ОРФОГРАФИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ 90-х ГОДОВ И НОВАЯ РЕДАКЦИЯ СВОДА ПРАВИЛ РУССКОГО ПРАВОПИСАНИЯ¹

С.М.КУЗЬМИНА

1. В отношении современного общества к изменениям в орфографии можно заметить две противонаправленные тенденции. С одной стороны – стремление упростить орфографию и тем самым облегчить ее усвоение. Это естественная и, можно сказать, непреходящая мечта учителей, защищающих интересы тех, кто обучается письму: вспомним преподавательские съезды XIX и начала XX века, предлагавшие проекты усовершенствования русской орфографии, многие из
которых легли в основу проекта, реализованного в
декретах 1917–1918  гг.
С другой стороны, явно прослеживается неприятие любых изменений. Это позиция тех, кто уже усвоил грамоту и не желает переучиваться. Это также вполне естественное стремление к стабильности. Устойчивость орфографии – не просто большое достоинство, а необходимое условие существования культуры, неотъемлемой частью которой является письмо.
Из этого следует, что усовершенствование орфографии – неблагодарная работа. Всякое внесение изменений в орфографию обречено на осуждение общества – либо той его части, которая не хочет никаких изменений (а таких большинство), либо той, которая считает необходимым существенно упростить нашу орфографию.

2. Как бы ни относиться к изменениям в письме, даже при резко отрицательном к ним отношении нельзя не признать, что они неизбежны: их требуют постепенно накапливающиеся в языке изменения. Вся история письма это подтверждает. В то же время даже при весьма благосклонном отношении к изменениям в орфографии нельзя не признать, что они крайне нежелательны: всякое изменение разрушает навык письма, лишает процесс письма автоматизма и болезненно воспринимается пишущими. Об этом также говорит вся история русского письма. Складывается парадоксальная ситуация: изменений не должно быть и в то же время они не могут не быть, орфография не должна меняться и не может не меняться.

3. Как правило, с возрастом люди меняют свое отношение к переменам в жизни, в том числе и к изменениям в орфографии: они в большей степени проявляют приверженность традиции, дорожат стабильностью. Задор, стремление к усовершенствованию мира (пусть только в области орфографии) уступают место стремлению сохранить уют привычного. Забота об облегчении участи подрастающего поколения, с трудом усваивающего грамоту, сменяется заботой о сохранении традиций.
Один известный лингвист, член Орфографической комиссии 60-х годов, горячо отстаивавший усовершенствование русской орфографии и призывавший разрубить гордиевы узлы школьного преподавания с тем, чтобы несколько ближайших поколений могли «передохнуть немножко», в 90-е годы, будучи членом возобновившей свою работу Орфографической комиссии, защищает идею разумного консерватизма. Напомним, что проект усовершенствования русской орфографии, разработанный Орфографической комиссией 60-х   гг., так и не был принят и, следовательно, наша орфография осталась прежней, той же, какой она была в 60-е годы. Изменились позиции автора.

4. Работающая сейчас Орфографическая комиссия рассматривает подготовленный в Институте русского языка им. В.В.  Виноградова РАН проект новой редакции свода правил русского правописания (Кузьмина, 1995; Кузьмина, Лопатин, 1996). Действующему своду правил («Правила русской орфографии и пунктуации») более сорока лет – он вышел в 1956 году, а если вспомнить, что он готовился еще в 30-е годы, то и того больше. О недостатках Правил 56-го года, их неполноте, в значительной степени объясняемой изменениями, происшедшими в языке, уже писали (см., например, Букчина, 1974). За последние десятилетия эти недостатки, естественно, не только не исчезли, но и усилились. Понятно, что свод правил нуждается в изменениях. Пересмотр его вполне оправдан.

5. Какие задачи ставили авторы новой редакции свода правил? В их задачи входило привести правила правописания в соответствие с современным уровнем лингвистической науки и с современным состоянием русского языка. Задача пересмотра правил с точки зрения возможностей их усовершенствования, задача внесения изменений в сами написания, а тем более задача реформирования орфографии не ставилась. Поэтому речь идет не о новом своде, а о новой редакции свода правил. И все же ряд изменений в написании предлагается, изменения состоят в отказе от некоторых исключений из правил и направлены в основном на снятие противоречий между действующими правилами и орфографической практикой. Главное направление изменений в новой редакции правил – исправить в первую очередь именно регулярно нарушаемые правила (вспомним мудрого короля из «Маленького принца» А.Сент-Экзюпери, который повелевал сделать то, что и без его повелений было бы сделано). Так, регулярно нарушается правило слитно-дефисного написания сложных прилагательных, поэтому на основании изучения тенденции, действующей в этой области правописания, предложено новое правило и соответственно изменено написание некоторых слов.
Таким образом, авторы новой редакции свода исходили из установки на стабильность орфографии, на это их ориентировала и Орфографическая комиссия: на упорядочение, на внесение в орфографию минимальных изменений («разумный консерватизм»).

6. Однако в процессе работы над проектом у некоторых авторов, а во время обсуждения подготовленного проекта и у некоторых членов комиссии появились сомнения в целесообразности такого подхода, встал вопрос: поскольку орфография не может пересматриваться часто, не следует ли воспользоваться столь удачным моментом – подготовкой новой редакции правил – и решиться на более значительное усовершенствование нашего правописания?
Именно такую позицию занимает Л.Л.   Касаткин, член Орфографической комиссии: он считает, что необходимо вернуться к основательно подготовленному проекту 1964 года и провести упрощение орфографии. Прекрасно понимая, что изменения в письме нужны не тем, кто их предлагает, а тем, кто начинает учиться грамоте, он горячо убеждает членов комиссии в необходимости более решительных изменений, призывает смелее идти на устранение противоречий в нашем письме. Ведь свод правил, обсуждаемый на комиссии, считает он, принимается на многие десятилетия. Необходимо облегчить жизнь учителям, миллионам школьников, корректорам. Говоря современным языком – он лоббирует интересы обучающихся грамоте, а с ними и интересы преподавателей, знающих, какой это труд – обучение правописанию. Свойственные ему аргументированность предложений, четкость позиций и поистине молодой задор в достижении цели оказали существенное воздействие на многих членов Орфографической комиссии и на трансформацию самого подхода к новому своду.
Л.Л.  Касаткин предлагает, например, заменить сложное, громоздкое, нелогичное правило написания о/ё под ударением после шипящих на простое и разумное правило: писать под ударением о, без ударения е (жолудь – желудей, шолк – шелковистый, чорствый – черстветь, печом – плачем). Напомним, что именно такое правило предлагалось еще Орфографической комиссией 1904  г. и предусматривалось проектом 1964 года. В борьбе традиции с новаторством он за новаторство.
Он недоволен тем, что авторы проекта в целом сохранили достаточно непоследовательное слитное-раздельное написание наречий, предложив изменения в написании лишь нескольких слов. Нужно бороться с традицией! – говорит Л.Л.   Касаткин. – Нужно слитно писать и безумолку, доупаду, дополусмерти, впандан, беззазрения, сперепугу, сходу: «все это не сочетания, а наречия». И он реализовал свои предложения в альтернативном проекте этого раздела правил.

7. Остановимся еще на некоторых вопросах, встающих в связи с разработкой новой редакции свода.
Какими должны быть правила в идеале? Ясно: полными, адекватно отражающими современное состояние языка, но в то же время они должны быть простыми в употреблении. Однако совместимы ли эти требования? Можно ли надеяться проплыть между этими Сциллой и Харибдой? Адекватное отражение языка – задача не из простых. И что это значит? Значит ли это, что чем точнее будут отражены все языковые нюансы, тем лучше? Решительно можно сказать: нет! Это невозможно, недостижимо, да и не нужно.
Наша орфография не отражает на письме все многообразие произносимых звуков, и фонология обосновала ненужность такого отражения. Фонология нашла минимум звуковых различий, которые должны быть отражены на письме: необходимо и достаточно передавать буквами лишь самостоятельные, основные звуки – звуки, способные различать значимые единицы языка, иными словами – фонемы.
Актуальной задачей остается найти тот минимум языковых различий, который должен быть отражен в других разделах орфографии, например, в правилах слитных-дефисных написаний. Наблюдается парадокс: в то время как целью лингвистических исследований является выявление максимума языковых отличий, для теоретиков письма и его кодификаторов оказывается важным выявление и обоснование минимума отличий, «достойных» отображения на письме. Незнание этого минимума, неумение его определить – причина невозможности преодолеть трудные для усвоения и употребления правила, сделать их проще.

8.  Итак, необходимость упрощать, уплощать языковую реальность при передаче на письме очевидна. Но в какой мере это можно делать? Кодификатора подстерегают опасности: упрощение может обернуться насилием над языком. В тех случаях, когда в самом языке заложена возможность двоякого понимания одного и того же, нельзя загонять язык в прокрустово ложе орфографии и лишать пишущего возможности выразить разные языковые значения (оттенки), нельзя навязывать одно орфографическое решение тем фактам, которые в языке имеют двойной статус.
В то же время нельзя заставить пишущего различать то, что ему не под силу, или то, что и в самом языке явным образом не разграничено. К тому же и чутье языка у всех разное: те различия в языке, которые интуитивно ощущает один носитель языка, не воспринимаются другим. А.А.  Зализняк на заседании Орфографической комиссии справедливо назвал издевательством над пишущим необходимость отличать прилагательное от причастия при написании в суффиксе одного или двух н (см. об этом ниже).
Пишущий должен иметь право на передачу языковых тонкостей, но нельзя его обязать проводить тонкий семантический или морфологический анализ, который он и не в состоянии сделать. В ряде случаев неизбежно принятие условного решения. При этом имеются две возможности: выбор одного, пусть и условного, решения, или введение вариативности, факультативности написаний.

При передаче звукового состава слова русская орфография категорична: она требует выбора одного, пусть и условного, решения, не допуская вариативности, например, в случае невозможности проверки (гиперфонемная ситуация, например, капуста, морковь), или наличия сразу двух проверок (например: лебедь при лебяжий и лебёдушка), или трудности проверки (например, при выборе буквы в аффиксах). И это понятно: с различием в буквах в этих случаях не связаны никакие смысловые различия, и в то же время такое решение позволяет избавиться от разнобоя в написаниях. Однако, как нам кажется, в ряде случаев, например, в области слитных-дефисных написаний, а также при написании н/нн в аффиксах, может быть оставлена доля свободы, возможность выбора варианта, факультативность написаний.

9.  Итак, встает вопрос о степени гибкости-жесткости орфографических правил, орфографической нормы.
М.В.  Панов пишет об изменении характера языковой нормы: если в 30–60-е годы норма была запретом, то норма сейчас – это выбор. Она советует (Панов, 1988). Что же касается орфографической нормы, то она у нас очень жесткая. Если в языке варианты – обычное, нормальное явление, то авторы пособий, справочников по правописанию стремятся все в орфографии охватить жесткими правилами, здесь авторитарность торжествует.
Однако не следует ли в строго определенных случаях и правила правописания сделать более гибкими? Известно, что излишняя жесткость орфографии ведет к злоупотреблениям при выборе «мер пресечения», к «орфографическому террору» в школе и при поступлении в вуз.
В обществе, как нам кажется, созрела идея вариантности в орфографии, это видно по выступлениям членов действующей Орфографической комиссии. «Для меня упрощение – это допущение вариативности», – говорит В.Г.   Костомаров. Он приводит пример: в американском словаре невероятное количество вариативных орфограмм. «Должен быть резкий переворот в нашем историческом отношении к этим вопросам... Принудительно ничего сделать нельзя. Нужно признать большое число вариантных написаний».
Должна быть выработана общая концепция, принцип: в каких случаях, в каких пределах, в какой мере допустима вариативность, чтобы при решении этого вопроса не руководствоваться вкусом. Нам кажется, что в некоторых правилах целесообразно указывать на предпочтительность, желательность одного написания и вместе с тем допустить, не запрещать другое написание, иными словами, ввести формулировки типа «предпочтительно», «возможно также», «не является ошибкой».

10.  Примером одного из труднейших правил русского правописания является правило написания н/нн в так называемых отпричастных прилагательных, или прилагательных, по форме совпадающих с причастиями, или причастий-прилагательных. Правило основано на разграничении причастий и прилагательных, что в ряде случаев не под силу не только простому пишущему, но и лингвисту. Особенно наглядно это прослеживается на полных причастиях-прилагательных от глаголов несовершенного вида. Показателем «причастности» у них является наличие зависимых слов, но не всяких, а только существительных в творительном падеже, обозначающих производителя действия (вязанная матерью кофта), а также слов, указывающих на время совершения или несовершения действия или на его повторяемость (в прошлом году крашенная крыша, ни разу не стиранная рубашка). Наличие же других зависимых слов (стриженые ежиком волосы, плохо мощеная улица, груженая дровами повозка) не доказывает, что данное слово – причастие. Можно обязать писать нн при наличии любых пояснительных слов, как это делается в некоторых пособиях, ср. мощеные улицы и мощенные булыжником улицы (Розенталь, Джанджакова, Кабанова, с.  57), либо рекомендовать писать н, но разрешить, допустить и вариант нн. Именно такое, второе решение принято в новой редакции свода правил: рекомендовано написание с н, но дано примечание, в котором говорится, что «ввиду трудности разграничения зависимых слов разного типа допускается написание нн». Это должно быть отражено и в орфографическом словаре.

Не менее трудным является правило написания н/нн в кратких формах причастий. Действующее правило требует писать краткие формы причастий с одним н, а краткие формы прилагательных с двумя, не давая рекомендаций по различению этих форм, а различение их очень затруднено: существуют, как показывают исследователи, различные ступени адъективации, притом и между этими ступенями нет четких границ (Кумыкова, 1997).
К тому же есть и прилагательные, краткая форма которых пишется с н или нн в зависимости от значения, например, краткая форма прилагательного разгневанный в значении ‘пребывающий в состоянии гнева’ – разгневана (она разгневана на него), в значении же ‘выражающий гнев’ краткая форма разгневанна (Еськова, 1994), см. также растеряна и растерянна и др. Немыслимо требовать такого тонкого семантического анализа от рядовых пишущих.
Учитывая редкую употребительность этих форм, ограниченность сферы их распространения, а также откровенную искусственность многих разграничений (расстроена и расстроенна, разочарована и разочарованна, разрознены и разрозненны), можно было бы и здесь сформулировать правило так, чтобы тот, кто чувствует соответствующие оттенки в значении прилагательных, смог передать их, тот же, кто их не чувствует, не был бы обвинен в неграмотности, например, в подобных случаях допустить, не считать ошибочным написание с одним н.
Можно предвидеть возражение, продиктованное опасением – не приведет ли свобода выбора к хаосу, к анархии в орфографии. Нам кажется, что этого не следует опасаться, без вариативности здесь вряд ли удастся обойтись.

---

1 Работа выполнена в рамках проекта № 95-06-17080 «Лингвистические основы русского правописания», поддержанного Российским гуманитарным научным фондом.

Литература

БУЧКИНА  Б.З. «Правила русской орфографии и пунктуации» 1956  г. и орфографическая практика // ИАН ОЛЯ, 1974. Т.  33. №   1.
ЕСЬКОВА  Н.А. Краткий словарь трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение. М., 1994.
КУЗЬМИНА  С.М. О новой редакции «Правил русской орфографии и пунктуации» // «Русская словесность». №  2, 1995.
КУЗЬМИНА  С.М., Лопатин  В.В. К лингвистическому обоснованию «Свода правил русского правописания» // Русистика сегодня. №   1, 1996.
КУМЫКОВА  Д.М. Соотношение омонимичных кратких форм страдательных причастий совершенного вида и прилагательных на -нный (грамматика, орфография). АКД. СПб., 1997.
ПАНОВ  М.В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики // Язык современной публицистики. М., 1988.
РОЗЕНТАЛЬ  Д.Э., Джанджакова  Е.В., Кабанова  Н.П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. М., 1994.