МАТЕРИАЛЫ К УРОКУ

С.ЕВГРАФОВА

ПРАВДА ЯЗЫКА ИЛИ ПРАВДА ОБРАЗА?

Все, что мы знаем о языке, мы черпаем из текстов. Поэтому очень важно, чтобы работа над орфографией и пунктуацией не заслоняла в сознании ученика то гармоническое целое, которое воплощено в художественном тексте. Не столь уж часто удается выкроить время, чтобы поговорить о языке писателя всерьез. Но иногда и одно слово в тексте позволяет вывести класс на разговор о тонкостях языкового творчества.
Особенно хорошо ребята воспринимают тему неправильностей в речи писателей – наверное, потому, что они очень ревниво относятся к чужим ошибкам («Почему Толстому можно, а мне нельзя?»). Современная литература, не окруженная ореолом святости, позволяет им более взвешенно относиться к языковому материалу.
В этот раз я выбрала отрывок из рассказа Людмилы Улицкой «Генеле-сумочница» из цикла «Бедные родственники». На первом этапе фрагмент рассказа выступал в роли диктанта – не слишком сложного, такого, чтобы прилично подготовленный одиннадцатиклассник мог написать его без ошибок.

Генеле-сумочница

По темпераменту тетя Генеле была общественным деятелем, но крупные задачи ей в жизни как-то не подвернулись, и по необходимости она занималась проблемами относительно мелкими <...>. ...После обеда наступало время исполнения ею главного жизненного долга – визита к родственникам. <...>
Так как родственников было достаточно много, то Генеле попадала в один и тот же дом обыкновенно не раньше чем через месяц. И с этим все мирились, понимая, что она выполняет функции некоего цемента, не позволяющего семье окончательно распасться. <...>
Она входила в дом, увешанная мелкими хозяйственными сумочками, а под левым локтем у нее плотно сидела большая дамская сумка, с которой она никогда не расставалась. Именно из-за нее она и получила свое прозвище – Сумочница.
Сумка эта была привезена из Швейцарии еще до Первой мировой войны состоятельной тетей, изучавшей в Цюрихе зубоврачебное дело. Изначально эта сумка была коричневого цвета, темного, с богатым лиловым оттенком и шелковым блеском. С годами она сначала темнела, стала почти черной, а потом вместе с хозяйкой начала седеть и приобрела неописуемо изысканный желтовато-серый цвет. Сумка эта несколько раз входила в моду и выходила из нее. На заднем фасаде был глубокий шов, заделанный тщательной рукой хозяйки, – однажды, в сорок четвертом году, сумочка подверглась ножевому бандитскому нападению и пострадала. На замке растительно и вяло извивались линии умирающего модерна, тонкие узловатые пальчики хозяйки легко вплетались в этот узор, изношенная кожа обеих, казалось, происходила от одного и того же вымершего животного.
Драгоценную свою сумочку Генеле прилюдно никогда не раскрывала, а вот из многочисленных хозяйственных она доставала самодеятельный гостинец – капусту провансаль, которую она готовила по какому-то немыслимому рецепту из семнадцати компонентов, среди которых попадались странные вещи: корень петрушки, изюм и лимонные корочки.
Некоторые родственники считали, что знаменитая капуста – чистая отрава, но никому не приходило в голову отказаться от приношения, подносимого обыкновенно с таинственным и взволнованным видом.
Пенсия у Генеле, как всем было известно, составляла смехотворно мизерную сумму, однако она никогда не жаловалась на недостаток в деньгах, а, напротив, вела себя с достоинством богатой родственницы. Своих племянниц, а впоследствии их дочек она наставляла в тонких законах ведения домашнего хозяйства, полагая себя корифеем в этом высоком жанре. «Покупать надо понемногу, но самого лучшего», – просвещала она неразумных племянниц <...>.

(347 слов)

После проверки диктанта и обсуждения всех правописных тонкостей наступает время для разговора о стиле. Ребята отмечают оригинальный стиль писательницы, которая обаятельно смешивает сугубо разговорное (чистая отрава, смехотворно), явно литературное (корифей, состоятельный, изысканный, высокий жанр) и почти канцелярское (общественный деятель, ведение домашнего хозяйства, подверглась бандитскому нападению), – а в итоге у читателя возникает ощущение, будто он слушает неприукрашенную и неприглаженную речь немолодой интеллигентной женщины – образованной, начитанной, знающей много самых разных слов и позволяющей себе обращаться с ними несколько запанибрата.
Затем, постепенно подводя ребят к деталям, начинаю разговор о частностях. Не скажу, что они сумели ответить на все мои вопросы, но они с интересом спорили об особенностях языка писательницы.

– Как вы воспринимаете стилистические особенности первой фразы?
– Характерные для официально-делового стиля выражения общественный деятель и крупные задачи в сочетании с разговорным (в жизни) как-то не подвернулись создает впечатление, что автор иронически относится к своей героине.
– Можно ли считать такое совмещение стилистической ошибкой?
– Нет. Примеров подобного совмещения немало – так что это художественный прием.
– Какими еще способами автор выражает свое ироническое отношение к персонажу?
– Во втором предложении можно наблюдать контраст между обыденным предметом разговора (хождение в гости к родственникам) и его официально-торжественным оформлением (визит, главный жизненный долг), в финальной части отрывка – контраст между невероятной бедностью героини и ее самооценкой, присущей скорее состоятельной даме.
– Есть ли в тексте грамматико-стилистические ошибки?
– Да. Не соответствуют норме заделанный тщательной рукой хозяйки (здесь совместились тщательно заделать и сделанный рукой хозяйки); ножевое нападение (соединились бандитское нападение и ножевое ранение). Нельзя сказать задний фасад (фасад – это передняя часть здания). Необычны сочетания растительно извиваться, кожа происходила от (вымершего животного).
– Можно ли сказать, что благодаря этим неправильностям автор достигает большей выразительности?
– Да. Чувствуется, что автор нарочно сплетает из слов многоцветный узор, строя из нескольких словосочетаний, которые можно было бы отнести к одному объекту, единый образ. Например, когда читаешь фрагмент

На заднем фасаде был глубокий шов, заделанный тщательной рукой хозяйки, – однажды, в сорок четвертом году, сумочка подверглась ножевому бандитскому нападению и пострадала. На замке растительно и вяло извивались линии умирающего модерна, тонкие узловатые пальчики хозяйки легко вплетались в этот узор, изношенная кожа обеих, казалось, происходила от одного и того же вымершего животного. –

рождается длинный ассоциативный ряд:

сумка с замком,
замок с узором,
узор, составленный из извивающихся линий,
узор напоминает вьющееся растение,
узор похож на фасад здания в стиле модерн,
модерн давно вышел из моды,
вышедший из моды » старый,
старая сумка,
старый » изношенный,
старый » которому предстоит умереть » умирающий,
умирающий --> вялый,
умирающий » вымерший,
вымершее животное,
кожа какого-то животного,
кожа человека,
узловатые пальчики напоминают линии узора,
человек подвергся бандитскому нападению,
человек получил ножевое ранение,
заднюю часть сумки разрезали ножом,
задняя часть – передняя часть,
передняя часть здания » фасад.

Если сравнить этот перечень ассоциаций с текстом, то видно: всплывающие в сознании образы просто невозможно выстроить линейно, они действительно переплетаются, то уходя в сторону, то возвращаясь назад. Любая попытка создать из этого множества ассоциаций правильный с точки зрения языка текст неизбежно привела бы к громоздкости и недопустимому многословию. За счет многочисленных неправильностей, почти все время лавируя на грани возможного, автор создает ощущаемый в форме и цвете, почти осязаемый образ...

Так что же выше – правда языка или правда образа? Вечный вопрос, остающийся без ответа!