СЛОВАРИ

ТЕАТРАЛЬНАЯ ЛЕКСИКА И ТЕАТРАЛЬНАЯ БИОГРАФИИ
В  «ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОМ ЛЕКСИКОНЕ»
АДОЛЬФА ПЛЮШАРА

М.В. ХАЛИЗЕВА

В № 26/2001 публикацией статьи К.Р. Симона о дореволюционных отечественных энциклопедиях мы открыли разговор об энциклопедических словарях.
При обучении пользованию энциклопедическими словарями очень важно научить школьников задавать себе два вопроса. Первый из них: какие слова можно найти в данном словаре? Второй: какую информацию о предметах и явлениях можно найти в словарных статьях данного словаря?
Аналогичные вопросы встают и перед создателями словарей. На нынешнем уровне развития словарного дела их стараются решать «плановым образом»: составляют и рассылают специалистам проект словника, тщательно работают над типовыми схемами словарных статей.
Но подобный подход выработался далеко не сразу. Что ему предшествовало – рассказывает на примере одной из ранних русских энциклопедий театровед М.В. Хализева.

С.Гиндин

Это первый важный памятник ученой деятельности нашего времени,
это очерк современных понятийи успехов нашего ума.

Из предисловия А.Шенина к IX тому «Лексикона».

«Энциклопедический лексикон», выпускавшийся Адольфом Александровичем Плюшаром (1806–1865) – петербургским издателем, типографом и книготорговцем, – был задуман с широтой и размахом. Первый том (А – АЛМ) увидел свет в 1835 году. Работа же над «Лексиконом» началась значительно раньше – около 1833 года. Поначалу планировалось ограничиться 24 книгами, но уже к 1837 году стало очевидно, что в это количество томов уложиться не удастся и потребуется до полусотни томов. Издание пользовалось сочувствием и интересом читателей и имело до семи тысяч подписчиков (цифра по тем временам весьма значительная). Но, несмотря на одобрение читающей публики, «Энциклопедический лексикон» в 1841 году прекратил свое существование на семнадцатом томе (ДIО – ДЯТ). Издание, растянувшееся на многие годы, всегда уязвимо и часто обречено остаться неоконченным.

Редакторы и авторы «Лексикона»

Среди редакторов «Энциклопедического лексикона» надо отметить прежде всего Н.И. Греча и О.И. Сенковского. Вот что пишет биограф Греча Д.В. Соловьев о начале работы над этим трудом: «Литературная известность Греча <...> была окончательно упрочена, так что когда в 1834 году среди общества ученых и литераторов возникла мысль об издании Энциклопедического лексикона Плюшара, то на ответственный пост редактора этого издания учеными и литераторами единогласно был выбран Греч, который вполне оправдал то доверие, которое было ему оказано» (Соловьев Д.В. Н.И. Греч: Его жизнь и литературно-журнальная деятельность // Филологические записки. Воронеж, 1916. Вып. IV–V. С. 393–394). Труды Греча по «общей редакции» «Лексикона» продолжались недолго (около года), но за это время он довел издание до середины седьмого тома. С некоторого момента ему начал помогать в редактировании Александр Федорович Шенин, впоследствии ставший главным редактором. Статьи, принадлежавшие перу Греча, подписывались им буквой «Г» или полным именем.

Николай Иванович Греч

Олег Иванович Сенковский

О.И. Сенковский, начиная с самого первого тома и вплоть до предпоследнего, шестнадцатого, вышедшего в 1839 году, сотрудничал с «Энциклопедическим лексиконом» как автор. Ему принадлежат статьи (с подписями – О.И.С., С*** и без подписи) на следующие темы: Азия, Александрийская библиотека, Бумага, Бумажная мануфактура петергофская, Венгрия, Волга, Восточные языки и литературы, Гений, Дворянство и другие. Некоторые из них были перепечатаны в журнале «Библиотека для чтения». Интересное свидетельство мы встречаем в посвященном Сенковскому биографическом очерке П.А. Савельева (кстати, тоже участвовавшего в работе над лексиконом): «...принимал деятельное участие в основании и издании “Энциклопедического лексикона”, для которого написал более восьмидесяти статей <...>; самый план “Лексикона” был составлен им» (Савельев П. О жизни и трудах О.И. Сенковского // Сенковский О.И. Полное собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1858. С. XCV). С XII по XVI том Сенковский был главным редактором издания.

Итак, лицо и содержание «Энциклопедического лексикона» во многом определялись взглядами и пристрастиями Греча и Сенковского. От них, по всей видимости, зависел и состав авторов, привлеченных к работе. В списке лиц, при самом начале составления «Энциклопедического лексикона» изъявивших желание участвовать в нем, обращают внимание такие имена: адъюнкт-профессор Н.В. Гоголь, титулярный советник А.А. Краевский, коллежский асессор Н.В. Кукольник, профессор П.А. Плетнев, профессор М.П. Погодин, профессор И.М. Снегирев, действительный статский советник князь А.А. Шаховской. В перечне авторов I тома также встречаются не менее выразительные имена: Фаддей Венедиктович Булгарин, Владимир Иванович Даль, Петр Иванович Кеппен.

Повествовалось в предисловии к тому I и о том, как протекала работа: «По составлении общего плана «Лексикона» списки входящих в состав его статей распределены были по частям и розданы Редакторам, которые со своей стороны разделили труды по обработанию статей с своими Сотрудниками. Статьи, конченные Сотрудниками, поступали к Редактору, который по прочтении утверждал их и препровождал в Общую Редакцию. <...> Вторая корректура статей читана была Редактором» (Энциклопедический лексикон. Т. I. СПб., 1835. С. V; далее при ссылках на «Лексикон» указываются только том и страница). Нельзя не признать, что дело было поставлено чрезвычайно серьезно и при такой основательности подхода имело шанс быть доведенным до завершения.

Словник и характер статей

Объем каждой книжки «Лексикона» составлял около 400–500 страниц. Оглавление в разных томах размещалось по-разному: то в конце, то в начале книги. К некоторым томам имелись дополнения.

Словник «Лексикона» (полностью отражавшийся в оглавлениях томов) состоял из терминов богословских, философских, правоведческих, экономических, исторических, физических, химических, медицинских, артиллерийских, инженерных, строительных, математических, морских, военных, географических, а также по изящным искусствам и музыке. За раздел «Изящные искусства» отвечали редактор В.И. Григорович и его сотрудники А.П. Сапожников и И.И. Свиязев. Кроме того, в словник включались всевозможные имена собственные: названия стран, городов, рек, озер и многочисленные персоналии. Для примера приведем фрагменты (с купюрами) оглавлений II и VI томов «Лексикона»: Александринский театр, Амальгама, Америка, Амплитуда, Анатомический театр, Английский дог, Ангола, Андорра, Антипараллельные линии, Апельсин, Апреля 1; Благородство, Бить челом, Бланманже, Блезир, Блестки, Ближний, Близнецы (двойни), Близнецы (миф.), Близнецы (астрол.), Близорукость, Блиндаж, Блокада, Блоха, Блуд, Бледная, или Девичья, Немочь, Боккачио, Боккерини. Само собой, алфавитный принцип раположения лишал соседствующие справочные статьи какой-либо систематической связи – впрочем, так обстоит дело и в любом из современных общих энциклопедических словарей.

Виктор Иванович  Григорович

Встречаются в «Лексиконе» очень подробные библиографии к справочным статьям. Так называемые «новые» издания Аристофана перечисляются начиная с 1710 года (!), а вместе с ними – его переводы на немецкий и французский языки. Библиография же к статье о Вольтере, указывающая многочисленные издания его произведений и их переводы на русский язык, занимает не менее двух страниц.

Первый том сопровождался предуведомлением (без подписи). Среди прочего здесь говорилось: «Иные критики найдут, может быть, что некоторые статьи сего Лексикона слишком длинны, подробны и учены, и скажут, что они в Лексиконах Немецких и Французских короче и простонароднее. На это возразить можно и потребностию нашей читающей публики, и скудостью нашей ученой Литературы. <...> мы нуждаемся еще во многих ученых и учебных пособиях, и этой-то нужде должен отчасти удовлетворить Лексикон Энциклопедический» (Т. I. С. X). Таким образом, создатели нового предприятия сознательно завышали планку по сравнению с тем, что в данной области уже имело место в Европе: упор делался на научность и подробность изложения.
Еще одно предисловие, на этот раз за подписью главного редактора А.Ф. Шенина, помещено в томе IX. Шенин, по его собственным словам, пользуется случаем, чтобы указать точку зрения людей, причастных изданию, на «Энциклопедический лексикон» и вместе с тем представить некий отчет в их действиях к моменту выпуска девятого тома (надо заметить, добравшегося лишь до начала буквы В).
Он начинает с рассуждений о том, что к концу XVIII века по всей Европе, в странах, различных по характеру политического устройства и степени образованности, обнаружилась общая потребность в слиянии науки с жизнью. Это стремление, по мнению автора, и породило многочисленные энциклопедии, появившиеся в Германии, Франции, Англии и Америке. Аналогичная потребность сформировалась и в России: «Издание “Энциклопедического Лексикона” на Русском языке одним величием предмета, огромною массою сведений, необходимо должно распространить и укоренить в публике вкус и уважение к Науке. Это первый важный памятник ученой деятельности нашего времени, это очерк современных понятий и успехов нашего ума» (Шенин А. Предисловие // Энциклопедический лексикон. Т. IX. СПб., 1837. С. V–VI).
Специфическая задача русского «Энциклопедического лексикона», по мнению Шенина, состоит в том, что он «должен вмещать сведения обо всем, что Россия <...> представляет любопытного и достопамятного в судьбах своих от времен самых отдаленных до новейших» (там же. С. VI), – или «...чтобы мы, Русские, могли достойно отплатить нашим Европейским собратьям за то, что сами заимствовали из их энциклопедий» (С. VII). Задачи «Лексикона» Шенин определяет так: «он есть домашняя книга для каждого, сокращенная библиотека» (С. X).
Столь правильно и точно поняв задачи энциклопедического жанра, А.Ф. Шенин, пожалуй, впервые (1837 год!) столь внятно определил трудности энциклопедического жанра, указал на недостижимость цельности энциклопедического издания, на невозможность унифицировать в нем все и вся: «Дидро, д’Аламбер и все последовавшие за ними составители подобного рода творений тщетно силились создать из энциклопедии органическое целое, стройное в частях, проникнутое одною основною идеею. Действительно, энциклопедия, как произведение не одной головы, никогда не может быть сочинением философским, в строгом смысле. Вот причина, почему каждая страна, каждый народ имеет надобность в своей энциклопедии, которая бы соответствовала состоянию общества и его требованиям» (С. VI). И «...несмотря на то, что Гг. частные редакторы, при просмотре и исправлении разных статей, приводят их к возможному единству, они все еще остаются во многом различны между собой» (С. IX).
Признания и декларации Шенина свидетельствуют о том, что при создании «Энциклопедического лексикона» был сделан значительный шаг по сравнению с немногочисленными предыдущими русскими справочными изданиями. Так, главный редактор осознает бесспорную ответственность за информацию, содержащуюся в статьях лексикона, и формулирует это следующим образом: «...с какой осторожностью и осмотрительностью должно отдать под типографский станок каждую статью, потому что она главнейше назначается для справок» (С. XI).

Театр в Оранже. I–II в. н.э.

Театр и драматургия в «Энциклопедическом лексиконе»

Каждый из семнадцати томов «Энциклопедического лексикона» содержал несколько сотен справочных статей. На долю же театра в каждом томе выпадало совсем незначительное количество: от двух-трех до восьми–десяти статей (исключение составляли тома VIII и XII, не содержавшие ни одной статьи о театре). Их объем колебался от скромного абзаца до десяти и более страниц, как, скажем, в случае с подробнейшей статьей о Вольтере (Т. XI. С. 405–418).
Кому и чему посвящались энциклопедические статьи лексикона по театральной тематике? Попробуем распределить их по тематическим разделам.

1. Драматурги русские: Александр Аблесимов, Ипполит Богданович, Михаил Веревкин, Степан Висковатов, Николай Гнедич, Александр Грибоедов, княгиня Катерина Дашкова.
2. Драматурги зарубежные: Аристофан, Байрон, Бомарше, Брандес, Лопе де Вега, Вольтер, Гете, Голдсмит, Гоцци, Гюго, Детуш, Дидро, Дюваль, Дюканж, Дюсис, Дюфрени.
3. Актеры русские: Федор Волков, Иван Дмитревский.
4. Актеры зарубежные: Барон, Вестрис, Гаррик, Дазенкур, Данжвилль, Дебюро, Дмушевский, Дюгазон, Дюшенуа.
5. Термины театральные: авансцена, амфитеатр, аплодисменты, арена, артист, бенефис, декламация, декорации, дивертисмент, диорама, драма.
6. Персонажи драматургических произведений: Амфитрион, Андромаха, Антигона, Арлекин, Гамлет. (Амфитрион, Андромаха и Антигона в первую очередь рассматривались как персонажи мифологические и лишь во вторую – как герои театральных сочинений.)
7. Театры: Александринский театр (статья написана по преимуществу с архитектурной точки зрения), Друрилен (Друриленский театр).

Театральное представление. Россия. 1790 г.

Также имеется ряд справочных статей, посвященных музыке и балету.
Трудно делать окончательные выводы исходя лишь из первых букв алфавита, но все же бросается в глаза, что зарубежные актеры и драматурги превалируют в лексиконе над их русскими коллегами. И это при том, что сами создатели «Энциклопедического лексикона» настойчиво декларировали: «...чтобы они (“европейские собратья”. – М.Х.) из Русского Лексикона пополняли недостаток своих сведений о России...» (Т. IX. С. VII). В словнике лексикона имели все основания оказаться и удостоиться справочной статьи, скажем, Василий Ильич Бибиков или Александр Андреевич Волков, и уж конечно, Гавриил Романович Державин. Статьи о них отсутствуют.

Кто писал статьи о театре

Удивительным образом большинство статей «Энциклопедического лексикона», нередко весьма содержательных и значительных по объему, печаталось без указания их авторства. Так, к примеру, без подписи остались основательная статья о Федоре Волкове и уже упоминавшаяся многостраничная статья о Вольтере. Подобная анонимность энциклопедической статьи объяснима, когда речь идет о короткой справке, содержащей минимум информации. Но в случае развернутого очерка, посвященного биографии и творчеству, нередко выходящего за рамки строгого и достаточно сухого энциклопедического жанра, такое отношение чрезвычайно странно. Тем не менее (и это касается не только театральной тематики) в плюшаровском издании подобный подход – скорее норма, чем исключение из правила.
Все же указанные в «Лексиконе» сведения об авторстве статей о театре весьма любопытны. Среди авторов «Лексикона», писавших на театральные темы, мы не встречаем фамилий ни В.Г. Белинского, ни В.С. Межевича, которые были бесспорными знатоками театра. О театре и драматургии в «Лексиконе» писали: Дмитрий Иванович Языков (его сокращенный криптоним – Яз.), Иван Иванович Свиязев (Арх. Св. или А.С.), Александр Иванович Булгаков (А.Б., А.Б-в, А.Бу-ков или А.Булгаков), Яннуарий Михайлович Неверов (Я.Н.), Михайло Павлович Сорокин (М.П.С.), Иван Гаврилович Эрлинг (Ив. Эрлинг), Федор Николаевич Менцов (М. или Ф.Н.М), князь Дмитрий Алексеевич Эристов (К.Д.Э.), Константин Петрович Зеленецкий (К.З-iй). В каждом томе публиковался список авторов с указанием их псевдонимов.

Проследим, насколько позволяют имеющиеся сведения, как складывалась творческая судьба упомянутых лиц, и посмотрим, зарекомендовали ли они себя чем-либо в театральной области ко времени выхода первых томов «Энциклопедического лексикона», то есть к середине тридцатых годов. Опорой нам послужат статьи биобиблиографического словаря «Русские писатели: 1890–1917», выпускаемого с 1989 г. издательством «Российская энциклопедия» (пока вышли тома 1–4).

Персонажи комедии дель арте. Начало VII в.

А.И. Булгаков (1814 или 1815–1836) начинал свою писательскую карьеру как драматург-водевилист, но большинство пьес остались неоконченными. После успеха на театре его переделки с французского водевиля Э.Скриба и А.Перле «Артист» (постановка 1833 года) Булгаков оставляет собственные опыты в комедии и занимается исключительно переводом водевилей французского репертуара, часто подстраивая французский образец под русские нравы (отзывы на эти переводы бывали весьма разноречивы). По окончании университета в 1834–36 годах А.Булгаков преподает в разных местах словесность и теорию драматического искусства. По совету П.А. Плетнева продолжает изучение европейской драмы. В 1835 году помещает в «Энциклопедическом лексиконе» статьи «Артист», «Балет», «Барон» и другие.

Я.М. Неверов (1808 или 1810–1893) – критик, переводчик, педагог, близкий друг Н.В. Станкевича, главы известного поэтического кружка. Как переводы, так и критические статьи Неверова касались разнообразных областей знания: истории, философии, этнографии, географии. В середине тридцатых годов он становится одним из ведущих авторов полугодовых «Обозрений русских газет и журналов», ведет в них разделы «Изящная словесность», «Критика», «Теория и история словесности», «Художества».

Ф.Н. Менцов (1818–1848) – поэт, критик, автор статей по ориенталистике. В университете был учеником Сенковского, которого почти боготворил; при издании «Энциклопедического лексикона» являлся его главным помощником. Для этого издания написал около 110 статей (в томах IX, X, XII–XVI, 1837–39 гг.), главным образом по индологии, а также «Гете», «Данте», «Дидро» и другие. Менцов – автор опубликованных в «Пантеоне» произведений: «Биография Жана-Батиста Пекелена (так. – М.Х.) Мольера» (1840, № 12) и «Нечто о мистериях» (1843, № 11). Это свидетельствует, что теме театра он не был чужд и впоследствии.

К.П. Зеленецкий (1812 или 1814–1858) – историк литературы, теоретик риторики, эстетик, филолог, литератор-краевед. В числе сочинений Зеленецкого – ряд беллетристических опытов в духе массовой романтической литературы. Проза Зеленецкого, как и его «ученые» изыскания, вызывали нелестные, порой саркастические отзывы критики. Белинский на его теоретические сочинения откликнулся сдержанно-снисходительно.

Как видно, ко времени работы в редакции «Энциклопедического лексикона» все четыре автора были людьми очень молодыми, только начинали нащупывать свои пути в области науки и литературы. Менцов, вероятно, был привлечен к работе над лексиконом прямо с университетской скамьи. Среди них, по-видимому, только водевилист Булгаков имел непосредственные контакты с театром. Все это наводит на мысль о том, что люди, стоявшие во главе «Энциклопедического лексикона», в какой-то степени делали ставку на молодость и журналистскую мобильность авторов, на их готовность и способность, не ограничиваясь узким кругом тем, писать о весьма далеких друг от друга понятиях и личностях.

Построение биографических статей

Статьи «Энциклопедического лексикона», посвященные актерам и драматургам, без сомнения, относятся к жанру биографии. На этом биографическом поприще авторы «Лексикона» имели в России талантливых предшественников – Николая Новикова и Евгения Болховитинова – и, очевидно, многим их достижениям следовали. Достойна внимания статья «Лексикона» под названием «Биография» (снова – без подписи автора), раскрывающая, как именно понимали биографический жанр редакторы и руководители плюшаровского издания: «Неизвестно, в каком уважении была биография у древних; достоверно, однако ж, что этой частью словесности занимались гораздо менее, нежели у новейших народов, особенно с конца XVII столетия. С тех пор начала возрастать эта отрасль словесности <...>. Теперь этот род сочинений самый обширный; им занимаются более, нежели всеми прочими. <...> Биография мертвых и живых как потребность настоящего времени и как условие успеха вошла в большие ученые сочинения, в Энциклопедии, куда до наших времен она не проникала. Биографии беспрестанно умножаются под названием: жизни, записки, похвальные слова, лексиконы...
Биографии бывают нескольких родов; мы полагаем, что по чрезвычайному множеству биографии необходимо разделить на личные, отдельные (специальные), собирательные и всеобщие. <...>
Русская словесность не может похвалиться Биографиями. Большая часть из них не иное что, как компиляции, составленные без всякой критики, или послужные списки, где изложены факты канцелярским тоном. Но эти по крайней мере могут служить материалами для будущих биографов. Скучнее всего те из наших биографий, в которых вместо истории находим пышные возгласы о доблестях героя: это род неудачных панегириков, где красноречие заменено декламаторским пустословием. <...>
Из собирательных биографий достойны внимания: 1) Словарь Русских писателей духовного чина, соч. Преосвященного Евгения, Митрополита Киевского, 2 тома. СПб., 1827, второе издание...» (Т. 6. С. 70–73).
Из последних строк явствует, что создателям «Лексикона» труды Болховитинова были известны и высоко ими оценивались.
Чем же обогатили биографический жанр создатели «Энциклопедического лексикона»? Приведем пример одной из справочно-биографических статей, посвященных людям театра, чтобы получить представление о том, какие сведения могли оказаться включенными в такую статью, а какие – опущенными.
«БРАНДЕС Иоанн Христиан, Немецкий актер и драматический писатель, родился в Штеттине 15 Ноября 1735 года. <...> Игра его была весьма посредственна, но зато перо плодовито. Пьесы свои он умел приноравливать ко вкусу зрителей и обнаруживал в них отличное знание сцены и характеров. Лучшими произведениями его почитаются: Облагороженный купец и Граф Ольсбах. – Мелодрама Ариадна на Наксосе, которую он написал для своей жены, весьма искусной актрисы, была в этом роде первым удачным опытом на Немецком театре. <...> Дочь его, Шарлотта Вильгельмина, бывшая первая певица и актриса Гамбургского театра, родилась в Берлине 1756 года, умерла в Гамбурге в 1788 году» (Т. VI. С. 539).
Как видим, ничего особо примечательного в этом скромном по объему тексте нет. Не указаны игранные Брандесом роли, равно как и то, были ли опубликованы и переведены на русский язык его сочинения (а переведены, видимо, были, поскольку их названия указываются на русском языке; найти их нам, однако, не удалось). Недостает и даты смерти. Устранить пропуски безымянному автору, видимо, не представлялось возможным; не сделали это и редакторы, в чьи обязанности вменялись просмотр и исправление статей.
Формулировки одного и того же факта в статьях, посвященных разным персонажам, разнятся. Самый простой пример – сведения о дате или годе рождения того или иного деятеля («родился», «он родился», «родившийся» тогда-то). Редакторы не считали нужным это унифицировать, точно так же, как полагали возможным вставлять информацию о дате смерти в любое место справочно-биографической статьи, а иной раз и вовсе эти сведения опускать («кочевание» даты смерти по статье будет встречаться в энциклопедических изданиях еще длительное время, вплоть до многотомного словаря Брокгауза и Ефрона). Вероятнее всего, что действия такого рода были вполне осознанными. О литературности и неоднообразности справочных текстов, о занимательности словарного чтения создатели «Энциклопедического лексикона» заботились далеко не в последнюю очередь.

Подача театральных терминов

В «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара мы впервые встречаем статьи, посвященные театральным понятиям и терминам. Первая из таких статей – «АВАНСЦЕНА» (принадлежит И.И. Свиязеву). В ней отчетливо видны две части: собственно определение (толкование) и пространный исторический комментарий. Определение термина имело следующий вид: «В новейших театрах так называют то пространство между занавесою и оркестром, где сидит суфлер и где помещаются лампы для освещения сцены» (Т. I. С. 59). За определением-толкованием шел пространный рассказ об исторической эволюции определяемого: «В недавнее еще время по сторонам Авансцены помещали ложи для людей почетных, которые в театре желали только поблистать своими нарядами, и, привлекая на себя внимание зрителей, разрушали очарование, производимое представлением. Кроме того, ложи эти, углубляясь в бока Авансцены, поглощали, так сказать, голос актера, и следственно театр не мог быть выгодным в акустическом отношении. Поэтому в наше время Авансцена составляет только как бы раму сцены, украшаемую не более как сколько нужно, чтобы не отвлечь внимания от декораций и действующих лиц и не разрушить излишеством украшений общего эффекта представления» (там же). В только что процитированном фрагменте статьи отчетливо слышатся журналистские интонации, несколько утяжеленные неловкими выражениями (поглощали, так сказать, только как бы, не более, как сколько нужно).
Интересно, что, давая определение «БЕНЕФИСА ТЕАТРАЛЬНОГО» («представление, с которого сбор предоставляется в пользу одного актера» – Т. V. С. 291), автор статьи А.И. Булгаков также отчасти в журналистской манере сетует на то, что ранее «назначение бенефисов основывалось на правах, существенных, неотъемлемых, следственно, они были реже и значительнее; теперь же каждый порядочный актер, вступая в труппу, поставляет в числе условий, чтобы сверх жалованья ежегодно уделяли в пользу его по одному или по два представления». Перечисляя далее способы привлечения публики бенефициантами, Булгаков саркастически замечает, что все эти ухищрения могли бы составить основу длинной юмористической статьи. Но тут же оговаривается: «Впрочем артисты, одаренные истинным талантом, чужды этих мелочных уловок» (С. 292). Из-под пера Булгакова выходит не только строгое описание явления «театральный бенефис», но вдобавок – выразительный краткий очерк внутритеатральных нравов того времени. Проинформировав читателя о том, что второстепенные актеры получают «половинные» и «третные» бенефисы, Булгаков заключает статью замечанием, что из-за погони бенефициантов за новизной пьес «частые Бенефисы могут иметь вредное влияние на успехи драматической литературы, наводняя репертуар пьесами слабыми и недостойными» (там же).
Статья о декорациях открывается таким определением: «ДЕКОРАЦИИ, собственно значит “украшение”, так называются написанные особым способом картины, выставляемые на сцену соответственно совершающемуся на ней действию» (Т. XVI. С. 96). Затем оставшийся неизвестным автор переходит к рассуждениям об искусстве древних декораторов и утверждает, что «употребление и производство декораций были некоторым образом потеряны в XV столетии». Читателю дается возможность получить основательное представление об именах людей, внесших свой вклад в развитие декорационного искусства: итальянцев, бывших долгое время учителями Европы в декорационном искусстве, затем французов; упоминаются и так называемые «русские любимцы публики» – Роллер и Федоров. Остальные подробности обещаны в статье «ЖИВОПИСЬ», но том, включающий букву Ж, так и не вышел.
Более подробна и основательна статья, посвященная «ДИОРАМЕ» (автор не указан). Здесь четко и информативно говорится, кем и когда была изобретена диорама, каковы ее принцип действия, ширина и высота картин и на каком расстоянии от зрителя они обыкновенно находятся. Подробно описывается и само помещение диорамы, его пропорции, вместительность. Замечая, что на тот момент уже во всех столицах Европы имелись диорамы, автор добавляет: «И у нас в Петербурге, в Большой Морской, есть серенькое круглое здание, которое хвалилось надписью Диорама. Но эта Диорама г-на Palazzo не давала и тени понятия о прекрасном изобретении г. Дагерра» (Т. XVII. С. 16). Правда, в этой статье есть и такое невнятное место: «Самый простой механизм дает одному даже человеку возможность приводить в движение, а с ним вместе вертятся и зрители» (там же. С. 15). Что приводится в движение – неясно, можно только догадываться.

Статьи о драматургических персонажах

Справочные статьи, посвященные персонажам драматургических произведений, впервые в России появляются на страницах «Энциклопедического лексикона». Наиболее подробная из них – статья о шекспировском ГАМЛЕТЕ.
Автор этого энциклопедического очерка Януарий Неверов поначалу многословно излагает историю принца Гамлета по Саксону Грамматику, предварительно провозгласив: «Гамлет сам по себе не заслуживал бы никакого внимания, если бы предание об нем не послужило канвою для одного из превосходнейших творений Шекспира». Величая это предание «баснословным», Неверов указывает на то, что оно было заимствовано у Грамматика Бельфорстом и помещено в изданных им повестях, а потому дошло до Шекспира. Неверов выражает сомнения по поводу года написания «Гамлета»; утверждает, что самые глубокие мысли об этом «дивном творении» заключены в III и IV книгах «Вильгельма Мейстера» Гете; возмущается дюсисовым переложением «Гамлета». Он хвалит перевод трагедии на русский язык, выполненный Н.Полевым, и упоминает, что другой перевод, «весьма верный, хотя и не совсем изящный, издан был М.Вронченко (СПб., 1828)» (Т. XIII. С. 244). Говоря о том или ином переводе, автор неизменно старается указывать год и место издания.

Оценки и мнения

Порою авторы «Лексикона», помимо собственных рассуждений о предмете статьи, включают в текст высказывания известных людей, ища поддержки у авторитетов. Так, например, приводятся отзывы Шлегеля о творчестве Лопе де Вега; Мармонтеля – о характере Арлекина. В статье об Андромахе цитируется Шатобриан: «Шатобриан справедливо говорит, что под пером Расина роль Андромахи, героини языческой, получила физиономию Христианскую» (Т.II. С. 294). В статье об Аристофане говорится: «...будем называть Аристофана, как говорит о нем Гете, избалованным любимцем Граций» (Т. III. С. 54).
Авторы «Лексикона» нередко весьма строги к своим героям. О Лопе де Вега читаем следующее: «...весьма часто встречаются странные мысли, <...> и вообще он принадлежит к писателям, которые подали опасный пример ложного остроумия, распространившегося почти по всей Европе». <...> В пьесах, писанных им исключительно для народа, есть столько надутых выражений и гипербол, что можно принять их за насмешку над предметом и зрителями» (Т. IX. С. 170– 171). Высказывание о Бомарше еще более безжалостно: «Корыстолюбие, честолюбие и неограниченная склонность к проискам были побудительными причинами его деятельности» (Т. VI. С. 274). Не менее жестко говорится о Гюго, о непостоянстве его правил, литературных, нравственных и политических: «Виктор Гюго представляет разительный пример непрочности литературного владычества, которым не управляют благоразумие и умеренность...» (Т. XV. С. 434).

М.Барон

Сочинения варшавского актера Людовика-Адама Дмушевского определяются как «театральные спекуляции: подражания на скорую руку и пиески на случай» (Дмушевский // Т. XVII. С. 29). Кстати, из статьи остается неясным, жив Дмушевский или умер, но зато становится известно, что в 1808 году он издал вместе с неким Тульковским Варшавский театральный Словарь. В статье о Федоре Волкове походя задевается Василий Тредиаковский: «Несчастные опыты ученого и трудолюбивого, но бездарного В.К. Тредиаковского написать трагедию <...> не остались вовсе бесполезными: они открыли путь А.П. Сумарокову...»
(Т. XI. С. 353). Байроновскую драматургию «Лексикон» характеризует корректно и сдержанно, хотя и без восторга. «О драмах Байрона можно сделать одно общее замечание: они исполнены высоких лирических красот, но не могут быть на сцене, потому что в них слишком мало действия. Самые понятия его об этом предмете были странны и ошибочны: он не уважал Шекспира и предпочитал Французскую драму Английской и Немецкой» (Байрон // Т. IV. С. 128).
Все эти цитаты – из статей без подписи. В статье же о французском актере Мишеле Бароне, подписанной А.Булгаковым, упреки в плагиате предъявляются очень осторожно, автор предусмотрительно ссылается на общественное мнение: «Барон имел особенную страсть к авторству; его упрекают в присвоении себе тех пьес, которые он издал под своим именем» (Барон // Т. IV. С. 381).

Биографии русских актеров

Как отмечалось выше, отечественным актерам посвящены лишь две статьи. Их удостоились Федор Волков и Иван Дмитревский. Неодолимому интересу Федора Волкова к театральному искусству «Россия одолжена существованием своего театра», а потому очерк о нем – еще и очерк истории зарождения и становления русского сценического искусства. Этим объясняется ряд отступлений от основной темы, например, восторги в адрес Сумарокова, который противопоставляется неумелому Тредиаковскому и величается «творцом Русско-Французской драматургии» (Волков // Т. XI. С. 353).

Федор Григорьевич Волков.
С портрета худ. Лосенко

Другое отступление сделано в связи с поездкой Волкова по приказанию императрицы в 1756 году в Москву для устроения театральных действ: «Россия со времен Петра Великого привыкла видеть изумительно быстрое исполнение велений своих государей, даже в деле изящных искусств». Далее – непосредственно о Волкове: «Вероятно ли, чтобы человек, который едва успел завести в провинциальном городке театр, мог в самое короткое время устроить и пустить в ход в Москве спектакль, едва ли не лучший в сравнении с бывшими в России впоследствии. <...> Но это точно так было, и Московское театральное зрелище существовало уже во всей красе в 1758» (С. 354).
Еще одно высказывание, впрямую с Волковым не связанное, трактует возникновение русского театра как «новый источник народного образования»: «...во всех странах театр был верным мерилом и указателем общественного просвещения и духа времени» (С. 355).
Автор преисполнен восхищения Волковым, и его статья изобилует превосходными степенями и восторженными эпитетами: «пылавший огнем творчества», «заискрилось непреодолимое желание», «по влечению своего гения», «требовала его страсть», «первая искра драматического таланта», «заботливая деятельность», «необыкновенный человек». То обстоятельство, что Федор Волков не был женат, и «как уверяют, никогда не влюблялся», биограф-энциклопедист объясняет тем, что, вероятно, «его сердце было преисполнено страстью к своему искусству и творчеству» (там же).
У автора статьи о Волкове нет ни малейшего сомнения в масштабной литературной деятельности своего героя. Несмотря на то что сочинения Волкова толком не были известны даже Н.И. Новикову, утверждается, что Волков перевел многие драматические произведения и писал стихи. Автор очерка знает, что в изустных преданиях сохранилась лишь одна волковская эпиграмма, которую он и цитирует:

Всадника хвалят, хорош молодец;
Хвалят другие, хорош жеребец;
А я так примолвлю: и конь, и детина,
Оба пригожи и оба скотина.

Признавая, что «по этой жесткой, хотя и замысловатой эпиграмме, без сомнения, нельзя ничего заключать о литературном даровании Волкова», автор статьи продолжает: «И.А. Дмитревский утверждал, что современники весьма уважали литературные труды его; только сам автор не был доволен собою и охотно заменял свои переводы чужими: редкое самоотвержение, особенно в драматическом писателе, который в то же время управляет сценою» (там же). Видимо, на свидетельстве Дмитревского и основывается уверенность автора «Энциклопедического лексикона» в переводческой деятельности Федора Волкова.
Упоминается в статье и такое событие (автор утверждает, что об этом «рассказывают с достоверностью»): когда государыня соблаговолила пожаловать Волкова дворянским достоинством и вотчиною, он со слезами благодарности просил удостоить этой милости брата своего Гаврила, а ему «позволить остаться в том звании и состоянии, которому он обязан своей известностью...» (там же). Тонко чувствовавшая людей искусства и снисходительно к ним относившаяся императрица просьбу первого русского актера удовлетворила.
Очерк князя Эристова об Иване Афанасьевиче Дмитревском написан в менее восторженных тонах, но зато с колоритными подробностями (к сожалению, преимущественно основанными на слухах, как выражается автор, на том, что «говорят»). Передавая биографию Дмитревского, Эристов сообщает, что фамилия отца его, а следовательно, и его самого была Дьяконов. Прозвище же Дмитревского было Нарыков (в статье о Федоре Волкове он величается иначе – Нарыкин). Автор с тщанием описывает обстоятельство, послужившее смене фамилии Нарыков на очередную – Дмитревский: «...императрица Елизавета узнала, что Дьяконов играет роли женщин, и приказала его привезти в Царское Село, для представления Оснельды в трагедии “Хорев”. Она сама надевала на Оснельду бриллианты и другие драгоценности. Заметя, что молодой Дьяконов походит лицом на одного из ее придворных служителей Дмитревского, она приказала называться ему Дмитревским» (Дмитревский // Т. XVII. С. 22).
Эристов указывает, что Дмитревский удостаивался «похвалы и приязни» своих прославленных зарубежных современников – Лекена и Гаррика; даже играл вместе с Гарриком в вольтеровской трагедии «Заира» на домашнем театре (чьем – опущено). В доказательство исполнительского мастерства и завораживающего дара Дмитревского описывается имевшее место необычное событие: «Говорят, что Гаррик однажды был так углублен в игру его, что, не приметя близ себя свечи, сжег манжету».
В статье перечисляются актеры, которые были обязаны Дмитревскому своим образованием: Яковлев, Плавильщиков, Шушерин, Крутицкий, Сандунова (современная «Театральная энциклопедия» приводит несколько иные имена: Померанцев, Яковлев, Семенова) (Всеволодский-Гернгросс В.Н., Дмитриев Ю.А. Дмитревский // Театральная энциклопедия: В 5 тт. Т. 2. М., 1963. С.451–453). Эристов констатирует, что Дмитревский заслуживает внимания и в отношении литературном, но в эту область деятельности актера не углубляется. Он приводит и точные даты жизни Дмитревского.

Подробности и отступления

Д.Гаррик

В театральных статьях «Лексикона» рассеяно немало сведений, кажущихся весьма своеобразными в рамках сегодняшних представлений об энциклопедическом жанре. Приведем примеры. Вместо лаконичного указания даты смерти знаменитого английского актера Давида Гаррика читаем: «На святой неделе 1778 года он сделался болен и 20 января следующего года умер от засорения в мочевом канале» (Гаррик // Т. XIII. С. 325). Окончание фразы вызывает ассоциации скорее с медицинским свидетельством о причине смерти, нежели со статьей для энциклопедического издания. Все же неведомый автор счел уместным привести и этот факт. В той же статье, описывая поездку Гаррика в Дублин, автор вместо информации о роли, в которой выступал актер, сообщает: «...ездил в Дублин, где его встретили с восторгом, близким к исступлению. В жаркое летнее время театр наполнился зрителями до того, что зараза, происшедшая от духоты и распространившаяся по всему городу, прозвана была “Гарриковою лихорадкой”».
Наталкиваясь на подобные фрагменты статей, начинаешь понимать причину разрастания издания почти в два раза. Видимо, авторы добросовестно приводили любую информацию, имевшуюся в их распоряжении, почитая ее уж во всяком случае не лишней.
В конце краткой статьи о знаменитом французском комике-миме Жане-Гаспаре Дебюро следует такой абзац: «В последнее время Дебюро имел несчастие убить человека, желая только проучить его, и едва было не лишился за то наслаждения играть на театре, но скоро правительство возвратило его к прежним занятиям, приняв в уважение, что убийство было совершено им без умысла» (Дебюро // Т. XVI. С. 36).
Смерть Александра Онисимовича Аблесимова описывается Дмитрием Языковым с гораздо большими подробностями, нежели его творчество: «Он умер (1784) в величайшей бедности, оставив после себя один треножный стол, на котором писал свои творения. Бедности его, однако же, нельзя приписывать тогдашней Московской Дирекции Театра, которая неоднократно давала в пользу его бенефисы; но он все, что ни получал, употреблял на воспитание единственной своей дочери, которой, однако же, кроме сего, ничего не оставил» (Аблесимов // Т. I. С.56). Снова слышится в этом комментарии нечто журналистское.
В неподписанной статье об Ипполите Богдановиче проявляется заметное внимание к характеру последнего: «Нрав тихий, чувствительность, бескорыстие и какая-то невинная веселость <...> были отличительными его чертами. Никто не замечал в нем авторского самолюбия. <...> Немудрено, что он не любил критики...» (Богданович // Т. VI. С. 155).
Автор статьи об Аристофане позволяет себе сообщать читателю информацию, сопровождаемую неуверенными обмолвками: «Аристофан, <...> сын какого-то Филиппа»; «Кажется, что Аристофан умер <...> в глубокой старости»
( Т. III. С. 54–55). Очевидно, и такие формулировки представлялись авторам и редакторам «Энциклопедического лексикона» правомерными.

Когда побеждала лаконичность

Наиболее четкой и информативной видится нам статья «Энциклопедического лексикона» о Висковатом, принадлежащая перу Языкова. Приводим ее с соблюдением особенностей правописания и пунктуации оригинала:

Висковатов Степан Иванович

«ВИСКОВАТОВ Степан Иванович, <...> титулярный советник, родился Псковской губернии в селе Сторожне, 27 июля 1786 года <...>. Степан Иванович прилежно занимался отечественной словесностью, и в особенности драматическою. (После издания первой книжки. – М.Х.) он посвятил перо свое исключительно театру, и следующие творения доставили ему в свое время известность: 1) Ксения и Темир, трагедия в 5 действиях в стихах, в 1810 году. 2) Радамист и Зенобия, трагедия Кребильона, переведенная стихами, представленная и напечатанная в 1810. 3) Гамлет, трагедия в стихах, представлена в 1810 и напечатана в 1811 году. 4) Ипермнестра, трагедия Кребильона, представлена в Санкт-Петербурге и Москве, 1811, напечатана в 1812. 5) Инеса де Кастро, трагедия в стихах, играна в 1810 году (не напечатана). 6) Всеобщее ополчение, героическое представление, в 3 действиях, в прозе, играно (но не напечатано)
30 августа 1812, в день сражения, и замечательно еще тем, что в нем, в последний раз, появился в глубокой уже старости знаменитый Дмитревский. <...> 7) Царица амазонская, драма в 3 действиях, в прозе, представлена в 1813 году (не напечатана). 8) Радость молдаван или победа, героическое представление, в прозе, играно в 1828 году (не напечатано): оно было написано по случаю взятия Браилова. – Висковатов готовился издать полное собрание своих сочинений и переводов; но внезапная смерть воспрепятствовала ему исполнить это» (Т. X. С. 401). Единственный серьезный упрек, который можно предъявить автору этой статьи, – отсутствие даты смерти литератора. В остальном же – сведения полны, внятны и лаконичны.
Редко, но встречаются в «Энциклопедическом лексиконе», тяготеющем к многословности, чрезвычайно краткие статьи, как, скажем, о французском актере Дазенкуре.
«ДАЗЕНКУР, собственно Жозеф-Жан-Батист Альбуи, один из лучших актеров Французской сцены, родился в Марселе в 1747 году и устроил маленький частный театр в Трианоне, в котором принимала участие сама королева Мария-Антуанетта; он едва избавился, во время терроризма, от смерти, и был потом (1807) профессором декламации в Консерватории и директором придворных актеров. Умер в 1809 году» (Т. XV. С. 300). По меньшей мере перечня ролей, сыгранных Дазенкуром, в этом тексте не хватает.

Информативность или занимательность?
Два подхода к построению энциклопедических словарей

Почти одновременно с «Энциклопедическим лексиконом» Плюшара увидело свет справочное издание совершенно иного типа – предельно сжатый по объему «Хронологический список русских сочинителей и библиографические замечания о их произведениях», составленный П.А. Плетневым. Вопрос о точном времени его напечатания остается открытым: в каталоге Российской Государственной библиотеки значится 1835 год, в библиографическом указателе истории русской литературы XVIII века В.П. Степанова и Ю.В. Стенника – 1837, а в библиографическом указателе истории русской литературы XIX века под редакцией К.Д. Муратовой – 1836 год. Вышедший без указания имени автора, типографии, года издания и тиража, плетневский список являлся учебным пособием по истории русской словесности для наследника престола.

Петр Александрович  Плетнев

Как следует из названия, в основу был положен хронологический, а не алфавитный принцип построения книги, заключавший в себе 164 страницы. Список русских сочинителей преподносился читателю в виде таблицы, раскинувшейся на книжный разворот. Названия столбцов были следующими: Год рождения, Год смерти, Кто был сочинитель, Какие литературные труды его и Библиографические замечания об упоминаемых здесь сочинениях. Не все строчки таблицы оказывались заполненными для каждого автора. Возможно, Плетнев и не собирался оформлять свой труд как законченное справочное издание и выводить его на широкую публику; «Список», служа пособием для занятий с наследником, одновременно мог представлять в глазах Плетнева конспект дальнейшего, более основательного справочного труда или капитального сочинения по истории русской словесности.
Первыми в плетневском списке значились братья Константин, в монашестве Кирилл, и Мефодий; последним (лаконичная, не слишком информативная запись) – Николай Новиков, «издававший множество Журналов и собиравший материалы для русской истории» («Хронологический список...». С. 164).
Что касается плетневских характеристик сочинителей, то они были весьма разнообразны и могли повествовать о чем угодно: о положении писателя на служебной лестнице; о жанре, которому он отдает предпочтение в своих творениях; об ученой степени автора; о членстве в каком-либо обществе; о военном звании и т.д. Попадаются и предельно общие характеристики, чаще других – «драматической писатель» или «драматической поэт»; есть несколько любопытных комментариев: «Михаил Ломоносов, поэт, обнявший все роды современной учености...» (С. 50), «Василий Майков, поэт в шутливом роде» (С. 58), «Ипполит Богданович, показавший первый и прекрасный образец поэзии легкой» (С. 96).
Графа, носящая название «Библиографические замечания...», состоит в основном из кратких сведений о том, было или не было напечатано то или иное произведение. Формулировки при этом различны: «напечатана», «не была напечатана», «не была печатана», «издана», «не издана». Иногда приводится информация о собраниях сочинений, если таковые у писателя имеются.

Сценический механизм для изображения качки на корабле

* * *

Итак, почти в одно время появились два совершенно противоположных типа справочного издания: предельно сжатый по объему список-конспект П.А. Плетнева и развернутый, масштабный и многотомный труд, претендовавший на небывалую всеохватность и обстоятельность, в работе над которым был задействован большой коллектив авторов и редакторов. Первый из справочников не был рассчитан на широкого читателя (несмотря на неизвестность точной цифры тиража, можно с уверенностью утверждать, что она была весьма мала). «Лексикон» же, напротив, создавался в расчете на возможно больший охват читающей публики. Внимательное чтение этих столь разнящихся между собой изданий позволяет сделать некоторые обобщения.
В середине тридцатых годов XIX столетия в справочно-энциклопедическом жанре наметились две тенденции.

Первая – тяготение к краткости, конспективности представляемой информации, максимальному удобству справки. П.А. Плетневым была сделана попытка преподнесения истории русской словесности в виде лаконичного списка имен с комментариями.

Вторая тенденция – основательность и подробность при занимательности и увлекательности изложения; требование неоднообразности, а потому – отказ, скорее всего сознательный, от унификации формулировок (привычка к энциклопедической унификации утвердится значительно позднее, почти век спустя), введение в текст справочных статей изустных преданий, курьезов, «дней минувших анекдотов». Во втором случае очевидны посыл к публике и отказ от нормативности классицизма, а порой заметно наследование романтической традиции. Отсюда – сходство некоторых справочных статей «Энциклопедического лексикона» Плюшара с романтической новеллой. Это касается биографий писателей, где нередко большое, если не основное, внимание уделяется особенностям нрава сочинителя, необыкновенным событиям его жизни: пребыванию в бедности, отказу от богатства, общению с высокой особой; обвинениям в криминальных действиях, обстоятельствам смерти и т.д. Эти заботы об интересе и удовольствии чтения настойчиво вершатся, несмотря на декларации редакции о том, что каждая статья «главнейше назначается для справок».
В отдельных статьях плюшаровского лексикона видно, как на страницы энциклопедического издания умело проникает нарождающийся журнализм, в те годы почти не находивший выхода на страницах газет и оккупировавший поэтому иные территории.
Как протекала борьба этих тенденций в позднейших энциклопедических изданиях – тема, заслуживающая особого рассказа.