Владимир Степанов
«Начала и концы»
Литературная
викторина
В этой викторине по классической
русской литературе XVIII–XIX вв. использованы
романы, повести и рассказы А.С. Пушкина, М.Ю.
Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М.
Достоевского, Л.Н. Толстого, Н.Г. Чернышевского,
М.Е. Салтыкова-Щедрина, И.А. Гончарова и Н.С.
Лескова, пьесы Д.И. Фонвизина, Н.В. Гоголя, А.Н.
Островского и А.П. Чехова. В основном при подборе
материала мы ориентировались на школьную
программу по предмету «Русская литература»;
потом список программных произведений был
несколько расширен, так как в него были включены
и другие произведения, пользующиеся
популярностью у читателей, и любимые автором
викторины.
В качестве вопросов представлены
первые или последние фразы из широко известных
классических произведений названных авторов;
состязающимся предлагается узнать приведенную
цитату и сказать, откуда она взята.
При этом автор должен заметить, что при
составлении викторины он не совсем формально
подходил к проблеме определения начала или конца.
Например, любые эпиграфы всегда пропускались.
Некоторую сложность представляло то, что многие
большие произведения имеют авторские
предисловия и послесловия (среди них и так
называемые предисловия-мистификации от
вымышленного издателя, и вынесенные самим
писателем в конец романа «дополнения»), не говоря
уже о том, что в современных изданиях классики
иногда после самого текста следуют главы,
выпущенные по тем или иным причинам в
прижизненных изданиях. В этой ситуации вопрос о
том, что считать «настоящим» началом или концом,
не всегда имеет однозначный ответ. Таким образом,
может получиться, к примеру, что у какого-нибудь
романа начало не одно, а два, а конца и
вовсе целых три. Обдумав все это, автор викторины
решил не следовать никакому определенному
алгоритму, а полагаться на свои литературные
пристрастия, и поэтому не стоит удивляться, что
для одного произведения в качестве начала
приведена первая фраза преди-словия, для другого
– первая фраза текста, начинающегося после
предисловия, а для третьего – и то, и другое.
Отметим также, что среди классического
достояния русской литературы встречаются
«бесконечные» произведения. Речь идет, конечно,
не о том, что некоторые из использованных в
викторине романов насчитывают более тысячи
страниц, а о том, что русская литература занимает,
возможно, первое место в мире по количеству
незаконченных произведений (только среди прозы
Пушкина таких не менее четырех). Поэтому в
подобных случаях в качестве конца пришлось
использовать те фразы, на которых текст
обрывается.
Другой важной проблемой при
составлении викторины явилось то, что, стремясь
ввести читателя в курс дела, русские писатели
старались сразу сообщить, как зовут главного
героя или его отца, где он живет, чем занимается и
т.д. Естественно, легко узнать «Капитанскую
дочку», когда уже в первом предложении
употребляется фамилия Гринев. Решение вопроса о
том, следует ли настолько упрощать состязающимся
жизнь, автор викторины перекладывает на плечи
ведущих; вы можете либо опускать эти имена, либо
подсказывать участникам, зачитывая цитату без
купюр. Возможно, многое стоит убирать в
немногочисленных драматических цитатах
(например, в чеховском тексте ремарки иногда
превосходят по объему слова персонажей). То, что
автор считает полезным опускать, приведено в квадратных
скобках.
* * *
Автор приносит искреннюю благодарность И.Б.
Иткину за помощь при составлении викторины.
0. (Разминочный.) Начало:
[Городничий.] Я пригласил вас, господа, с тем,
чтобы сообщить вам пренеприятное известие. К нам
едет [ревизор].
1. Начало:
Все счастливые семьи похожи друг на друга,
каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
2. Начало:
Как только ударял в Киеве поутру довольно
звонкий семинарский колокол, висевший у ворот
Братского монастыря...
3. Начало:
Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского
офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у
полкового командира или в жидовском трактире;
вечером пунш и карты.
4. Конец:
Наши медики по вскрытии трупа совершенно и
настойчиво отвергли помешательство.
5. Начало:
Несколько лет тому назад в одном из своих
поместий жил старинный русский барин [Кирила
Петрович Троекуров]. Его богатство, знатный род и
связи давали ему большой вес в губерниях, где
находилось его имение.
6. Начало:
[Предисловие.] Во всякой книге предисловие
есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или
служит объяснением цели сочинения, или
оправданием и ответом на критики.
7. Конец:
В первом случае надо было отказаться от
сознания неподвижности в пространстве и
признать неощущаемое нами движение; в настоящем
случае – точно так же необходимо отказаться от
сознаваемой свободы и признать неощущаемую нами
зависимость.
8. Начало:
[Чарский] был один из коренных жителей
Петербурга. Ему не было еще тридцати лет; он не
был женат; служба не обременяла его.
9. Начало:
Когда император Александр Павлович окончил
венский совет, он захотел по Европе проездиться и
в разных государствах чудес посмотреть.
10. Конец:
Козаки живо плыли на узких двухрульных
челнах, дружно гребли веслами, осторожно минали
отмели, всполашивая подымавшихся птиц, и
говорили про своего атамана.
11. Конец:
– Ой ли! – сказал обрадованный [гробовщик].
– Вестимо так, – отвечала работница.
– Ну, коли так, давай скорее чаю да позови
дочерей.
12. Конец:
– Сейчас расскажу тебе: дай собраться с
мыслями и памятью. А ты запиши: может быть,
кому-нибудь пригодится.
И он рассказал ему, что здесь написано.
13. Начало:
В ворота гостиницы губернского города NN
въехала довольно красивая рессорная небольшая
бричка, в которой ездят холостяки...
14. Конец:
В тот же день [Марья Ивановна], не
полюбопытствовав взглянуть на Петербург,
обратно поехала в деревню...
15. Конец:
Неужели любовь, святая, преданная любовь, не
всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное,
бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы,
растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими
невинными глазами: не об одном вечном
спокойствии говорят нам они, о том великом
спокойствии «равнодушной» природы; они говорят
также о вечном примирении и о жизни бесконечной...
16. Начало:
[Алексей Федорович Карамазов] был третьим
сыном помещика нашего уезда [Федора Павловича
Карамазова], столь известного в свое время (да и
теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и
темной кончине своей, приключившейся ровно
тринадцать лет назад, и о которой сообщу в своем
месте.
17. Конец:
[Фирс.] ...Жизнь-то прошла, словно и не жил... (Ложится.)
Я полежу... Силушки-то у тебя нету, ничего не
осталось, ничего... Эх, ты... недотепа!.. (Лежит
неподвижно.)
18. Начало:
Иной раз в наших местах задаются такие
характеры, что как бы много лет ни прошло со
встречи с ними, о некоторых из них никогда не
вспомнишь без душевного трепета. К числу таких
характеров принадлежит купеческая жена
[Катерина Львовна Измайлова], разыгравшая
некогда страшную драму, после которой наши
дворяне, с чьего-то легкого слова, стали звать ее [леди
Макбет Мценского уезда].
19. Конец:
«...но жизнь моя теперь, вся моя жизнь,
независимо от всего, что может случиться со мной,
каждая минута ее – не только не бессмысленна,
какою была прежде, но имеет несомненный смысл
добра, который я властен вложить в нее!»
20. Конец:
Сказывают, что [Сильвио], во время возмущения
Александра Ипсиланти, предводиом этеристов и был
убит в сражении под Скулянами.
21. Начало:
Давно уже имел я намерение написать историю
какого-нибудь города (или края) в данный период
времени, но разные обстоятельства мешали этому
предприятию.
22. Начало:
[Лопахин.] Пришел поезд, слава Богу. Который
час?
[Дуняша.] Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло.
23. Начало:
Поутру 11 июля 1856 года прислуга одной из
больших петербургских гостиниц у станции
Московской железной дороги была в недоумении,
отчасти даже в тревоге.
24. Начало:
[Часть первая.] Я ехал на перекладных из
Тифлиса. Вся поклажа моей тележки состояла из
одного небольшого чемодана, который до половины
был набит путевыми заметками о Грузии.
25. Конец:
– Боже мой, Боже мой! – сказала [Марья
Гавриловна], схватив его руку; – так это были вы! И
вы не узнаете меня?
[Бурмин] побледнел... и бросился к ее ногам...
26. Конец:
Причем не позабыл, по прежней привычке своей,
утащить старую подошву от сапога, валявшуюся на
лавке.
27. Конец:
15. В остальном поступать по произволению.
28. Начало:
– Eh bien, mon prince. Genes et Lucques ne sont plus que des apanages, des
поместья, de la famille Buonaparte.
(Перевод: «Ну, князь, Генуя и Лукка
поместья фамилии Бонапарте».)
29. Начало:
Последние пожитки [гробовщика Адриана
Прохорова] были взвалены на похоронные дроги, и
тощая пара в четвертый раз потащилась с
Басманной на Никитскую, куда [гробовщик]
переселялся всем своим домом.
30. Начало:
Мы плыли по Ладожскому озеру от острова
Коневца к Валааму и на пути зашли по корабельной
надобности в пристань к Кореле.
31. Начало:
В Гороховой улице, в одном из больших домов,
народонаселения которого стало бы на целый
уездный город, лежал утром в постели, на своей
квартире [Илья Ильич Обломов].
32. Начало:
Однажды играли в карты у конногвардейца
[Нарумова].
33. Начало:
[Медведенко.] Отчего вы всегда ходите в
черном?
[Маша.] Это траур по моей жизни. Я несчастна.
34. Конец:
Я приглашаю рассмотреть ближе свой долг и
обязанность земной своей должности, потому что
это уже нам всем темно представляется, и мы едва...
35. Конец:
Потом он примолвил, несколько подумав:
— Да, жаль беднягу... Черт же его дернул ночью с
пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у
него на роду было написано!..
Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще
не любит метафизических прений.
36. Начало:
– Что, Петр, не видать еще? – спрашивал 20 мая
1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко
постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с
небольшим, в запыленном пальто и клетчатых
панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого
малого с беловатым пухом на подбородке и
маленькими тусклыми глазенками.
37. Конец:
[Стародум (указав на г-жу Простакову).] Вот
злонравия достойные плоды!
38. Конец:
– Если вам теперь не угодно слушать, я,
разумеется, должен отложить продолжение моего
рассказа до того времени, когда вам угодно будет
его слушать. Надеюсь дождаться этого довольно
скоро.
39. Начало:
В одной из отдаленных наших губерний
находилось имение [Ивана Петровича Берестова]. В
молодости своей он служил в гвардии, вышел в
отставку в начале 1797 года, уехал в свою деревню и
с тех пор он оттуда не выезжал.
40. Конец:
[Жандарм.] Приехавший по именному повелению
из Петербурга чиновник требует вас сей же час к
себе. Он остановился в гостинице.
41. Конец:
Работники, конечно, умеют ценить выгоды,
доставляемые им практическими приспособлениями
механической науки, но о прежней старине они
вспоминают с гордостью и любовью. Это их эпос, и
притом с очень «человечкиной душою».
42. Конец:
[Томский] произведен в ротмистры и женится на
княжне Полине.
43. Конец:
Но тут уж начинается новая история, история
постепенного обновления человека, история
постепенного перерождения его, история
постепенного перехода из одного мира в другой,
знакомства с новою, доселе совершенно неведомою
действительностью. Это могло бы составить тему
нового рассказа, – но теперешний рассказ наш
окончен.
44. Конец:
Но последствия их оправдали; грозные
посещения, пожары и грабежи прекратились. Дороги
стали свободны. По другим известиям узнали, что
[Дубровский] скрылся за границу.
45. Конец:
[Дорн] (перелистывая журнал) [Тригорину].
Тут месяца два назад была напечатана одна
статья... письмо из Америки, и я хотел вас
спросить, между прочим... (берет [Тригорина] за
талию и отводит к рампе) ...так как я очень
интересуюсь этим вопросом... (Тоном ниже,
вполголоса.) Уведите отсюда куда-нибудь [Ирину
Николаевну]. Дело в том, что [Константин
Григорьевич] застрелился...
46. Начало:
Кто не проклинал [станционных смотрителей],
кто с ними не бранивался? Кто в минуту гнева не
требовал от них роковой книги, дабы вписать в
оную свою бесполезную жалобу на притеснение,
грубость и неисправность?
47. Конец:
– И вечно так, всю жизнь рука в руку! Ура
[Карамазову]! – еще раз восторженно прокричал
Коля, и еще раз все мальчики подхватили его
восклицание.
48. Начало:
– А поворотись-ка, сын! Экий ты смешной какой!
49. Конец:
История прекратила течение свое.
50. Конец:
– Ага! – сказал [Муромский], – да у вас,
кажется, дело совсем уже слажено...
Читатели избавят меня от излишней
обязанности описывать развязку.
51. Конец:
Скучно на этом свете, господа!
52. Начало:
Отец мой [Андрей Петрович Гринев] в молодости
своей служил при графе Минихе и вышел в отставку
премьер-майором в 17... году.
53. Начало:
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время,
под вечер один молодой человек вышел из своей
каморки, которую нанимал от жильцов в С-м
переулке, на улицу и медленно, как бы в
нерешимости, направился к К-ну мосту.
54. Начало:
В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную,
жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила
Гаврилович Р**. Он славился во всей округе
гостеприимством и радушием; соседи поминутно
ездили к нему поесть, попить, поиграть по пяти
копеек в бостон с его женою, а некоторые для того,
чтобы поглядеть на дочку их, [Марью Гавриловну],
стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу.
55. Конец:
[Кабанов.] Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем
остался жить на свете да мучиться! [(Падает на
труп жены.)]
56. Начало:
Приступая к описанию недавних и столь
странных событий, происшедших в нашем, доселе
ничем не отличавшемся городе, я принужден, по
неумению моему, начать несколько издалека, а
именно некоторыми биографическими
подробностями о талантливом и многочтимом
[Степане Трофимовиче Верховенском]. Пусть эти
подробности послужат лишь введением к
предлагаемой хронике, а самая история, которую я
намерен описывать, еще впереди.
57. Конец:
И я дал мальчишке пятачок и не жалел уже ни о
поездке, ни о семи рублях, мною истраченных.
58. Начало:
[Г-жа Простакова (осматривая кафтан на
Митрофане).] Кафтан весь испорчен. Еремеевна,
введи сюда мошенника Тришку.
59. Конец:
Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и
становится ветром разорванный в куски воздух;
летит мимо все, что ни есть на земли, и косясь
постораниваются и дают ей дорогу другие народы и
государства.
60. (Дополнительный.) Заметим для
начала, что деление литературы на прозу и поэзию
несколько условно. Теперь вопрос: какое
произведение, традиционно (и в целом заслуженно)
считающееся прозаическим, заканчивается
следующими словами:
Но только утренней порфирой
Аврора вечная блеснет,
Клянусь – под смертною секирой
Глава счастливцев отпадет.
Его ланиты
Пух первый нежно оттенял;
Восторг в очах его сиял;
Страстей неопытная сила
Кипела в сердце молодом...
И с умилением на нем
Царица взор остановила.
Ответы – в одном из следующих номеров.