КУЛЬТУРА РЕЧИ
Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН

Что делать с сапогами, чулками и носками?

Конечно, речь не о том, как и с чем все это носить. Вопросы у многих вызывает склонение этих существительных в родительном падеже множественного числа.

Со школьной скамьи всем известно: если есть сапоги, чулки и носки, то нет сапог, чулок, но  – носков. Есть даже такая «запоминалка» у школьников: «длиннее» то слово, что обозначает более короткий предмет туалета, у чулок длина больше, чем у носков, а на письме они – короче. Однако школьные учебники… отстали от жизни.

Дело в том, что в авторитетных словарях уже давно указываются две формы слова носки. И в академическом «Русском орфографическом словаре» под редакцией В.В. Лопатина, и в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Н.Ю. Шведовой форма родительного падежа носок соседствует с формой носков, привычной со школьной скамьи, причем указывается первой, а значит, это и есть рекомендуемая норма.

Тех, кто готов воскликнуть: «Нет, носков мы не отдадим!» – можно успокоить: никто их пока не отнимает. Но, по всей вероятности, форма эта сама отомрет. Как это произошло с аналогичными формами других слов, обозначающих парные предметы. В «Практической стилистике русского языка» Ю.А. Бельчикова написано: «Слова, обозначающие парные предметы, в родительном падеже множественного числа, как правило, имеют нулевое окончание». И примеры приводятся: ботинок – пара ботинок, валенок – пара валенок, сапог – пара сапог… Между тем вариант сапогов был единственно правильным еще в XIX веке. Например, во «Взбаламученном море» А.Ф. Писемского кадет жаловался: «…к несчастью моему, не имею не только что на обмундировку, но даже купить получше смазных сапогов для выхода из корпуса по праздникам». Или в «Палате № 6» А.П. Чехова: «“Господи, помилуй нас, грешных!” – вздохнул благолепный Сергей Сергеич, старательно обходя лужицы, чтобы не запачкать своих ярко вычищенных сапогов». И, наконец, у Л.Н. Толстого в романе «Воскресение»: «…за девушкой пробежал мужик, стуча гвоздями толстых сапогов». Чулок в XIX в. тоже не носили. Вот, скажем, один из героев «Очерков бурсы» Н.Помяловского так разнашивал тесную обувь: «Оставшись в одних чулках, принялся бродить по воде, как будто и в самом деле превратился в большую рыбу. После такой операции он надел сапоги сверху мокрых чулков и долго ходил по двору». Если брать «наиклассическую» классику, то показательным будет пример из А.С. Пушкина: его граф Нулин едет в Петрополь «С запасом фраков и жилетов, Шляп, вееров, плащей, корсетов, Булавок, запонок, лорнетов, Цветных платков, чулков a jour, С ужасной книжкою Гизота, С тетрадью злых карикатур, С романом новым Вальтер-Скотта, С bon-mots парижского двора, С последней песней Беранжера, С мотивами Россини, Пера, Et cetera, et cetera». Постепенно «правильные» окончания отмирали. Форма чулков с пометой «устарелая» еще приводится в «Практической стилистике» Ю.А. Бельчикова с комментарием: следы ее сохранились во фразеологизме синий чулок (среди моих подруг, например, синих чулков нет). Но сапогов там нет. Хотя приводятся две параллельно существующие, равноправные формы родительного множественного существительного боты: ботов и бот.

Так вот, скорее всего носки и боты рано или поздно перестанут занимать исключительное положение в ряду названий других парных предметов и начнут склоняться по их образцу. В общем-то уже начали.

Может, и школьные учебники пора привести в соответствие с языковой действительностью?

Ольга СЕВЕРСКАЯ,
кандидат филологических наук,
старший научный сотрудник ИРЯ РАН,
ведущая программы «Говорим по-русски!»
на радио «Эхо Москвы»