ПРОБЛЕМЫ ОРФОГРАФИИ

27–30 марта 2002 г. в г. Красноярске проходила конференция «Лингвистика и школа» – Красноярский государственный университет принял эстафетную палочку от Алтайского государственного университета (г. Барнаул), в котором в ноябре 1999 г. состоялась первая конференция под таким же названием (см. № 46/99). Наша редакция побывала в Красноярске, и мы планируем серию публикаций, посвященных этой встрече. Вы узнаете о докладах ученых, о работе учителей, об интересных дискуссиях, на которых теоретики и практики обсуждали самые важные для нас, русистов, вопросы.
Так уж получилось, что еще до поездки в Красноярск мы получили по почте статью Б.И. Осипова, Л.Г. Галущинской и В.В. Попкова и решили предложить ее вашему вниманию, а потом встретились с авторами этой работы на конференции, где они докладывали о результатах своих исследований. Можно считать, что сегодняшняя публикация становится первой главой отчета о командировке в Красноярск.
Об ошибках можно говорить по-разному, но для нас эта тема – вечная. И каждый учитель, хочет он или нет, обращается к ней снова и снова. Б.И. Осипов и его соавторы предлагают оригинальный подход к проблеме орфографических ошибок, и, может быть, кого-то из наших читателей она натолкнет на новые методические находки.

Б.И. ОСИПОВ, Л.Г. ГАЛУЩИНСКАЯ, В.В. ПОПКОВ

Фонетические и гиперические ошибки в письменных работах учащихся 3–11-х классов средней школы

В 2000 г. профессор Красноярского педуниверситета В.Я. Булохов опубликовал книгу, представляющую собой словарь тех слов, в которых допускают орфографические ошибки наши школьники¹. Книга содержит 20 тысяч ошибок, допущенных в диктантах, изложениях и сочинениях учащихся 3–11-х классов. Эта публикация большого количества «живых» ошибок с воспроизведением тех словоформ, в которых они допущены, представляет богатейший материал как для учителей-практиков, так и для ученых-методистов. Опираясь на этот материал, мы можем, в частности, доказательно проанализировать соотношение таких видов ошибок, как фонетические – ошибки «по произношению» – и гиперические (или гиперкорректные, перестраховочные) – ошибки «вопреки произношению».

Из истории орфографии известно, что в прошлом в текстах невысокой грамотности (например, в деловых бумагах XV–XVIII вв.) фонетические ошибки устойчиво и значительно преобладают над гиперическими². Но сохраняется ли это положение в обстановке той орфографической муштры, которая характеризует преподавание русского языка в современной нашей школе? Учителя-практики, конечно, замечали, что на каком-то этапе младшие школьники вместо ошибок «по произношению» (типа вада) начинают все чаще «хитрить», перестраховываться и допускать ошибки «вопреки произношению» (типа трова). Однако в цифрах на сколько-нибудь значительном материале эта проблема не рассматривалась. Между тем она имеет не только прикладное, но и теоретическое значение, поскольку составляет часть широкой и важной проблемы соотношения орфографии с языком в процессе реального функционирования орфографической системы и имеет немаловажное значение для выбора путей усовершенствования орфографии.

Соотношение фонетических и гиперических ошибок

Каково же соотношение фонетических и гиперических ошибок в работах учащихся, обследованных В.Я. Булоховым, и какова динамика этого соотношения по мере роста орфографической выучки?

Таблица 1. Соотношение фонетических и гиперических ошибок в письменных работах школьников

В таблице группируются данные как по случайным признакам (по буквам алфавита), так и по неслучайным (возрастным – по классам). И то, что при обоих способах почти во всех группах имеется перевес фонетических написаний, повышает достоверность результата.

В группировке по буквам алфавита заметное отклонение дают лишь слова на букву н. Это связано с тем, что на эту букву начинаются отрицания не и ни, а их школьники предпочитают писать раздельно. А поскольку не и ни либо безударны, либо перетягивают ударение на себя, то есть как отдельное слово никогда не произносятся, то их раздельное написание против правила есть написание гиперическое. Склонность же писать не и ни раздельно объясняется тем, что существует четкое правило о раздельном написании отрицания с глаголами, а правил о слитном написании с какой-либо частью речи не существует: со всеми другими частями речи (да и с глаголами в форме причастия) отрицания пишутся то слитно, то раздельно. Раздельность оказывается как бы более сильным, как говорят, немаркированным членом орфографической оппозиции.

Небольшой перевес гиперизмов (4%) дают еще слова на букву з, причем тоже за счет раздельных написаний: здесь сказывается влияние предлога за на соответствующую приставку.
В остальных 25 алфавитных группах налицо перевес фонетических написаний.

Что касается распределения тех и других написаний по группам возрастным, то здесь просматривается ясная тенденция к возрастанию доли гиперических написаний с возрастом учащихся: чем старше они становятся, тем «хитрей», тем меньше доверяют произношению, предпочитая в сомнительных случаях, не зная правила, на всякий случай писать не то, что произносится. Однако преобладание фонетических написаний все-таки остается заметным вплоть до 11-го класса, да и здесь перевес гиперизмов составляет всего 2,7%. В целом же фонетические написания, несмотря на всю орфографическую дрессировку и отчаянное стремление школьника «перехитрить самого себя», образуют заметный перевес среди ошибочных написаний, составляя в среднем 58%.

На какие правила ошибки?

Однако перейдем от общих цифр к конкретным орфограммам и посмотрим, на какие правила чаще допускают школьники ошибки «по произношению» и на какие – «против произношения». Приведем таблицу 2, отражающую «рейтинг» орфограмм, на которые допускаются ошибки, и их распределение в числе ошибок фонетического и гиперического характера. Возьмем лишь первую десятку орфограмм, то есть самые «ошибкопродуктивные» типы написаний.

На все остальные орфограммы, вместе взятые, приходится 10,9% от числа фонетических ошибок, 2,9% от числа гиперических и 6,9% от общей массы ошибок. Это такие случаи, как: 1) смешение разделительных ъ и ь (сьезд, бъют); 2) гласных и и я, а (взила, чисы, женщанам); 3) гласных е и я (деревняй); 4) гласных а и ы (завистливами); 5) гласных о и ы (рассказовали); 6) гласных о и е (зайцов); 7) гласных е и ы (зацыпился); 8) гласных э и е (стэнды); 9) гласных э и и (игоизм); 10) обозначение непроизносимых согласных (чесно, здраствуй); 11) написание ц вместо тс и наоборот (в частности, в возвратном аффиксе глаголов: собираютца); 12) написание буквы в вместо г в окончаниях родительного падежа слов типа его, большого; 13) смешение написаний щ – шч – сч – стч – зч – здч; 14) смешение написаний зж – жж; 15) написание ш вместо ч в словах типа конечно, что; 16) написание х вместо г в словах легко, мягко. (Напомним, что нами не учитывались ошибки, деление которых на фонетические и гиперические не имеет смысла: употребление прописных и строчных написаний, сокращение и перенос слов).

Таблица 2. Доля различных типов орфограмм среди фонетических и гиперических написаний и в общем числе ошибок (в процентах)

Из таблицы 2 видно, что наш материал лишний раз подтверждает данные многих методистов и теоретиков письма о том, что главной трудностью русской орфографии является обозначение безударных гласных: ошибки на безударные в нашем материале суммарно составляют примерно 53% от общего числа ошибочных написаний³. При этом смешение безударных гласных преобладает в написаниях «вопреки произношению» (гиперических). Именно в этих случаях наши ученики особенно стараются «сами себя перехитрить».

Кроме того, как уже отмечалось выше, значительный перевес наблюдается в раздельных гиперических написаниях вместо слитных. И если относительно отрицания не это объяснимо, то значительное количество ошибок на раздельное написание приставки за- сколько-нибудь ясному объяснению не поддается. Предположение о том, что за чаще употребляется в русском тексте как предлог, не подтверждается: даже самые приблизительные подсчеты (на 10 небольших текстах разных стилей в стихах и прозе) показывают, что начальное в фонетическом слове за в роли приставки (зашел) или начала корня (заря) встречается по крайней мере в 3–4 раза чаще, чем в роли предлога. Нельзя не заметить и большого удельного веса ошибок на слитное и раздельное написание: они занимают, хотя и с большим отрывом, второе место после ошибок на безударные (свыше 18% от общего числа ошибок).

Нужно отметить также, что разнообразнее ошибочные гиперические написания, чем фонетические, хотя на гиперизмы, не отраженные в таблице, приходится, как уже сказано, всего около 3%. Среди гиперических встречаются неверные написания, допущенные в каких-то единичных случаях, в отдельных словах.
Такова картина соотношения ошибок разных типов в разрезе их соотношения с типами орфограмм.

Смешение о – а наиболее типично

Некоторые ошибки требуют более подробного и конкретного рассмотрения.
Поскольку на второй ступени редукции после твердых согласных на месте исторических [o] и [a] в современном русском языке произносится нейтральный гласный [q] (в другой транскрипции – [ъ]), который по своему качеству является средним между [y] (в другой транскрипции [ы]) и [a], постольку известную остроту приобретает вопрос, с какой фонемой ассоциируется этот звук в сознании школьников: смешивают ли они буквы о и а только между собой или также и с буквой ы⁴. Что показывают в этом плане материалы В.Я. Булохова?

Случаев смешения о – а отмечено 287. Примеры чрезвычайно разнообразны. Ошибочные написания а встречаем в таких формах, как галова, галовой, галове, кателка, краважадному, маего, малодежь, навгородский, навостями, патянулись, праходил, растовщика, таропил, тратуар, удавлетворенный, хамячок; ветак, досак, (оно) желтае, ивай, занова, звездачка, ласкавый, мягкаму, нада, народав, некагда, некаторые, просто-напрасто, о трактаре, удачки, холадно, честнасть, чья-та, с шумам, щепак, яркога и мн. др. Ошибочные написания о: логерями, экронизируются, с небо, (она) осталось, (она) первоя, тристо, троготь, по учебником, ягодоми и др. Уже из этого перечня видно, что замены этого типа не привязаны сколько-нибудь заметно к той или иной морфологической позиции. Можно говорить лишь о преобладании ошибок в заударной позиции сравнительно с предударной (около 73%), но надо учесть и то, что в заударном положении эти орфограммы чаще встречаются.

Совсем иная картина с заменой о или а на ы или наоборот. Во-первых, само количество таких ошибок в 65 раз меньше, чем количество ошибок на смешение о – а. Во-вторых, почти все они привязаны к вполне определенным морфологическим элементам и имеют нефонетическое объяснение. Примерно 40% из них приходится на суффиксы -ова- – -ыва-: выбрасовает, рассказовали, списовать, уродывал, списавает, поскрипавает и т. п. (При этом чаще встречается написание о вместо ы). На втором месте по числу ошибок – формы вида в таежным, где написание ы провоцируется широко распространенным в говорах смешением форм творительного и предложного падежей прилагательных и причастий мужского и среднего рода (это смешение наблюдается и под ударением: в простым деле и т.п.). Остальные случаи единичны, но в основном также связаны с окончаниями. Написания в им. – вин. пад. (он) стеклянной, знаменитой (поэт) провоцируются ударными окончаниями в словах типа земляной, а также и произношением по типу [s’t’ikl’annqj]. C этим же обстоятельством косвенно связано написание в столовый вместо в столовой. Окончания в формах завистливами, крохотная (мн. число) тоже объяснимы всякого рода морфологическими аналогиями. Написание зерны – следствие опять-таки влияния диалектных форм мн. числа ср. рода. Не имеют морфологического объяснения лишь 6 форм: юнышей, красычно; обокнавенный, опотные; выпрагнуть, вырат. Сюда следует отнести еще написание принцапам, где а написано вместо и, читаемой как ы. Стоит заметить, однако, что две ошибки такого рода допущены и на 1-й ступени редукции, где сходство редуцированного звука ([A]) с [у] ([ы]) отсутствует: музокальная, обокновенный.

Таким образом, не только о типичности, но и о сколько-нибудь значительной частотности замен о – а на ы и обратных замен говорить не приходится.

Почему же носитель русского языка ассоциирует нейтральный гласный не с <y> (<ы>), а с <a>? Ответ на этот вопрос дает теория фонемы. Нейтральный гласный в той позиции, в которой он встречается (на второй ступени редукции), представляет собой самый широкий по раствору рта звук из всех гласных, возможных в этой позиции. Иначе говоря, он находится в том же самом отношении с гласными своей позиции, в каком находится [A] c гласными 1-й ступени редукции и [a] – с ударными гласными. Звуки [q], [A], [a] являются поэтому аллофонами одной и той же фонемы, а средний подъем звука [q] ощущается говорящим в качестве нижнего – или, как выражаются фонологи, является физическим коррелятом дифференциального признака «нижний подъем», его реализацией в данной позиции⁵.

Ошибки в окончаниях

Смежную рассмотренным написаниям область образуют ошибки в окончаниях, связанные с процессами перехода существительных, прилагательных, причастий и местоимений (местоимений-прилагательных) в твердую разновидность склонения вследствие отвердения [z’], [s’], [c’], а также унификации самой мягкой разновидности по образцу твердой.

В языке существительные типа душа, крыша, лицо, полотенце, прилагательные типа чужой, свежий, большой, сильнейший, бледнолицый, причастия типа ушедший, павший, местоимения-прилагательные наш, ваш перешли в твердую разновидность, но на письме этот переход отражается только при ударности окончания: душой, чужого, но крышей, свежей, а не крышой, свежой. Это одно из распространенных нарушений морфологического принципа – ведущего в современной русской орфографии, и неудивительно, что учащиеся подсознательно стремятся и в безударных окончаниях данных форм следовать этому принципу. Отсюда проистекает смешение о с е в случаях владычицой, лиственницой, любительницой, немцов, Сережой, Оршой, похожое, петлюровцов, тимуровцов, хорошого, хорошому, хорошое. Этим же переходом в твердую разновидность объясняются и фонетические написания окончаний в формах зайцав, за месяцам.

Унификация твердой и мягкой разновидностей склонения – более сложный процесс: здесь редукция заударных гласных взаимодействует с морфологическим фактором, и изучен этот процесс еще недостаточно⁶. Поэтому характер ошибок дает известный материал лингвисту-исследователю для прояснения тенденций развития в этой области, трудно поддающейся исследованию, например, с применением акустических приборов.

В им. пад. ед. числа ср. рода слова типа платье выравниваются по образцу слов типа сало и в безударном окончании получают фонему <a> (реализуемую здесь, в заударном слоге, звуком [q]). Но поскольку фонема эта после мягких обозначается буквой я, то это выравнивание порождает такие ошибки, как сознания, затишья, доверия, дыхания и обратные им гиперические написания до утверждение, нет осязание, без чтение, к занятием. Ср. также трижды отмеченное написание тысяче (им. пад. ед. числа). Аналогичную картину находим и в некоторых косвенных падежах: слоям, змеям (твор. пад. ед. числа), за деревняй, с Женяй, читателем (дат. пад. мн. числа). Ср. еще написание растениими.

В безударных окончаниях прилагательных и причастий между мягкими согласными отражена редукция гласных: плакучия, синия (ед. ч. жен. р.), сверкающие, синие, средние, о средний, имеющиеся (ед. ч. ср. р.). Во мн. числе на конце встретилось единичное написание честныя, но преобладают ошибочные написания с буквой и: содержащии, солдатскии, сросшиися. Своеобразная морфологическая аналогия проявилась в написании плакучой (род. пад. ед. числа жен. рода). Отметим также написание я в сравнительной степени: поважнея, злея.

Наряду с написаниями вида нитак возникает написание маяк в род. падеже множ. числа, также провоцируемое своеобразным выравниванием мягкой разновидности склонения по образцу твердой разновидности, но уже не в окончании, а в суффиксе.

В одном случае зафиксирована замена е на я в глагольном окончании: начинаятся. (Обычно здесь допускаются «икающие» ошибки.)

Отражение на письме ассимилятивной мягкости

Остановимся еще на таком явлении, как отражение на письме ассимилятивной мягкости. Наибольшее число ошибок порождают сочетания зубных согласных: гвозьдями, езьдить, есьть, жизьнь, защитьник, казьнью, крепосьтьников, летьняя, лисьтья, лисьтьев, опусьтели, отьнес, песьня, полдьню, пусьть, раньнего, сеньтябрь, совесьть, сотьню, субботьники, утреньнюю, шелесьтя, шерсьть, юносьть. Значительно число ошибочных написаний и в группах с другими переднеязычными: застеньчивая, изменьчивая, каменьщик, коньчились, начьнется, оконьчивших, оконьчив, парьню, прапорьщик, приключеньческая, птеньчики. Реже встречается ошибочное написание в группах переднеязычных с губными: капитализьм, медьведь, речька, портьфель. Редки и ошибки в группах, начинающихся губными: земьлю, пьня, пьню, (на) пьне. Это достаточно адекватно отражает развитие данного фонетического явления в русском произношении. Следует также отметить, что ассимиляцию по мягкости в современном русском языке нет оснований считать позиционной: это уже наследие исторического прошлого⁷. И дети, по-видимому, интуитивно чувствуя ее непозиционный характер, стремятся ее отразить на письме, как отражаются все непозиционные изменения в морфологической орфографии.

Итоги

Подводя общий итог, еще раз подчеркнем, что фонетический принцип орфографии как наиболее естественный и рациональный «пробивается» сквозь систему морфологических написаний и сквозь все усилия по внушению этой системы учащимся.

Вместе с тем хотя фонетические написания преобладают над гиперическими, но внутри группы гиперических есть целый ряд орфограмм, показывающих стремление школьника в определенных случаях писать просто-напросто вопреки произношению.

В методическом плане это значит, что учителю необходимо привлекать для проверки сомнительных написаний (прежде всего безударных гласных) не только те случаи, в которых произношение расходится с написанием (вида гора – горный), но и чаще обращаться к проверке тех написаний, в которых такого расхождения нет (типа сады – садик). Это в какой-то степени удержит школьника от стремления перестраховаться.

Данный совет основывается еще на том, что в русском письменном тексте наблюдается перевес сочетаний некоторых согласных с о и е над сочетаниями с а и и в безударных слогах. Так, буквосочетание де встречается в безударном слоге в среднем примерно в 2 раза чаще, чем ди (отсюда частотность ошибок вида еденица), до – в 1,5 – 2 раза чаще, чем да (отсюда ошибки вида преподователь), ко – в 2,5 – 3 раза чаще, чем ка (отсюда ошибки вида покозать), а буквосочетание по в безударном слоге встречается в 14–15 раз чаще, чем па (отсюда ошибки вида похать)⁸.

Это обстоятельство также воздействует на ученика, провоцируя как появление гиперкорректных ошибок, так и их относительный рост по мере обучения. А путь нейтрализации или по крайней мере ослабления этого воздействия на зрительную память ученика – тот же самый, который указан выше: проверять не только безударные гласные, пишущиеся «вопреки произношению», но и те безударные, которые пишутся «по произношению», но не потому, что так произносятся, а потому, что так проверяются.

¹ Булохов В.Я. Словарь ошибочных написаний школьников. Красноярск, 2000.

² Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск, 1992. С. 132.

³ Ср.: Иванов П.П. Опыт изучения безударных гласных в начальной и средней школе. М., 1941. С. 4; Вишнепольская А.Г. Влияние распространенности определенных орфограмм в языке на усвоение учащимися правописания безударных гласных // Вопросы психологии обучения и воспитания в школе. М., 1956. С. 7.

⁴ Ср. разные мнения, высказывавшиеся по этому вопросу на Всероссийской научно-практической конференции «Лингвистика и школа». См.: Лингвистика и школа: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Барнаул, 2001. С. 74–75.

⁵ Подробнее см. об этом, напр.: Иванова В.Ф., Осипов Б.И. Принципы орфографии и их педагогическое значение // Русский язык в школе. 1991. № 5. С. 74–76.

⁶ Из новейших публикаций по этому вопросу см.: Осипов Б. И., Батырева Л.П., Сухоцкая Е.Б. Взаимодействие фонетических и морфологических факторов в развитии падежных форм в русских акающих говорах XV–XVIII вв. // Фонетика и письмо в их развитии. Омск, 1992. С. 30–39; Ковриго Е.В. Заударные флексии в современном русском языке. (Опыт экспериментального исследования) // Фонетика и письмо в диахронии. Омск, 2001. С. 136–143. В этой последней статье приведена и основная библиография вопроса.

⁷ См. об этом: Осипов Б.И. Краткий курс русской фонетики. Омск, 1992. С. 71–72; Касаткин Л.Л. Развитие в современном русском языке корреляции согласных по твёрдости – мягкости // Проблемы фонетики. М., 1993. С. 161–173.

⁸ Подробнее о влиянии типичных буквосочетаний на орфографическую память учащихся см.: Гвоздев А.Н. К вопросу о роли чтения в усвоении орфографии // Русский язык и литература в средней школе. 1934. № 4. С. 4–19; Вишнепольская А.Г. Указ. раб. С. 7–20; Осипов Б.И. Влияние частотности буквосочетаний на усвоение орфографии // Вопросы методики русского языка в школе и вузе. Красноярск, 1971. С. 40–44. См. также: Хрестоматия по методике русского языка: Преподавание орфографии и пунктуации в общеобразовательных учебных заведениях / Сост. В.Ф. Иванова и Б.И. Осипов. М., 1995. С. 93, 205–206, 255–257.