ИНТЕРЕСНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ

ДВЕ ЗАБАВНЫЕ МЕЛОЧИ

Н.ЙОТ

1. КАК ПОВЫСИЛИ В ЧИНЕ   ТЫНЯНОВСКОГО ГЕРОЯ

Как известно, герой повести Тынянова «Подпоручик Киже» «скончался» в чине генерала. В нашей истории пойдет речь о повышении всего лишь на одну «ступень».
И кинофильм по этой повести, и сюита из музыки к нему Сергея Прокофьева называются «Поручик Киже». Что ж, когда на основании одного художественного произведения создается другое, случаются и не такие трансформации!
Но как отнестись к следующим высказываниям? Приведу ряд цитат.
Однако, когда машиностроители начинают искать виновных за необоснованный заказ, они в большинстве случаев натыкаются на «поручика Киже». Безымянная бюрократическая машина прекрасно умеет избегать ответственности... («Известия», 1987)
Типажно-массовидное, «такое, как все», чаще всего – никакое. За ним – никто. Поручик Киже. Но Киже не безвреден: пустота, «ничто» всегда загораживает, вытесняет «что», загораживает живую действительность. (Вл. Саппак. Телевидение и мы, 1988)
– Можно ли вашу концепцию назвать альтернативной? – Нет, но только потому, что не существует другой концепции. Это поручик Киже. («Поиск», 1989)
Тогда же он был фигурой совершенно секретной, лица не имел, почти как поручик Киже. (А.Д. Сахаров. Воспоминания, 1990)
Вскоре мне стало известно, что я, кроме того, нахожусь на положении поручика Киже. (П.Григоренко. Воспоминания, 1990)
Найти крайнего в нашей системе так же трудно, как выпить на брудершафт с поручиком... Киже. (Д.Валовой. Тайны Овального зала Кремля, 1991)
Я поручик Киже... (В.Познер в телепрограмме «Мы», 1991)
...сомнения провоцируются еще и тем немаловажным обстоятельством, что в современной нашей литературе наряду с, условно говоря, живыми людьми обитает и великое множество призраков, доморощенных гомункулов, красноречивых теней отца Гамлета и прочих поручиков Киже. (Р.Арбитман. «Литературная газета», 1993)
Так этот фильм, как поручик Киже, фигуры не имеет. (Хржановский о своем фильме «Стеклянная гармоника», телевидение, 1994)
Пока такой режим культивируется, все упования на силу законов тщетны, ибо к каждому закону приставляется Лицо, которое им управляет. Лицо, как поручик Киже, фигуры не имеющее. (Ю.Феофанов. «Известия», 1995)
Так и будем считать, что по состоянию на январь – начало февраля большинство российских избирателей желает, чтобы президентом России был «господин никто». Некая разновидность поручика Киже. (О.Мороз. «Литературная газета», 1995)
Кто же из высокого начальства станет его слушать, если на бумаге войсковая часть не существует! В такую часть нельзя прислать на подмогу даже поручика Киже, который, наоборот, существовал лишь на бумаге. («Известия», 1997)
ДДТ стал у нас поручиком Киже. (Телепередача «Очевидное – невероятное», 1999)
– Вы встречались с Романом Абрамовичем? Он существует в природе или это поручик Киже? («Книжное обозрение», 1999)
А мгновенное сотворение из пустоты нового влиятельного блока, некоей фикции, миража, этакого коллективного поручика Киже? («Литературная газета», 1999)
Неужели всех этих авторов следует уличить в неправильном указании чина знаменитого литературного героя? Думаю, что не следует. Фактически во всех этих высказываниях фигурирует вовсе не персонаж повести Юрия Тынянова. «Выражение “подпоручик Киже” получило крылатость и употребляется как ироническая характеристика лица, в действительности не существующего, но принимаемого за реальное вследствие какого-либо недоразумения или обмана».
(Н.С. Ашукин, М.Г. Ашукина. Крылатые слова. М., 1988)
Но не позволяет ли приведенный материал считать, что «крылатость» приобрел «укороченный» вариант – поручик Киже?
Пожалуй, один только всегда точный А.А. Реформатский при таком употреблении правильно назвал чин тыняновского героя:
«Морфонема» Д.С. Уорта (#) – это же подпоручик Киже, который числится, имеет регалии, но «фигуры не имеет»! («Фонологические этюды», 1975)
Есть, однако, другие случаи.
Заглянув, как привык, в «Опыт»... Сопикова, С.Д.П. [Сергей Дмитриевич Полторацкий] от души расхохотался. В части III под № 3901 был зарегистрирован журнал «Мещанин», родившийся на свет исключительно из-за ошибки в двух буквах, допущенной либо самим Сопиковым, либо переписчиком. Получилось нечто вроде тыняновского поручика Киже. (В.В. Кунин. Библиофилы пушкинской поры, 1979)
Существует ли тыняновский поручик Киже?
...есть чередование: нечто чередуется с ничем. Солдат настоящий – с поручиком Киже. (Знаете такого героя повести Ю.Н. Тынянова?) (М.В. Панов. Занимательная орфография, 1984)
Ответ может быть только один: такого героя не знаем! Знаем только подпоручика Киже.
Анекдот, положенный в основу блистательного рассказа «Поручик Киже», я слышал от него еще тогда. (Н.Чуковский, в книге «Литературные воспоминания», 1989)
Ну, это просто небрежность: тот же текст вошел раньше в книгу «Юрий Тынянов» (в серии ЖЗЛ), там – «Подпоручик Киже».
Странно, что в дневнике Корнея Чуковского в записи о посещении Тынянова 11 октября 1927 г. значится: «Читал свою повесть о поручике Киже».
Вот еще несколько случаев «переименования» повести Тынянова.
В программах радио газеты «Семь дней» в 1994 г. ввели в заблуждение неопытных слушателей: «Радиотеатр для детей. Ю.Тынянов, “Поручик Киже”».
Десятью годами раньше «Известия» удивили своих читателей, поместив интервью с художником Евгением Шукаевым, одной из главных работ которого оказались иллюстрации к тыняновскому «Поручику Киже»!
А вот цитата из серьезной книги (вышедшей в издательстве «Языки культуры»).
С точки зрения Зощенко, которого Мандельштам как-то ветхозаветно-восторженно ценил, – он,
безусловно, за дырками приставлен. (Не зря поэт так любил тыняновского «Поручика Киже» – идеальную персонологию такой дыры.) (Г.Г. Амелин, В.Я Мордерер. Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М., 2000)
И уж не приходится удивляться вопросу Дмитрия Диброва, ведущего телепередачи «О, счастливчик!»: «Символом чего Юрий Тынянов сделал поручика Киже?» (Телевидение, октябрь 2000)
Итак, не следует «повышать в чине» литературного героя, когда речь идет о повести Юрия Тынянова. Но возникшее на основе трансформации ее названия крылатое выражение поручик Киже можно «узаконить».

2. ВОРОН И ВОРОНА¹

«Только не думайте, что это папа и мама!» – предупреждал А.А. Реформатский, иллюстрируя словами ворон и ворона остатки былого тонового ударения2.
(Я слышала эту фразу на лекции в Горпеде в 1947 го-ду – более 50 лет назад!)
Похоже начинал беседы с детьми С.В. Образцов: «Вы ведь, наверное, думаете, что ворон – это муж вороны?». Далее он объяснял, что это за птицы.
И среди людей, давно вышедших не только из детского, но и из студенческого возраста, порой возникает эта «проблема». На каких-то «телевизионных посиделках» покойный Зиновий Гердт делился с собеседниками своими орнитологическими познаниями, темпераментно восклицая: «Это разные птицы! Это не самец и самка!».
Но эта строгая научная истина не годится для сказок. В русском переводе «Снежной королевы» у лесного ворона есть невеста – ручная ворона: «ведь каждый ищет себе жену под стать, вот и ворон выбрал ворону». (Интересно, что там по-датски?)
Энциклопедические источники сообщают, что ворон и ворона – разные птицы, принадлежащие к одному семейству вороновых. Если отвлечься от деталей, разница сводится к тому, что ворон крупнее и чернее вороны.
С точки зрения языка примечательно, что две разные птицы называются фонетически близкими словами, различающимися родом и склонением и местом ударения. Морфологически противопоставлены не все формы, а формы, различающиеся только местом ударения, на письме неразличимы.
Интересно посмотреть, как обстоит дело с производными от этих слов. Прилагательное вороний словари соотносят только с ворона, считая, что производное от ворон – воронов. Между тем соотношение ворон – вороний морфонологически закономерно, ср.: соболь – соболий, сокол – соколий, селезень – селезений.
У Пушкина слово вороний употреблено один раз: «Ногти выросли, как вороньи когти» («Марко Якубович»). «Словарь языка Пушкина» не сообщает, кому принадлежат эти когти (скорее всего – ворону). Явный случай, когда это прилагательное произведено от ворон – статья Чингиза Айтматова «Вороний грай над оползнем» («Известия», 1991): в тексте несколько раз встречается форма вороны (с поставленным ударением).
Существуют еще воронёнок и вороньё. Первое слово словари уверенно квалифицируют как производное от обоих слов: «Птенец ворона или вороны».
Определяя собирательное существительное вороньё, словарь Ушакова обходится без ворона и вороны: «Птицы, питающиеся падалью»; отмечается также переносное значение: «О людях, занимающихся хищничеством (ритор. презрит.)». В «малом» академическом словаре основное значение определено как «стая ворон или воронов»; в «большом» академическом: «Стая ворон, вороны; хищные птицы, питающиеся падалью». Наконец, в словаре Ожегова (и Ожегова – Шведовой) в соответствии с принятой формой подачи вороньё дается как собирательное существительное в двух словарных статьях – на ворон и на ворона.
А вот стихотворная иллюстрация:

Ворона к ненастью, а ворон к несчастью.
Вороны иль вороны? Кыш, воронье!

(О.Чухонцев. А в нашем саду поселились вороны...)

В немецком языке эти две птицы называются словами, не имеющими в звуковом облике ничего общего: ворон – der Rabe, ворона – die Krдhe. Тем не менее есть несколько немецко-русских недоразумений, связанных с названиями этих птиц. Одна из песен цикла Шуберта «Зимний путь» традиционно переводится на русский язык как «Ворон». Между тем по-немецки она называется «Die Krдhe». Не пора ли дать правильный перевод (как произошло с веберовским «стрелком», ставшим наконец «вольным», а не «волшебным»)?
А вот обратные случаи. В рассказе, напечатанном в 1991 г. в «Новом мире», изображен персонаж, который «любил сказать что-нибудь загадочное простым людям»; в числе других «высказываний» фигурирует: «Эс лебе дер рабе!», что по-немецки означает: «Да здравствует ворона!». (О.Ждан. Русский, немец и поляк танцевали краковяк)
В «Известиях» в 1992 г. был приведен рассказ Б.Е. Чертока о создании в одном немецком городе научно-исследовательского института. «Институт назвали “Рабе”, что значит “ворона”».
В русском и в немецком существуют параллельные фразеологизмы с названиями интересующих нас птиц. Но птицы в них... поменялись местами. Мы знаем пословицу «Ворон ворону глаз не выклюет», а немцы эту птичью солидарность приписали вороне: «Eine Krдhe hact der anderen kein Auge aus». Нашей же «белой вороне» соответствует немецкая идиома «Ein weisser Rabe».

___________

1 В основу этой заметки положен текст выступления на «Реформатских чтениях – 96».

2 «В славянских языках также было когда-то тоновое ударение, остатки чего легко уловить в словах с полногласным корнем, где теперь на месте бывшего нисходящего ударения ударна первая гласная (до р и л), а на месте бывшего восходящего ударения ударна вторая гласная (за р и л); например, в словах ворон – ворона ухом легко расслышать нисходящий тон на первом слоге слова ворон и восходящий – на втором слоге слова ворона». (А.А. Реформатский. Введение в языковедение. М., 1967. С. 193–194)