Столетие прозаиков

Артем Веселый	Юрий Олеша	Андрея Платонов	Константин Вагинов

Приближаясь к финалу, XX век ведет за собой череду столетних юбилеев тех, кто формировал его облик, чьими свершениями отмечены наша история и культура. И каждая из таких дат – повод не только поклониться ушедшим и порадоваться тому, что они были...

Уже было замечено, что столетие со дня рождения стоит особняком среди всех мыслимых и немыслимых юбилейных вех. До восьмидесяти и даже до девяноста все-таки доживают, до ста – почти никогда. Поэтому, празднуя восьмидесятую или девяностую годовщину даже давно ушедшего человека, мы можем гипотетически представлять его своим современником: вот если бы не (гонения, злоба, шальная пуля, слабое здоровье, неумеренное питие – список можно продолжать), то...

Но сотая годовщина неумолима: все, юбиляра уже не может быть среди вас, он окончательно принадлежит истории. Оставьте сослагательное наклонение и утешительные фантазии. Примиритесь с завершенностью его жизненного дела и попытайтесь осмыслить это дело во всей его целостности и неповторимости. А если юбиляр был писателем, поэтом, задумайтесь, какие трудности представляет теперь понимание его произведений, что принес он в родную речь.

Нынешний, предпоследний год нашего века тоже богат столетними вехами в истории русского слова. Но есть у него и одна важная особенность. В предыдущие годы мы чествовали главным образом поэтов – от Хлебникова и Гумилева до Есенина и Багрицкого. Столетия прозаиков – к примеру, Булгакова – как-то терялись в этом ряду, да и сами прозаики, скажем, Паустовский или Бабель, подозрительно походили на поэтов. Это закономерно: эпоху всегда открывают поэты. Но затем столь же закономерно наступает время прозы, время анализа и эпоса.

1999 год – первый, когда среди столетних юбиляров русской литературы решительно преобладают прозаики. В марте столетие Юрия Олеши, в апреле – с разницей в семь дней – Константина Вагинова и Владимира Набокова, в мае – Леонида Леонова, в августе – Артема Веселого и Андрея Платонова. Этому мощному созвездию прозаиков противостоит только один октябрьский юбиляр-поэт – Илья Сельвинский, и не случайно он также больше гордился сделанным в эпосе и в драме, нежели в лирике.

Правда, прозаики эти хранили как бы родовую память о недавнем торжестве поэзии: со стихов начали путь в литературу и Олеша, и Платонов, Вагинов и Набоков не оставляли поэзии до конца. Поэтические истоки многое определили и в их прозаической речи, и все же для всех них проза была четко отлична, даже отмежевана от поэзии и жила по своим собственным законам.

По-разному сложилась судьба родившихся в 1899  г. Больной туберкулезом Вагинов и расстрелянный в 37-м Веселый не дожили до сорока. Платонов умер, едва перейдя полувековой рубеж. И только Набокову и Леонову суждено было встретить «возраст патриархов» и вкусить прижизненную славу. По-разному складывается и их сегодняшняя судьба. Платонов и Набоков в зените признания. Леонов для широкого читателя временно отошел в тень и стал знаменем четко очерченных кружков и течений, а Олешу и вовсе принято пинать и покусывать. Вагинов начинает приобретать известность, а о Веселом по-прежнему знают лишь специалисты.

И все же недаром они были сверстниками. Они как бы поделили между собой всю область прозы, возможные в ней задачи, темы и стили. И потому сделанное каждым из них можно в полной мере понять лишь с учетом сделанного (а порой и не сделанного) остальными.

Особенно подобная комплексность нужна учителю. Некоторые из названных писателей уже входят сегодня в школьную программу. Других – прежде всего Набокова – активно читают вне школы. Учитель должен быть во всеоружии для объяснения и тех, и других. И объяснение не может замыкаться кругом вопросов биографических или собственно литературных. Объяснению неизбежно должны будут подлежать и вопросы собственно языковые. Ведь каждый из шести прозаиков, родившихся в 1899  г., застал родную речь на переломе военных и революционных лет и с юности впитал в себя изысканную языковую культуру эпохи модернизма. Яркие метафоры и ассоциативность межфразовых переходов у Олеши, гротескные диалоги героев Вагинова, непривычные законы сочетания слов у Платонова, утонченные игры Набокова с сюжетом и композицией и многое, многое другое нуждается в специальном изучении и разъяснении.

Стремясь помочь учителю в работе с текстами «прозаиков 1899 года», мы будем публиковать и учебные упражнения, и исследовательские статьи, посвященные различным уровням их языка. В этом номере – диктанты и изложения по «Защите Лужина» и статья о понимании романа «Дар».

С.Гиндин