О ЧЕМ ГОВОРИТ СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ОКРАСКА СЛОВА

Полноценно воспринимать художественное произведение – значит видеть в нем явление искусства слова. У этого искусства есть свои законы, и один из них – зависимость смысла высказывания от стилистической окраски слов. Пониманию законов словесности и формированию читательских умений учит новый предмет, входящий в школу, – русская словесность (см. учебники «Русская словесность. От слова к словесности»
Р.И. Альбетковой для 5–9-х классов и А.И. Горшкова для 10–11-х классов). Покажем, как внимание к выразительным средствам языка помогает понять смысл рассказа А.П. Чехова «Злоумышленник».
Рассказ предварительно прочитан. Он называется «Злоумышленник». Денис действительно умышленно совершил зло и потом притворяется непонимающим (как считает следователь) или он не понимает обвинения? Учитель, вероятно, читал статью в одном из недавних номеров журнала «Литература в школе», автор которой согласен со следователем. А кто-то из школьников может вспомнить в доказательство другой точки зрения слова Чехова из очерка М.Горького, приведенные в учебнике по литературе для 7-го класса В.Я. Коровиной: «Ты, Денис, еще не созрел до типа сознательного преступника, ступай – и дозрей!». Ну а если бы не было такого высказывания, о чем говорит сам текст? Для этого надо рассмотреть, какова стилистическая и эмоциональная окраска слов в диалогах героев и в авторском повествовании.

О чем говорит стилистическая и эмоциональная окраска слов в портрете Дениса в экспозиции рассказа?

Портрет дан от лица «всеведущего» автора, который как бы незримо присутствует при происходящих событиях. Выбор слов (обилие прилагательных и причастий) и особенности синтаксиса (распространенные предложения с обособлениями) свидетельствуют о том, что это книжный язык, резко отличающийся от языка, на котором говорит герой рассказа. Лексика общелитературная, в основном эмоционально нейтральная, но на ее фоне выделяются и потому обращают на себя внимание несколько слов, открыто выражающих эмоцию. Не мужик, а мужичонка, не просто маленький, но и чрезвычайно тощий – слова создают впечатление о жалком, ничтожном человеке. Но этому противоречит выражение угрюмой суровости глаз, да еще автор обращает наше внимание на его паучью суровость. Так уже в первом абзаце возникает антитеза, говорящая о каком-то несоответствии в характере героя. Пока это некая загадка, она разрешится в ходе действия.

Как характеризует следователя стилистическая окраска его первой реплики?

В речи следователя мы видим черты официально-делового стиля: Седьмого числа сего июля; проходя утром; коей рельсы прикрепляются; с каковою гайкой. Для диалога такая речь неестественна, это язык, непонятный собеседнику. Употребление в этой ситуации официально-делового стиля с характерными для него лексикой и грамматикой говорит о том, что следователь признает только свою профессиональную точку зрения и не видит человека, стоящего перед ним, не находит нужным или не умеет просто объяснить мужику, в чем тот виноват. И неизбежно возникает конфликт.

А что можно сказать о Денисе по стилистической окраске его реплик?

Речь Дениса разговорная – об этом говорят и лексика (много просторечных слов (чаво; знамо; было; не найтить), и фразеология (черт ли в нем; здорово живешь), и особенности грамматики (который непонимающий); использование в одном предложении разных времен глагола (Вот вы и рассудили, как и что, а сторож тот же мужик без всякого понятия, хватает за шиворот и тащит. Ты рассуди, а потом и тащи!). Речь характеризует Дениса как простого, необразованного мужика. С самого начала рассказа Чехов средствами стилистической окраски высказываний героев показывает, что они говорят на разных языках.

Следователь считает, что Денис прикидывается идиотом, врет. Прав ли он?

Денис не отрицает, что отвинчивал гайку, хотя и не видит в этом ничего плохого: все мужики так делают. И ведь он говорит правду! Он не зря считает себя честным: Отродясь не врал, а тут вру... И пытается втолковать следователю, что без грузила никак нельзя ловить рыбу. Когда следователь наконец понял, что гайка служит грузилом, Денис удовлетворен: А то что же? Не в бабки же играть! То есть гайка нужна не для баловства, а для дела, ведь он серьезный человек! Денис, по его словам, и честен, и правдив, и умен, и труженик, и не злодей: Не токмо что убивать, но и мыслей таких не было; Мы ведь не все отвинчиваем... оставляем... Не без ума делаем... понимаем...

Но, может быть, автор все-таки согласен со следователем и не верит Денису?

Жесты, мимика, интонации Дениса, описываемые автором, совершенно естественны: хрипит Денис, косясь на потолок, – потому что он оказался в непривычной обстановке; бормочет Денис, мигая глазами, – он оскорблен – говорит правду, а ему не верят; усмехается – ведь он уверен, что прав; Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза... – он-то знает, что сколько лет всей деревней гайки отвинчиваем, и хранил Господь. Он даже зевает и крестит рот, когда чувствует, что следователь говорит то, что всем известно. Авторские описания представляют Дениса вовсе не притворщиком, не хитрецом, пытающимся обмануть следователя, а человеком, убежденным, что он прав, потому что опирается на свой личный опыт и опыт всей деревни. Он наделен человеческим достоинством, и хотя готов признать преимущество следователя – На то вы и образованные; Конечно, вы лучше знаете, – но не унижается перед ним. У него даже появляется легкое недоумение: как следователь, образованный человек, не понимает простых вещей? И Денис терпеливо объясняет, как ловят щуку, окуня или шилишпера.

Вспомним, что уже в начале рассказа мы заметили некую загадку – несоответствие между ничтожностью и паучьей суровостью внешнего облика Дениса. Как в развитии действия разрешается эта загадка?

Теперь мы познакомились с характером героя и увидели противоречие между преступлением и уверенностью в своей правоте. Денис поступал так, как все климовские мужики всегда поступали, честно трудился, добывал пропитание, при этом действовал с умом. Только он не видит связи между гайкой и возможным крушением поезда, а потому не понимает, в чем его обвиняют. Для него приговор – неожиданность, недоразумение.

Можно ли сказать, что следователь прав, а Денис – нет?

Следователь прав в том, что, если отвинчивать гайки, может произойти крушение поезда. Но он не смог объяснить это Денису так, чтобы тот понял. И дело не в том, что мужик туп, а в том, что у него своя правда. Вот этого-то и не понял следователь, и в этом он не прав. Страж закона не понимает происходящего, так же как и подсудимый.
Весь диалог героев говорит об их взаимонепонимании. При этом, как ни странно, речь Дениса более логична. Он пытается понять следователя, отвечает на поставленные вопросы. А следователь в ответ на обстоятельные объяснения Дениса, почему ему необходима гайка, делает вывод, который нельзя признать логичным: Дураком каким прикидывается! Следователь говорит о возможном крушении поезда – Денис же знает: Уж сколько лет всей деревней гайки отвинчиваем, и хранил Господь. Следователь вспоминает о крушении в прошлом году – Денис воспринял только слова Я понимаю и решил, что следователь его наконец-то понял, и подробно сообщает обо всех своих гайках.
Но тут следователь опять переходит на язык документа: 1081 статья Уложения о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье... Для Дениса абсолютно непонятны и лексика, и синтаксис такого языка, он не понимает смысла сказанного и честно в этом признается: Мы люди темные... нешто мы понимаем? И опять следователь ему не верит.

Рассмотрим кульминационный момент рассказа. Какую роль здесь играют диалог и повествование от автора?

Прочитаем текст:

Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Следователь быстро пишет.
– Мне идтить? – спрашивает Денис после некоторого молчания.
– Нет, я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
– То есть как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с Егора три рубля за сало получить...

Нельзя не заметить, как отличается язык автора от речи героев. Диалог сменяется повествованием, в котором мы видим признаки книжного, литературного языка: правильная литературная речь, нейтральная стилистическая окраска слов, пропорциональное количество существительных, прилагательных и глаголов, использование глагольных форм только настоящего времени, употребление деепричастного оборота. Слова автора, как мгновенные фотографии, запечатлевают немые сцены. Первый фрагмент – остановка перед решением судьбы героя. Благодаря ей мы острее чувствуем неожиданность для Дениса приговора. И потом автор заставляет нас взглянуть на происходящее со стороны, увидеть реакцию Дениса, почувствовать его смятение.
Дальнейшие реплики Дениса выражают его полное недоумение. Его речь становится сбивчивой, он мечется в поисках выхода. Ему некогда идти в тюрьму! А если бы не надо было идти на ярмарку, получить с Егора три рубля – можно было бы пойти? Денис хочет понять происшедшее, перебирает известные ему преступления, за которые сажают в тюрьму, и оправдывается: он не крал и не дрался, и недоимок за ним нет. И решает, что это ошибка, потому что недоимка числится за его братом. Об этом он и бормочет, когда его ведут из камеры два дюжих солдата. Нелогичность речи Дениса говорит о нелепости происходящего.
Кульминация стала одновременно и развязкой: следователь решил дело, Денис заключен в тюрьму. Но как Денис не понял следователя, так и следователь не понял, кто перед ним – сознательный преступник или жертва. У Дениса своя логика, свои понятия о правде, о добре и зле, о правоте и неправоте, о совести и справедливости. И нельзя сказать, что эти понятия неправильные, по ним веками жила деревня. Но ему непонятны строй современной жизни, законы государства, взаимосвязи цивилизованного мира. Его правда не согласуется с правдой закона. А следователь не слышит Дениса, считает, что тот врет, прикидывается дураком. Его решение и формулировка обвинения нелогичны – «“...виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье...” Понимаешь? Знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание... “Он приговаривается к ссылке в каторжные работы”». Чиновник исходит из буквы закона и не понимает, что Денис как раз и не знал, к чему ведет это отвинчивание. В наивном, непросвещенном мужике он увидел сознательного преступника. Это узкая, профессиональная точка зрения, следователю не хватает человечности, понимания конкретной ситуации.

Какова же позиция автора?

Проблема, которая поставлена в рассказе, вовсе не в том, кто из героев прав, она значительно глубже. Это мысль о взаимоотношении народа и власти. Если бы Чехов хотел сказать, что Денис ловко защищается, хитрит, обманывает следователя, он не дал бы такого сокрушительного финала. На самом деле в этом рассказе, как и всегда у Чехова, ни один из героев не является безусловно положительным. Денис не вызывает жалости, однако и осуждать его нельзя: он не понимает происходящего, но это не вина, а беда его, результат всего его образа жизни, его непросвещенности, темноты. И он не один таков, не случайно он говорит: Мы, народ... Это не только климовские мужики, а в самом деле народ. Вместе с тем нельзя сказать, что автор осуждает следователя, чиновник тоже по-своему прав, но и ограничен. Нарисовав всесторонне своих героев, автор не дает нравоучения, а представляет картину жизни, из которой читатели сами могут сделать выводы.
Но это не значит, что Чехов не высказал своего отношения к изображенному. Оно ярко выражено в заглавии рассказа, окрашенном иронией, и в том, что вся сцена смешна, но финал драматичен. Смех всегда основывается на каком-то несоответствии, вот и здесь смешон Денис с его паучьей суровостью и тщедушностью, с его непониманием происходящего и уверенностью в своей правоте. Смешон и следователь, тоже не понимающий ситуации. Но за смехом возникает страшное: слепая разрушительная сила, таящаяся в непросвещенном народе, и жестокая, не видящая человека власть. Это горький смех сквозь незримые миру слезы. Показывая нелепость, абсурдность жизни, автор не только смеется над своими героями, он смотрит на происходящее с высоты гуманистического идеала, тоскует об истинной человечности. И за этой смешной ситуацией возникает глубокая мысль о страшной пропасти, которая разделяет народ и власть. Ведь они буквально говорят на разных языках и потому не могут найти взаимопонимание. Эта мысль и передана посредством стилистической окраски слов, соединением в тексте официально-деловой окраски речи следователя, просторечной окраски речи Дениса и литературного языка автора.