ЧТО НИ СЛОВО – УВАЛОВ РАЗМАХ!

В ОГНЕ ЗАКАТА

Вл. А. Гильтебрандту

Заревом рдяным небо залито.
Свет ты тревожный, чуткий, манящий.
Сколько в тебе откровений сокрыто,
Правды щемящей!
В сердце щемит... натянуты струны...
Настороже слух вещий душевный.
Вот уже слился в груди с тоской задушевной
Трепет надежды, пленительно-юный...
Ждешь поминутно: вот-вот мечта загорится.
Мир озарит от края до края.
Все напряглось – и что-то должно сотвориться.
Свет неприступный – с земным естеством примириться:
Эти лучи, это – проблески рая!..

Что-то меж тем на дне души шевелится.
Шепчет оно заклинанья глухие:
Свет безвестный, помедли – нам ли с тобой уже слиться?
Наша судьбина – жаждать, рваться, молиться:
Рай утоленья – не наша стихия.
Если зажжешься ты, все же будем томиться:
Ты не обманешь нас – жаждем света иного.
К этому свету мы можем только стремиться:
Гибелен он для ока земного.
Силы мятежные мощь светила вспугнули:
Меркнет оно... тускнеют в душе упованья...
В сумраке томном холмы, поля потонули.
Млеет дух... подернулось дремой сознанье.
Вдруг – луч месяца: новое нам откровенье!
Вот – исполнитель того светового обета...
Свет безнадежный – наш вождь в бездне ночного забвенья:
Ждем неземного рассвета.

Все же, все же... о, тот восторженный миг ожиданья,
Блесток и тени,
О, осени меня вновь на земном ты скитанье!
Пусть отодвинул ты в вечность с горним светом свиданье –
Был ты и будешь знаменьем новой ступени.
Жизни венец – этот час напряженности дивной
В этом пророческом свете заката.
Всякий раз отзовусь и кинусь вперед без возврата
Я на завет тот солнца, прощальный, призывный.

Начало января 1896
Петроград.

ИЗ ЦИКЛА "ОБРАЗЫ НЕСТЕРОВА"

1. Святой князь Борис

Алексею Веселову

М. В. Нестеров.
Святой Борис.
Образ во Владимирском соборе.
Киев

С детства вид знакомый:
Косогор песчаный,
Ельником поросший,
Мутненькая речка.
Небо так же мутно,
Пасмурно и немо.
Но под этим небом
Вырос витязь статный.
Строен он и тонок.
Кругом – ельник чахлый.
Сам же он, как елка,
Елочка густая.
Как с вершины елки
Зелень вниз склонилась.
Так и он глазами
И главою никнет.
Никнет точно в воды,
Воды дум волнистых,
Смутных и заветных,
Вещих, несказанных.
Есть в нем кровь и удаль:
Волос – черный, жаркий:
Жгучая печать то
Пламени плотского.
И его тянула
Вся роскошь земная –
И любовь, и взрывы
Воли молодецкой.
Глубоко все это
В душу западало,
Сердце колыхало,
Ночью в снах смущало.

М. В. Нестеров.
Портрет Е.А. Праховой (эскиз к образу великомученницы Варвары)

Но... еще поглубже...
Гасли жизни вспышки,
Затихали вихри:
Там тоска таилась –
Тоска беспредельная,
Тоска безответная
О чем-то неведомом,
Прозрачном, воздушном.
Все росло, всплывало
Смутное влеченье,
Просилось наружу
И все вытесняло.
И всю жизнь ярко-алую
Одолеть должно было
Оно неминуемо...
Море вдруг открылося.
Замерли порывы
При вторженьи Бога,
Силы все смирились
Пред давно желанным,
Кинулись к Нему оне:
Бери нас, Родимый!
От тяжести оторваны,
Тебе отдаемся!
О как часто Ты нам
Мерещился, снился...
Отблеск Твой – ведь вот в чем
Наша суть святая.

И  вникает витязь
В думную пучину.
Вздымаются волны,
Душу заливают.
И уж меч взял в руки он.
На брань снарядился –
И с буйством преступности,
И с глыбой косной биться.

Весь как бы из недр он
Нашей жизни вырос:
Прорвалося в нем
Все, что в нас накипело.
Будь же нам отрадой,
Отблеск наш родимый.
Лучистым видением
Среди мелколесья.

10 декабря 1895

Герой цикла «Сын Солнца» Асканий—
А. Я. Билибин, впоследствии известный математик

Другу моему Асканию

...В переливах жизни
Нет бессильной смерти,
Нет бездушной жизни.
Кольцов

1. Рост и отрада

В полуязыческой он рос семье
И с детства свято чтил устав природы.
Не принял веры в ранние он годы:
К нам выплыл он пытателем в ладье.

И вот однажды, лежа в забытье
Под деревом, в беспечный миг свободы,
Постиг он жизни детской хороводы
И стрекозы благое бытие.

«Ты, стрекоза, – гласил он, – век свой пела.
Смеяться, петь всю жизнь – да, это – дело
И подвиг даже... после ж – вечный сон».

А солнце между тем ему палило
Венец кудрей, суровый свет свой лило
В отважный ум – и наслаждался он.

20 августа 1896
Михайловское

2. Средь волн

И плавал он в сверкающих волнах,
И говорил: вода – моя стихия!
Ныряя в зыби, в хляби те глухие,
Как тешился он в мутных глубинах!

Там он в неистовых терялся снах.
Потом, стряхнув их волшебства лихие,
Опять всплывал, как божества морские,
В сознаньи ясном, в солнечных странах.

С собой он брызги вынес из пучины.
Мы брызгаться пустились, как дельфины,
И ослепительный поднялся плеск.

Я ослеплен и одурен метался.
Его же прояснял тот водный блеск:
Дух в лучезарных взрывах разрастался.

6 ноября 1896
Петроград

3. Снаряды

Мир тайных сил, загадок естества,
Хвала вам, исполинские снаряды!
Как рока песнь, что воют водопады,
Держава ваша ужасом жива.

Здесь человек забыл свои права,
Нет упоенью дикому преграды,
И у безличья молит он пощады,
И в хаосе кружится голова.

Здесь весь наш мир, здесь рок неумолимый,
Каким-то жаром внутренним палимый,
В снарядах дивных предо мной живет.

Но царство то теснят родные тени:
Рок отступил под натиском хотений,
Наш ум его в приспешники зовет.

30 августа 1896
Нижний Новгород
(Машинный отдел выставки)

4. Starres Ich

С.П. Семенову

Проснулся я средь ночи. Что за мрак?
Со всех сторон гнетущая та цельность,
В которой тонет образов раздельность:
Все – хаоса единовластный зрак.

Пошел бродить по горницам я: так...
В себе чтоб чуять воли нераздельность,
Чтоб не влекла потемок беспредельность,
Смешаться с нею в беспросветный брак.

Нет, не ликуй, коварная пучина!
Я – человек, ты – бытия причина,
Но мне святыня – цельный мой состав.

Пусть мир сулит безличия пустыня –
Стоит и в смерти стойкая твердыня,
Мой лик, стихии той себя не сдав.

16–17 августа 1896
Михайловское

5. От солнца к солнцу

И потому, сын солнца, ты не прав.
В стихийной жизни, в полусне громадном
Я погружался взором робко-жадным,
Но не сломил я свой строптивый нрав.

Ужели же оцепененьем хладным
Упьешься ты, о резвый сын забав?
Нет, обмороков негу восприняв,
Рванешься снова к играм, нам отрадным.

Прильнув столь кровно к роднику движенья,
Ты не познаешь ввек изнеможенья,
Пребудешь ты ожесточенно жив.

От наших светов призван оторваться,
Под новым солнцем будет наливаться
Дух вечнообновимый, как прилив.

19–20 ноября 1896
Петроград

ПО ДНЯМ

Ф.А. Лютеру

Други мои, просите у Бога веселия.
Будьте веселы, как дети, как птички
небесные.
Достоевский

Есть не только тайны заката.
О, не только есть таинства ночи:
Есть и тайны рассвета, откровения утра,
Легче, воздушней, короче!
За тканями света денного
Эти тайны вьются и реют.
Это – легкие, стройные, приветные духи,
Кротостью, ласкою веют.
Да, да, эти светлые тайны,
Озаренные отрадой виденья...
Вот жизнь, и блаженная, и духом просвеченная –
Благодать возрожденья!
Это – весна, но в небесах растворенная,
Это – дни после Воскресенья Христова,
А венец этих дней – Вознесение духа,
Вознесение воплощенного Слова!
Легкой, мягкой дымкой облака собралися,
Застилают они солнце покровом.

Пополуденный час...
Свет не яркий, но ясный.
Час, отмеченный вознесеньем Христовым!

Вот таких-то часов мы и алчем, и жаждем,
Как предвкусья горней отрады.
Ловим проблески их, упиваемся тайной,
Тайной ясной, полной услады.
Занавесимте окна в сияющий полдень,
Заведем веселые речи;
Тут и в свете, и в слове нам скажутся духи,
Радости беспредельной предтечи.

Вешнее утро...
Ступайте в поля и дубравы,
И почуете тех же благостных сил дуновенье.
В сладком детском восторге ваше сердце сожмется.
Осенит вас мощь вдохновенья.
И средь кущей, в праздничном, радужном, свежем уборе,
Узрите лик Христа живоносный.
Тело с духом, со страстью покой сочетаются в хоре,
В необъятном просторе
Жизни безбурной, но и не косной.

Февраль 1896
Петроград

ПО ДНЯМ: II

Якову И. Эрлиху

Сияющие дни, родные встречи,
И днесь, и искони –
Постигну ль тайну ясной вашей речи,
Сияющие дни?

Когда по стенам алый отсвет взглянет,
Взыграет тусклый свет,
А в небесах волна златая встанет,
И явны дали лет –

Откуда мне сие? – я вопрошаю.
Я вижу жизни путь,
И всю его невидимость вкушаю,
Внемля, как дышит грудь.

И путник я, под солнцем, на распутье:
Вдали – туманный мир.
Мне радостно, и не дерзну дохнуть я:
Я духом смел и сир.

И веет в сердце дымка светлой дали –
Все те же светы дня,
Что всходят век в таинственной печали,
К блаженству нас маня.

Конец октября 1898

Иван Коневской, Александр Билибин, Алексей Каль
(ему посвящено стихотворение «Ты всегда слышишь звуки в воздухе...») и художник Иван Билибин

НА ДРУГОЕ УТРО

Резво вихрятся дымы над белыми крышами.
Я внимаю их песне, все ими томимый.
И все утро плывут они, мне только слышимы, – Дымы, дымы!

Накануне был пир, упоение младости
– Все плывут предо мной, все плывут небеса –
Были чудные речи, и жгучие сладости.
И созвучия без конца...

Мне друзья повстречались в моем одиночестве.
Я беззвучно приветствовал странный союз.
Но отрада была только в смутном пророчестве:
Навсегда им упьюсь.

Наконец все смутилось в безумном веселии:
Голоса были дики, разнузданы речи.
Что за бред роковой после вдумчивой келии – Эти темные встречи...

Здравствуй, бледное утро в простых одеяниях,
Вейтесь, вольно мечтательны, дымы седые!
Я пред вами во прахе, в немых покаяниях: Нет, не мы, а вы – молодые.

Январь 1899

* * *

Florestano Kallio

Ты всегда слышишь звуки в воздухе?
О, научи меня слышать их!
Если б ты знал, как я жажду звуков,
Как устали мои глаза...
Мир сверкает, мир мелькает.
Луч разбивается на осколки красок.
Дробные блестки все – предо мною...
Ты же внемлешь полному звуку.
Было время, когда я гнался за темным,
За единым, за невидимым,
Пока не открылись мои глаза –
И яркий день меня ослепил.
Я впился в него сладострастным взором
И целые годы не отрывался,
И тщательно я расчленял все видимое,
И в оттенки, в отливы влюблялся.
Порой я вижу только оттенки,
Одни крупицы живого света...
Где ж тогда воздух? Где ширь вселенной?
И где великое сердце слуха?
Но ты – ты любишь лишь за звуки
И свет румяный, и сумрак ночи.
Замолкнет звон – тебя не станет:
Ты жив всегда лишь духом незримым.
Не раз – в тиши, когда дышалось ровно,
Были в воздухе шорохи странные;
Но не было в них широкой свободы:
Они сбивались в стенках ушей.
Ах, распростерлись бы эти шумы
По чистому, смелому небу!
Тогда с тобой мы станем в поле,
Вонмем, вздыхая, тому же пенью.

Ноябрь 1898