание обучения и формы его контроля – эта продукция
исчезнет за ненадобностью. А сейчас она необходима как воздух:
современный школьник задыхается от перегрузок. Простите нас, ребята, мы
учились в такой же школе, нас никто не научил ориентироваться в
ситуации, импровизировать в соответствии с быстро меняющимися условиями!
Мы даже не научились доводить дело до какого-нибудь конца: резолюции
съезда так и не были утверждены. Кто-то избрал какой-то координационный
совет, который доработает какие-то предложения...… Неопределенные
местоимения точно передают состояние большинства участников съезда.
Теперь я понимаю, почему спустя почти сто лет после I
Всероссийского съезда учителей-словесников проходил опять I
Всероссийский съезд методистов и учителей-словесников. А вы поняли?
|