Начинаем разговор о звуковой организации художественной речи

К нам в редакцию часто приходят материалы, затрагивающие проблемы звукописи, звуковой выразительности, звуковой символики речи. Иногда эти темы обсуждаются по ходу общего анализа того или иного художественного текста, иногда становятся предметом самостоятельного разбора и даже целых уроков.
Внимание к звуковой экспрессии объяснимо и закономерно. Только абсолютно нечуткий к поэтической речи человек может не заметить, какую роль порой играют в ней звуки, какую власть порой приобретают они над читателем. Да и не к одной только поэтической речи это относится. А религиозная проповедь? А бормотание любящих? А вездесущая сегодня реклама? Во всех этих речевых сферах звук приобретает особую значимость, конструктивную роль, выразительность, порой даже заслоняя и оттесняя на второй план буквальное значение говоримого.
Несомненно поэтому, что вопросы звуковой организации, семантической и композиционной роли звуков должны занять свое место на уроках не только литературы, но и русского языка. Однако разговор о звуковой выразительности, звуковой семантике нельзя начать с разборов отдельных примеров, с разработок конкретных уроков.
Дело в том, что в этой теме очень велика опасность скатиться к чисто вкусовым утверждениям, поддаться субъективным впечатлениям, не имеющим никакой ценности для других носителей языка, других читателей тех же текстов. В близкой области метрики и ритмики четко установлены хотя бы некоторые простейшие понятия и правила опознавания соответствующих явлений. Не отличать «ямба от хорея» образованному человеку вроде бы стыдно и неприлично. А в фонике (или в эвфонии – этими двумя именами называют теорию звуковой организации речи) таких общепринятых понятий и правил почти нет, соответствующий предмет будущим учителям не преподается.
В результате при разговоре о звуковых приемах каждый ударяется во что горазд. Кто-то слышит аллитерацию, а кто-то нет. Один усматривает некоторую связь звукового повтора со смыслом соответствующего отрывка текста, а другой нет. Примеры разнобоя в описаниях, немотивированных «увязок» и далеко идущих выводов из весьма тривиальных наблюдений можно было бы привести в изобилии и из весьма заслуженных авторов.
Вот почему разговор о звуковой организации речи мы решили начать с публикации некоторых практически неизвестных и недоступных сегодня учителям классических работ на эту тему. Какие разновидности звуковой организации возможны в русской речи? Когда можно с уверенностью констатировать наличие в тексте некоторого звукового приема? Какие типы связи возможны между звуком и смыслом слова? Каковы возможные композиционные функции звукового приема в тексте? Как описывать звуковую организацию текста? Вот те вопросы, ответы на которые вы сможете найти в публикуемых нами извлечениях из классических исследований. А уже на базе и на фоне этих исследований постепенно будет начата публикация современных методических разработок и уроков по звуковой организации.

Георгий Аркадьевич Шенгели Для ответа на первый из сформулированных вопросов мы выбрали помещаемый сегодня фрагмент из книги Г.А. Шенгели «Техника стиха» (М.: Гослитиздат, 1960) – быть может, лучшего из написанных по-русски систематических, но одновременно популярных введений в теорию стиха.

Георгий Аркадьевич Шенгели (1894–1956) – выдающийся поэт, переводчик, исследователь стихотворной речи. Его поэтическое наследие впервые относительно полно представлено в книге «Иноходец» (М.: Совпадение, 1997). Поэтические переводы Шенгели (им переведены все эпические произведения Байрона, чуть ли не вся поэзия Верхарна и многое-многое другое) с конца 1940-х годов почти не переиздавались. Его главные научные и научно-популярные работы: «Трактат о русском стихе» (изд. 2-е. М.–Пг., 1923); «О лирической композиции» (в кн.: Проблемы поэтики. М.: ЗиФ, 1925); «Техника стиха» (М., 1940 и М., 1960 – фактически две разные книги).