ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ СОЧИНЕНИЯ?

Е.И.ВИГДОРОВА

Любите ли вы сочинения? А рисовать контурные карты любите? Решать задачи по геометрии? Писать контрольные работы по алгебре? Нравится ли вам выпускной экзамен по математике? И вообще, любите ли вы экзамены – так, как любят их... А кто их, кстати, любит? Ученики? Родители? Может быть, школьные учителя? Или преподаватели вузов? Да никто их не любит и не любил никогда. Ни ученик Лицея Пушкин, ни Лермонтов, ни Толстой Лев Николаевич, ни Блок, ни Маяковский, ни Марина Цветаева. Возможно, Ленин любил, о чем свидетельствует хранящийся в соответствующем музее и воспетый Михалковым «тот похвальный лист, что из гимназии принес Ульянов-гимназист». Впрочем, не факт, что любил. Отличники порой боятся экзаменов еще больше, чем двоечники. Да и немудрено. Учишься как заведенный, но не может нормальный человек знать все одинаково хорошо, хоть один вопрос из ста да и окажется у него плохо проработанным. И вот будет он отвечать на этот вопрос на экзамене хуже того двоечника, который, возможно, обладает иной степенью везения и получит тот единственный вопрос, что читал накануне. Да, экзамен – это порой лотерея. И письменный, между прочим, в меньшей степени, чем устный. На письменном экзамене ученик, школьник или абитуриент, имеет возможность собраться с мыслями, успо-коиться, а на сочинении еще и выбрать тему.

Брейгель. "Притча о слепых". 1568 г.

Итак, я за сочинение. И не по любви, а, извините, по расчету. Сочинение – это удобная форма проверки знаний по литературе. Жанр сочинения вполне можно определить. За не очень большой отрезок времени (вступительный экзамен длится четыре часа) учащийся должен показать, что он знает текст литературного произведения, умеет его анализировать, ориентируется в культурно-историческом контексте эпохи, умеет логически выстраивать композицию сочинения, аргументировать высказанные положения, владеет навыками письменной речи, как то: не делает орфографических, пунктуационных, грамматических и речевых ошибок.

Может ли сочинение, традиционная форма проверки знаний по литературе, быть заменено изложением или тестом? Изложение способствует не столько проверке знаний (оно, собственно, помимо общей орфографической и пунктуационной грамотности, проверяет, хорошая ли у ученика память), сколько обучению; и как обучающая форма изложение прекрасно. В девятом классе экзамен проходит не по литературе, а по русскому языку и культуре речи, и здесь изложение вполне уместно. То, что учителя могут пользоваться в течение года сборником текстов, один из которых будет на экзамене, – это очень хорошо. Но на выпускном (да и вступительном, особенно в гуманитарные вузы!) экзамене хотелось бы проверять не только память и умение жи–ши писать через букву и. Выпускник одиннадцатого класса должен показать, что читать и думать он тоже умеет. На мой взгляд, этого не проверяют и тесты.

Все упреки, брошенные в адрес современного письменного экзамена по литературе, мне известны, и я с ними не только согласна, но могу добавить и многие другие, накопившиеся за годы работы с абитуриентами и в приемных комиссиях. Коррумпированность, субъективность в оценках, порой некомпетентность экзаменаторов, некорректно сформулированные темы, невнятные требования – все это не просто было и есть, но еще и расцветает с каждым годом. Но ведь с этим и надо бороться! На нашей с вами памяти во времена антиалкогольной кампании вырубили множество виноградников... Нельзя, борясь с коррупцией и непрофессионализмом, уничтожить предмет и явление, играющие в образовании (да и в воспитании) такую важную роль. А предмет этот, литература, поверьте мне, тогда отменится сам собою. Не будет современный нагруженный до предела старшеклассник читать Толстого и Достоевского – я не говорю о двоечниках и бездельниках, а только о тех, кто относится к образованию серьезно. Не будет, потому что ему надо готовиться к экзаменам и только к ним. Возможность осмыслить отечественную литературу на хорошем уровне у многих детей появляется только в одиннадцатом классе, когда они попадают на курсы или к репетиторам, когда у них появляется возможность выбрать преподавателя, чей профессиональный уровень соответствует современным требованиям. Но искать эту возможность наши дети и их родители будут только в том случае, если останется необходимость сдавать экзамен по соответствующему предмету. Без этой необходимости мы вырастим поколение, культурным багажом не обремененное. Кто-то, наверное, считает, что жить этим необремененным людям будет легче. А мне, как говорил Платон Михайлович Горич по несколько другому поводу, – «а мне сомнительно».

Не отменяйте, господа, сочинение. Честное слово, можно к нему детей подготовить. Мы все, как известно, «учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь»; худо-бедно, но через сочинение прошло не одно поколение учащихся – от Пушкина до нас с вами. Знаменитые строчки из «Евгения Онегина» свидетельствуют только об одном: система образования никогда не была совершенной, и святое недовольство ею испытывают все мыслящие люди. Однако нельзя забывать, что любые новшества в этой сфере опасны так же, как изобретения в области медицины. Ну не дадим мы с вами своему ребенку неапробированное лекарство, даже если коробочка, в которой оно лежит, очень красивая, даже если соседский ребенок его принимал и выздоровел. Десятилетиями проходят испытания новые медицинские препараты, а вот в школах и вузах нововведения стали в последние годы хорошим тоном. Обучение с шести лет. Нет, с пяти. Нет, лучше с семи с половиной. Нет, принимаем по весу – первоклассник не меньше чем на полтора пуда. Будем учиться двенадцать лет. Нет, тринадцать. Нет, одиннадцать. Нет, сначала служить в армии. Сочинение в вузах заменим тестами. Диктантами. Изложениями. Экзаменом по физкультуре. По ОБЖ. По этике семейных отношений. Нет, лучше вообще без экзаменов. В сессию отсеем. Нет, не надо сессии. Пусть пишут контрольные. Но каждый день. Пусть преподаватель сам составляет программу. Пишет учебник. Платит себе зарплату. Повышает свой профессиональный уровень. Пусть вузовские преподаватели работают в школах. А школьные – в вузах. А вообще-то кому они нужны, эти преподаватели? Строго говоря, и в школах, и в вузах они лишние. В первые годы советской власти порой учащиеся решали, годится им преподаватель или нет. И если он был слишком строг, или использовал в речи неприятно длинные слова, или слишком часто апеллировал к дореволюционным авторам, или на дом задавал многовато, – дети от него отказывались. И всякие учкомы были в большой силе. Мне кажется, что сейчас ситуация очень похожая.

Образовательными реформами занимаются непрофессионалы, потому что профессионалы слишком хорошо знают, чем эти реформы чреваты. А главное, профессионал знает, что школам и вузам нужно в первую очередь. Школам и вузам в первую очередь нужны преподаватели. Очень хорошие преподаватели, которые сумеют научить наших детей писать сочинения. И решать задачки по математике и физике. И объяснят, зачем нужна история с географией.

Но преподавателям положено платить деньги. И желательно большие деньги. Или по крайней мере приличные. Тогда они меньше сил будут отдавать частным урокам, работам в из-дательствах, выбиванию грантов на новые программы и учебники, а в российских вузах будут проводить больше времени, чем в зарубежных. Да и вообще, если это будет рентабельно, преподавать в школы и вузы пойдут талантливые молодые люди, потому что профессия учителя, счастливая возможность иметь своих учеников, завораживает многих. Но лишь единицы захотят обречь своих собственных детей на нищету и пойдут работать в наши учебные заведения. Все останется как и теперь: хороших учителей – наперечет, а плохим – несть числа.

Короче говоря, мораль очень проста: деньги налогоплательщиков должны идти не на реформы, а на оплату учительского труда, если допустить такую мысль, что они, учителя, все-таки нужны.

А так – пытаться проводить школьные реформы здесь и сегодня – все равно что затевать евроремонт в хрущобе и на учительскую зарплату.