ПОЛОМАЕМ ГОЛОВУ
ГЕРОИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А.ЧЕХОВА
ВСПОМИНАЮТ КЛАССИКОВ
составил А.С.РОМАНОВ
школа №169,
г.Москва
По приведенным цитатам определите,
кому из героев Чехова принадлежат эти
высказывания.
1. О, вы не знаете этих старых дев,
староверок! Прочтите-ка Достоевского! А что пишут
Лесков, Печерский!.. Она и она, хоть зарежьте! Она
душила! О, ехидная баба!
2. Как вышел из университета, так не
ударил пальцем о палец, даже ни одной книжки не
прочел, а читал только одни газеты... Вот... Знаю по
газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там
писал – не знаю... Бог его знает.
3. Я против вас, барон, никогда ничего не
имел. Но у меня характер Лермонтова. Я даже
немножко похож на Лермонтова... как говорят...
4. За что же ты на меня набросилась? У
Гоголя две крысы сначала понюхали, а потом уж
ушли, а ты, эмансипе, не понюхавши, набросилась.
5. Напрасно затеваешь, Осип... Не твое и
дело... В Гоголи лезть да в Крыловы... Те
действительно ученые были; а ты какое
образование получил? Червяк, еле видим! Тебя
всякая муха раздавить может...
6. Дворянин, богатый человек... Любимец
богов, можно сказать, как выразился Пушкин, а что
из него вышло? Ничего! Пьянствовал, распутничал,
и... вот-с!.. убили.
7. У Гоголя сказано: скучно жить на
свете, господа!
8. Говорят, у Тургенева от подагры
сделалась грудная жаба. Боюсь, как бы у меня не
было. Проклятая, отвратительная старость.
9. В «Русалке» мельник говорит, что он
ворон, так она в письмах все повторяла, что она
чайка.
10. Даже Шекспир сказал: «Блажен, кто
смолоду был молод!».
11. У Островского в какой-то пьесе есть
человек с большими усами и малыми
способностями... Так это я.
12. Пропала жизнь! Я талантлив, умен,
смел... Если бы я жил нормально, то из меня мог бы
выйти Шопенгауэр, Достоевский...
13. Тут уж лучше: это не в Харькове и не
где-нибудь в Курске, а здесь, на лоне природы...
Поэтично, по крайней мере, даже очень красиво...
Здесь есть лесничество, полуразрушенные усадьбы
во вкусе Тургенева...
14. Психологический курьез – моя мать.
Бесспорно талантлива, умна, способна рыдать над
книжкой, отхватит тебе всего Некрасова наизусть,
за больными ухаживает, как ангел...
15. А публика читает: «Да, мило,
талантливо... Мило, но далеко до Толстого» или:
«Прекрасная вещь, но “Отцы и дети” Тургенева
лучше».
16. Сядем и будем говорить, говорить.
Хорошо здесь, тепло, уютно... Слышите – ветер? У
Тургенева есть место: «Хорошо тому, кто в такие
ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый
угол...» О чем я? Да... Тургенев... «И да поможет
Господь всем бесприютным скитальцам...»
17. Пушкин называл славу яркой заплатой
на рубище, все мы понимаем ее по-пушкински, то
есть более или менее субъективно, и никто еще не
дал ясного, логического определения этому слову.
18. Быть нелюбимой и несчастной – как
это интересно! В том, когда один любит больше, а
другой равнодушен, есть что-то красивое,
трогательное и поэтическое. Онегин интересен
тем, что совсем не любит, а Татьяна очаровательна,
потому что очень любит, и если бы они одинаково
любили друг друга и были счастливы, то, пожалуй,
показались бы скучными.
19. У Достоевского или у Вольтера кто-то
говорит, что если бы не было Бога, то его выдумали
бы люди. Я глубоко верю, что если нет бессмертия,
то его рано или поздно изобретет великий
человеческий ум.
20. Понимайте так, мол, что не он виноват
в том, что казенные пакеты по неделям лежат
нераспечатанными и что сам он пьет и других
спаивает, а виноваты в этом Онегин, Печорин и
Тургенев, выдумавший неудачника и лишнего
человека...
21. Одинокие много читают, но мало
говорят и мало слышат, жизнь для них таинственна;
они мистики и часто видят дьявола там, где его
нет. Тамара у Лермонтова была одинока и видела
дьявола.
22. – Зима... Крестьянин, торжествуя... –
монотонно зубрил в соседней комнате сын
станового, Ваня. – Крестьянин, торжествуя...
обновляет путь... – Кто это сочинил? – спросил
громко [П].
– Пушкин, папаша.
– Пушкин? Гм... Должно быть, чудак какой-нибудь.
Пишут-пишут, а что пишут – и сами не понимают.
Лишь бы написать!
23. – Нет у нас теперь хороших
писателей! – вздыхает он за каждым обедом, и это
убеждение вынес он не из книг. Он никогда ничего
не читает – ни книг, ни газет. Тургенева
смешивает с Достоевским, карикатур не понимает,
шуток тоже, а прочитав однажды, по совету Лели,
Щедрина, нашел, что Щедрин «туманно» пишет.
– Пушкин, ma chere, лучше... у Пушкина есть очень
смешные вещи! Я читал... помню...
24. – Мопассан! – сказал он в восторге.
– Милая, читайте Мопассана! Одна страница его
даст вам больше, чем все богатства земли! Что ни
строка, то новый горизонт... Читайте, читайте
Мопассана! Милая, я этого требую!
25. Он, по его словам, любил Тургенева,
певца девственной любви, чистоты, молодости и
грустной русской природы, но сам он любил
девственную любовь не вблизи, а понаслышке, как
нечто отвлеченное, существующее вне
действительной жизни.
26. – Позвольте, Сергей Васильевич...
Например, вы задали ученикам восьмого класса
сочинение на тему: «Пушкин как психолог».
Во-первых, нельзя задавать таких трудных тем, а
во-вторых, какой же Пушкин психолог? Ну, Щедрин
или, положим, Достоевский – другое дело, а Пушкин
– великий поэт и больше ничего.
27. [П] стал уверять Варю, что Пушкин в
самом деле психолог, и в доказательство привел
два стиха из Лермонтова.
[Ч] сказал, что если бы Пушкин не был психологом,
то ему не поставили бы в Москве памятника.
28. – Про наше время смело можно сказать
словами Шекспира: «В наш злой, развратный век и
добродетель должна просить прощенья у порока».
29. – Вот подите же, наши учителя народ
все мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на
Тургеневе и Щедрине, однако же этот человек,
ходивший всегда в калошах и с зонтиком, держал в
руках всю гимназию целых пятнадцать лет! Да что
гимназию? Весь город!
30. Мы говорим не о таких гигантах, как
Шекспир или Гете, мы говорим о сотне талантливых
и посредственных писателей, которые принесли бы
гораздо больше пользы, если бы оставили любовь и
занялись проведением в массу знаний и гуманных
идей.
31. – Вороне где-то... Бог, – говорила она
громко и протяжно, вероятно, диктуя. – Бог послал
кусочек сыру... Вороне... где-то...
32. Возьмите наших первоклассных
художников, литераторов, композиторов... Кто они?
Все это, дорогой мой, были представители белой
кости. Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тургенев,
Гончаров, Толстой – не дьячковские дети-с!
– Гончаров был купец, – сказал Мейер.
– Что же! Исключения только подтверждают
правило. Да и насчет гениальности-то Гончарова
можно еще сильно поспорить.
33. – Итак, бедный сирота, я люблю. Пока
это секрет, ничего не говорите там известной вам
«особе». Это, я думаю, само собой уладится, или,
как говорит лакей у Толстого, образуется...
34. – Положим, что сию вот минуту вы
садитесь читать какого-нибудь Дарвина или
Шекспира. Едва прочли вы одну страницу, как
отрава начинает уж сказываться: и ваша длинная
жизнь, и Шекспир, и Дарвин представляются вам
вздором, нелепостью, потому что вы знаете, что вы
умрете, что Шекспир и Дарвин тоже умерли, что их
мысли не спасли ни их самих, ни земли, ни вас...
35. – Я пригласил вас, господа, чтобы
объявить вам, что к нам едет ревизор. Впрочем,
шутки в сторону. Дело серьезное.
36. – Своею нерешительностью я
напоминаю Гамлета. Как верно Шекспир подметил!
Ах, как верно!
(Тексты из собрания сочинений А.П.
Чехова в 8 т. М.: Правда, 1970.)
Ответы в следующем
номере
|