Десять заповедей культуры речевого поведения

Из цикла бесед о русском языке на "Радио России"

Т.Г. Винокур: ...Чтобы не разбрасываться, не потонуть в мелких темах, я заранее свела все главные вопросы (затронутые в письмах радиослушателей. – Ред.) в группы. И получилось, что именно из этих групп можно вывести главные правила культуры речевого поведения. Я назвала эти правила заповедями, и они у меня здесь сформулированы. Вот такие «десять заповедей». Десять заповедей культуры речевого поведения. Не сочтите это название нескромным, ведь автор этих заповедей не я одна. У меня очень много соавторов: наши радиослушатели, другие информанты – все те, чью речь я исследую, с кем я советуюсь. Одним словом, это наши коллективные выводы. И если помните, Татьяна Ивановна, я уже о них, так сказать, вчерне однажды говорила.

Т.И. Абрамова: Да, конечно, я помню. И тогда эта передача вызвала очень много вопросов, много интересных писем. А с чего бы вы сейчас хотели начать и какую из названных вами заповедей вы считаете самой важной?

Т.Г. Винокур: Ну вот именно начать удобнее всего с того, что наиболее понятно и очевидно и о чем нам очень много пишут. А пишут о неумении говорить кратко, говорить по делу. Поэтому первую заповедь я сформулирую, пожалуй, так: избегай многословия, старайся это делать во всех случаях жизни. В официальной, публичной речи, например. Ведь как оратор вредит себе, когда он говорит больше и дольше, чем того требует тема или чем в состоянии воспринять слушатели. Ну и в бытовой, домашней речи то же самое. Ведь сколько ходит анекдотов о болтливой теще, о том, как муж пропускает мимо ушей трескотню жены, и так далее.

Т.И. Абрамова: То есть вы считаете, что это черта женского характера?

Т.Г. Винокур: Представьте себе, что нет. Английские ученые-психологи доказали, что даже наоборот: мужчины в общей сложности, оказывается, говорят больше. Но, правда, они говорят всегда на определенную тему. А женщины любят просто так болтать, как будто ни о чем. Вот на этом примере я как раз хочу сформулировать и вторую заповедь: всегда знай, зачем ты вступил в разговор, какова цель твоей речи. Вот мы сейчас сказали о вреде многословия, а оно чаще всего одновременно есть и пустословие, суесловие: чем меньше в нем содержательности, тем больше слов, болтовни. А помните у Пушкина в «Домике в Коломне» есть строчки: «А кто болтлив, того судьба прославит / Вмиг извергом…». Ведь, наверное, у каждого из нас есть среди знакомых или близких такой вот «изверг», правда? Какая-нибудь, например, подружка. Ну вот я сейчас попробую сымитировать. Приблизительно так она рассказывает: Ну, значит, я вот сегодня утром просыпа-а-юсь, смотрю будильник. Господи, будильник-то! Рано еще. А, думаю, покемарю еще. Вста-а-ла, говорю: ой, Миш, вставай, говорю. Ему к десяти, знаешь, сегодня на арбитраж. У него во вторник всегда арбитраж. Ну ладно, пока завтрак, туда-сюда, конфорочку зажгла. Так, ну что? Яишенку, что ли, сделать? Смотрю, в это время колотят опять в дверь. Ну, думаю, ладно, пойду сейчас в ЖЭК. По вторникам там у них нет никого, правда, до двух. Ну ладно, до двух, думаю. Представляете, сколько она до двух наболтает, вот так, ничего.

Т.И. Абрамова: И, заметьте, по телефону. Ну конечно, у всех есть такие собеседники. Это ведь как раз классический пример пустословия. Классический еще и потому, что непонятно, зачем все это говорится и кому говорится.

Т.Г. Винокур: Вот насчет «зачем», я с вами, Татьяна Ивановна, как раз согласиться не могу. В том-то все и дело: зачем? Мы должны помнить, что без причины никто никогда ни о чем не говорит. Другое дело – что это за причина? Она может не осознаваться, превращаться в привычку, в потребность, которая реализуется чисто автоматически, – это так. Но какая же это потребность, какая цель у этой такой на первый взгляд бесцельной болтовни? Очень простая: это общение, сам процесс общения. Желание вступить в контакт или поддержать сложившиеся отношения, тут много вариантов. Выказать расположение к соседу, наконец, или что-нибудь в этом роде. А попутно здесь видится еще одна цель, еще одна задача: высказаться.

Т.И. Абрамова: Высказаться – значит поделиться с кем-то своими мыслями. А поделиться – значит вступить в общение. Так что круг замыкается.

Т.Г. Винокур: Ну конечно. Мы ведь сейчас говорим о речевом поведении. А значит, об общении при помощи речи. Конечно, общаться можно и без слов: можно движением, взглядом, жестом очень много сказать. И все-таки общение и речь неотделимы друг от друга в нашем сознании. Я думаю, вы, конечно, помните дивные стихи Тютчева «Silentium!» – молчание по-русски. Там есть такие строки: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?». Это, конечно, вопрос риторический. Ясно, что легче всего высказаться при помощи слов. Правда ведь? Или подобные строчки есть у Фета: «О, если б без слова сказаться душой было можно…». Но мы и на это знаем про себя вполне прозаический ответ. Как высказаться? Конечно, при помощи слов. Но вот что важно: слова-то ведь имеют смысл только тогда, когда они обращены к кому-то. Причем этот кто-то может быть не обязательно конкретным живым лицом – человеком. Это может быть воображаемый адресат, может быть, наконец, сам говорящий, обращающийся к самому себе. Вот раз уж мы пустились в цитаты, еще у одного замечательного поэта, у Гумилева, есть очень интересное замечание в одной из статей о поэзии. Он так пишет: «О своей любви мы можем рассказать любимой женщине, другу, на суде, в пьяной компании, цветам, Богу». И вот видите: цветам, Богу. Это, конечно, по сути дела, речь, обращенная к самому себе. Потом еще вот разговоры с животными. Вы знаете их специфику. Это ведь очень интересно. Разговор с животным, живым, но бессловесным, однако понимающим тебя существом.

Т.И. Абрамова: Я как раз хотела напомнить пример из чеховского рассказа «Иона». Помните? Извозчику необходимо поговорить, излить душу. У него умер сын, и он ищет сочувствия, но не находит ни одной отзывчивой души. И тогда он рассказывает все своей лошаденке, а она жует, слушает и дышит на руки своего хозяина. Помните?

Т.Г. Винокур: Так не только помню, но признаюсь вам, что я вот эти последние слова всю жизнь не могла читать без слез или во всяком случае большого душевного волнения. И как раз эти слова очень хорошо показывают: важен сам процесс речи как процесс общения. И вот, Татьяна Ивановна, что получается. Для такой речи многословие не обязательно выступает как отрицательное качество. Ионе, как я помню, хочется поговорить с толком, с расстановкой. Этим же часто отличаются любые наши разговоры по душам, разговоры для разговоров, просто чтобы поговорить. Ведь без таких разговоров общество не существует.

Т.И. Абрамова: То есть вы имеете в виду, например, разговоры в гостях, на прогулке, в очереди, в поезде, где-то в общественных местах, да?

Т.Г. Винокур: Не только в общественных местах, а вообще разговоры там, где встречаются люди. Это могут быть и друзья, могут быть просто случайные встречные. Вот именно такими разговорами общество людей отличается от иных живых существ. Сообщество людей – оно без таких разговоров для общения не существует. И в такой речи, речи, цель которой – общение, очень много вариантов, очень большая амплитуда колебаний. Вот, например, ее начальная, простейшая точка, так называемый речевой этикет: обращение, приветствие, прощание, благодарность. (Мы о них много говорили.) Это начало, интродукция, вступление в общение. А вот усложненная, высшая точка – это беседа. Иногда бывает прямо беседа как искусство. Причем есть такой тип беседы, который, наверное, не без основания считается характерным для нашего общества и для русского национального характера. Например, за обедом мы можем обсуждать сложные философские вопросы, заводить политические споры до хрипоты.

Т.И. Абрамова: А вот, я читала, американцы очень этому удивляются, у них это не принято. За обедом, в гостях – только какой-то светский разговор о новой машине, о погоде, но не о делах.

Т.Г. Винокур: Может быть, даже о делах, но об обычных, не серьезных, не о проблемах. И это правильно. А вот вам, пожалуйста, у нас. Я опять процитирую, чтобы не быть голословной. Рассказ очень хороший, он называется «Маленькая печальная повесть» Виктора Некрасова. Наверное, вы читали. Вот я приведу маленький отрывок: «Уже третий или четвертый час шла их беседа. Нет, это не то слово. И вообще оно почему-то до сих пор не придумано. У Даля сказано: “Беседа – взаимный разговор, общительная речь между людьми, словесное их общение, размен чувств на словах”. Но что это за определение? Да простит мне великий Даль. В нем нет главного – души. О каком размене чувств и мыслей может идти речь, когда перед тобой рычащий поток, Терек, Кура, камни, водовороты, вспышки, протуберанцы, дробь пулемета и трель соловья?». Видите, какой тут накал страстей. Трудно требовать соблюдения нашей первой заповеди – немногословия, потому что хоть, может быть, и много слов произнесено здесь, но не пустых ведь! Значит, важность первой заповеди – избегай многословия – зависит от цели речи. А знать эту цель, вступать в разговор, отдавая себе отчет в том, зачем ты вступил в разговор, – это вторая заповедь. И вот теперь скажу о третьей заповеди.

Т.И. Абрамова: И она, эта третья заповедь, тоже будет зависеть от второй?

Т.Г. Винокур: Конечно. Ведь раз есть одна форма речевого поведения, одна его цель – общение, то, значит, есть и другая. Эта другая цель и другая форма речевого поведения не общение, а со-общение, информация. И вот третья заповедь касается информативного речевого поведения. Это как бы другой конец, как бы подтверждение и продолжение первой заповеди. Если первая гласит: «Избегай многословия», – то третья требует: говори не только кратко, но говори просто, понятно и по возможности точно. Понимаете, информативная речь в устах культурного человека категорически не терпит ни многословия, ни тем более пустословия. Давайте возьмем самый простой пример. Ну, спросите у меня что-нибудь.

Т.И. Абрамова: Например, я хочу спросить у вас, как пройти к метро.

Т.Г. Винокур: Вот, замечательный пример. Вы спрашиваете, как пройти к метро, а я вам сейчас на это отвечу так: Вам к метро? А вот так, значит. Пойдете, пойдете, значит, выйдете и там прям налево, прям такой дом, ну, серый такой, ну, пойдете, за ним эта, ну, как ее, арка, обойдете, туда не идите, а идите за угол.

Т.И. Абрамова: Это совсем как гоголевская девчонка, которая не знает, где лево, где право.

Т.Г. Винокур: Вот именно. Вы такие ответы на вопрос, как пройти, конечно, слышите ежедневно. Так ведут себя люди, которые не владеют культурной нормой речевого поведения. Если мы имеем информативное задание в чистом виде – вопрос/ответ, согласие/возражение, сообщение, поучение, разъяснение и прочее, – то все содержательно дефектное – длинноты, неточности, логические просчеты, сложные формулировки – все это остается невостребованным, лишним для того, кому адресована речь. Ведь для информации, то есть сообщения, самым важным все-таки остается содержание речи, о чем идет речь. И наоборот: сам факт вступления в общение вторичен, это только средство для получения или отправления информации. Можно спросить, который час, и можно взглянуть на часы, если они есть. Можно сказать: как тебе не стыдно, отдай! А можно просто, укоризненно глядя, отобрать взятую без спроса вещь. Средство для сообщения или реакции на него, таким образом, может быть и неречевым. Не так ли? И тогда не нужно было бы вообще говорить о речевом поведении и его культуре. А следовательно, речевое средство информативного поведения должно быть, если уж оно есть. Оно должно быть, как сейчас говорит молодежь, по делу. То есть нужно говорить именно то, что требуется для действия, для дела. И с этим будет связана моя четвертая заповедь. Вот уже она готова, чтобы быть сформулированной.

Т.И. Абрамова: Да, пожалуйста.

Т.Г. Винокур: Она такова: избегай речевого однообразия; выбирая речевые средства, сообразуйся с ситуацией речи. Помни, что положение обязывает, что в разной ситуации тебя слушают разные люди и что в разной обстановке нужно себя вести по-разному и говорить по-разному. Ну, здесь ясная картина. Чем выше культура речевого поведения человека, тем большим количеством речевых ролей он владеет. Это относится и к постоянным ролям (например, профессия – учитель), и к переменным (тот же учитель, но в школе и дома). Кстати, приведу вам интересный пример. Один мой коллега, лингвист, хорошо чувствует язык, он вообще такой нытик. Вот его любимое выражение, которое он повторяет на день по сто раз: «Ох, я устал, как собака». А вчера мы оказались вместе в поликлинике, и я очень отчетливо слышала, как он пожаловался врачу. Он сказал, что у него быстрая утомляемость. То есть не устал, как собака, а у него быстрая утомляемость. Что одно и то же, это синонимические выражения. Но если он может в обстановке привычной, друзьям сказать устал, как собака, то врачу он так не скажет, он пожаловался на быструю утомляемость.

Т.И. Абрамова: Мне кажется, это был удачный выбор выражения, и заповедь очень мудрая. То есть тот, кто не умеет выбирать слова, согласно обстановке приближать к ней свой речевой опыт, приближать его к предмету, о котором он говорит, к людям, с которыми говорит, – тот, конечно, не владеет культурой речевого поведения.

Т.Г. Винокур: Знаете, почему особенно важна эта заповедь? Потому что у нас очень много развелось ревнителей чистоты языка, но неумеренных, таких вот унылых пуристов, которые часто ломятся в открытые ворота. Мы с вами знаем, что есть студенческий молодежный жаргон, что не все говорят всегда одинаково, скажем, нормативно, литературно, чисто. Но можно ли, например, возмущаться, что студенты между собой, в своей среде пользуются так называемым молодежным жаргоном? Ведь если они говорят так между собой, то, в конце концов, на здоровье. Это может быть не очень эстетически полноценно, не всякий вкус удовлетворит, но они говорят между собой, и это в общем-то их приватное, частное дело. А вот если тот же студент к своему профессору придет и там скажет: Здоров, шеф, я сегодня сваливаю, или отваливаю, или зачет свалил, или чао, или что-нибудь подобное, – вот это уже будет и наглостью, и пошлостью, и вообще нелепостью. Так что пуризм, не знающий границ, нам здесь плохой помощник. Помните, Татьяна Ивановна, как в шестидесятые годы пуристы набросились на Солженицына, когда появилась его первая повесть «Один день Ивана Денисовича»? Вдруг, видите ли, выяснилось, что у нас есть тюремный жаргон, что есть зэки (упаси Бог!), есть параши, которые вряд ли уместно было бы назвать туалетной бочкой, согласитесь. Но вообще любой жаргон – это нормальное явление в обществе. Общество всегда неоднородно и не может не иметь социально-групповых особенностей употребления языка. Употребление языка не может быть однообразным, поэтому и надо избегать однообразия, как гласит четвертая заповедь культуры речевого поведения, чтобы всегда быть понятым и всегда понимать других.

Т.И. Абрамова: Когда вы советуете избегать однообразия, вы также, наверное, имеете в виду профессиональные языковые привычки?

Т.Г. Винокур: Ну конечно. Ведь профессия тоже накладывает очень чувствительный отпечаток на речь человека. Об этом, кстати, замечательно сказал Бернард Шоу: «Профессия есть заговор для непосвященных». Музыканты называли себя лабухами, ученики называют лекцию парой (У меня сегодня две пары), фигуристы говорят: Мы катали или откатали номер, программу. Это все понять постороннему не всегда легко. Или даже не постороннему. А скажите, что это – общая речь или профессиональная? Я вот вчера по радио слышала: Необходимо просчитать потребительскую корзину с учетом индексации цен. Ну, в общем, мы приблизительно понимаем. И все же эта потребительская корзина в нашем, обывательском, образе представляется с точки зрения зрительного ряда как большая такая корзина, чем больше, тем лучше. Правда ведь? Это все специфическая, профессиональная речь. Вы знаете, я когда-то специально записывала язык артистов балета, интересовалась этим, у меня картотека есть. Они себя сами называют балетные: Мы балетные. Не каждый же поймет, что это значит, например: Ножку, ножку сильнее вынимай! Или: Спина должна давать апломб. Или вот такое, например, выражение: О, она долго у воды плясала, а потом в корифейки вырвалась. Сами танцоры, скорее всего, не чувствуют здесь ничего особенного, потому что это их рабочая, повседневная жизнь, а для других эта речь воспринимается как своего рода кокетство, такое подчеркивание принадлежности к касте, отгораживание от непосвященных.

Т.И. Абрамова: По-моему, если мы пропагандируем такое правило, как понятность, простота речевого поведения, то мы и должны следовать этой норме, должны все же стремиться к общему языку.

Т.Г. Винокур: Да, но ведь этот общий язык надо уметь найти! И как раз следующая моя заповедь так и гласит: умей находить общий язык с любым собеседником. К этому умению непременно нужно хотя бы стремиться. Вообще вопрос о том, как этому научиться, очень сложный, и о нем нужно специально говорить. Скажу только сразу, что нельзя заранее враждебно относиться к чужому способу выражения. Это вызовет непременно, как мы говорим, коммуникативную неудачу, то есть не состоится полное и настоящее взаимопонимание.

Т.И. Абрамова: То есть умей находить общий язык – это пятая заповедь. Здесь нельзя быть экстремистом, да?

Т.Г. Винокур: Вот совершенно верно, экстремистом. Вы хорошее модное слово сказали. В применении к языку и к общению при его помощи экстремист и есть пурист, о ком я говорила. Он такой неоправданный «запретитель». Причем неоправданным запретителем может быть человек ограниченный. То есть по модели «все вздор, чего не знает Митрофанушка». Гораздо лучше, когда собеседники… (сейчас я вам тоже вверну модное словечко) стремятся к консенсусу. Вот и у нас с вами проявляется попытка найти общий язык со временем. Ради этого иногда приходится поступаться личными вкусами. Но вы, я вижу, с этим не согласны.

Т.И. Абрамова: Нет, не согласна. Потому что модные штампы невероятно быстро набивают оскомину, и нужно ли, Татьяна Григорьевна, себя так ломать? Мне кажется, любое иностранное слово можно перевести сразу на русский и употребить именно его.

Т.Г. Винокур: Да, конечно. Видите, я сейчас говорю не только об иностранных словах и о штампах, в которые они успели превратиться, а о том, что вообще соблюдать культуру речевого поведения – это значит соблюдать норму, а норма – норма языка, норма поведения – это само по себе явление обобщающее и в чем-то усредняющее. Оно не всегда совпадает с индивидуальными вкусами. И тот человек, чья культура выше и, следовательно, чей речевой опыт богаче, разнообразнее, такой человек легче найдет способ быть понятым и быть тактичным в случае несогласия с каким-либо способом выражения. Ну вот, например, меня бесконечно шокирует глагол взять в значении купить. Меня спрашивают на улице: Вы апельсины где брали? И я никогда не ленюсь, кроме самого необходимого в ответ там-то, сказать: Я их купила на Арбате. Потому что я не могу согласиться с тем, что я эти апельсины взяла. Я их не взяла, я их купила. Но учить постороннего человека не всегда ловко. Дома, детей – это другой вопрос. Дома если мать говорит купила, а не взяла, то вероятность того, что и дети будут говорить верно, наибольшая. А постороннему человеку я могу лишь намекнуть, что есть и другое слово, что оно мне кажется более правильным в данной ситуации. И я скажу я купила в ответ на вопрос где взяли? Это такой пример своеобразного перевода с ненормативной речи на нормативную. Важно только при всем уважении к собеседнику, при всей благожелательности, которую мы все, по-моему, единодушно сейчас рекомендуем, все же не заигрывать с ним, не принимать предлагаемые им, навязываемые им способы общения, если вы их считаете не отвечающими культуре речевого поведения.

Т.И. Абрамова: Но ведь очень часто именно это и приходится делать. Например, в разговоре с детьми.

Т.Г. Винокур: Конечно. Не только с детьми, практически мы это делаем очень часто: жизнь заставляет. Вот помните старый роман (теперь уж он старый – шестидесятых годов) Василия Аксенова «Апельсины из Марокко»?

Т.И. Абрамова: Очень хорошо помню.

Т.Г. Винокур: Да, хороший роман. И там есть как раз прекрасные примеры вот того, о чем мы с вами говорим. Там герой, инженер, так судит сам о своей работе: «Я мастер. Мое дело цемент, наряды, бетономешалка. Мое дело сизый нос и щеки свекольного цвета, мое дело “Мастер, скинемся на полбанки!” – “Давай-давай, не обижу, ребята! Фирма платит”, мое дело находить общий язык». Вот хороший пример, правда? Или еще у него же в одном рассказе о писателе, который «вживался» в быт флотской команды. Там такие даже есть примеры: «Потом мы даже забыли, что он писатель, потому что он вставал на вахту вместе с нами и вместе ложился. Да, честно говоря, и не верилось, что он настоящий писатель. И он, как все, говорил: “Здоров, Гера”, “Талант!”, “Рубай компот!” и так далее». Это вообще так называемый синдром подражания, который связан с желанием найти общий язык, – явление более широкое. О нем тоже следует специально сказать, потому что это необычайно прилипчивое свойство, особенно у детей или у людей впечатлительных.

Т.И. Абрамова: Вы знаете, в детстве действительно подражаешь каждой новой подруге или актеру, который понравился в кино или в спектакле, учительнице, да и вообще мало ли кому!

Т.Г. Винокур: Ну, Татьяна Ивановна, как это так «мало ли кому»? Вот здесь я вам на это отвечу сразу следующей заповедью. Следуй высоким образцам, умей их отличить (то есть отличить высокий образец от речи весьма средней, которой не следует подражать). Ищи образцовую речь, ищи свой идеал культуры речевого поведения. Такая вот заповедь. И тут я хочу предложить такой совет. Полезно видеть разницу между культурой самого языка и культурой речевого поведения. Для этой нашей заповеди, которую я сейчас назвала, это очень важно. Первое, то есть культура языка, учит пользоваться правильным языком. Есть правильный, нормативный язык, и культура языка учит им пользоваться. Что значит владеть культурой языка? Уметь склонять числительные (от пятисот, к пятистам), знать, что нужно говорить торты, что нужно говорить включит, что нужно говорить есть, а не кушать, что нужно помнить, что глаголы одеть и надеть имеют разные оттенки значения, что предложное слово благодаря управляет не родительным, а дательным падежом, что нужно быть в ладах с орфографией и многое-многое другое. То есть это вот, конечно, основа основ, и я так и говорю в своей заповеди: владей культурой языка. Это основа культуры речевого поведения.

Т.И. Абрамова: Облегчает эту задачу то, что по культуре языка (культуре речи) есть много учебных средств: и специальных руководств, и словарей, и грамматик, а также каких-то других изданий справочного характера. Мы о них говорили в предыдущих передачах. А ведь настоящей культуре речевого поведения никакой учебник не научит.

Т.Г. Винокур: С одной стороны, вы правы, но все же не совсем. Чему-то все-таки научит и такой учебник. Потому что некоторые вопросы здесь соприкасаются, они не могут не соприкасаться. Ну, вот, допустим, есть стилистическое различие между словосочетаниями благодаря чего и благодаря чему. Я только что сказала, что современная норма – это дательный падеж: благодаря чему? – благодаря плохой погоде, а не благодаря плохой погоды мы поехали… и так далее. Первое из этих словосочетаний (благодаря чего?) ненормативно сейчас. Оно ненормативное, устарелое и специфически казенное. И вот это качество данного словосочетания указывается обычно во всех пособиях по культуре языка. А если указывается, что одно устарело и не годится, другое годится и сейчас употребляется, актуально, то это уже указание. И благодаря таким указаниям можно продвинуться и к главной задаче культуры речевого поведения: не только пользоваться правильным языком, но уметь правильно пользоваться языком. Чувствуете, Татьяна Ивановна, разницу? Пользоваться правильным языком и правильно пользоваться языком во всех обстоятельствах жизни. Второе вытекает из первого. Вот, например, знаменитый глагол кушать. Чем он сам неправильный? Сам по себе он ведь совершенно правильный. Но ведь культурный человек, умеющий правильно пользоваться языком, далеко не всегда его употребит. Может быть, он употребит этот глагол кушать в обращении, допустим, к маленькому ребенку, да и то ведь не всегда. Иными словами, успех общения целиком зависит от умения правильно пользоваться нашим бесценным богатством – языком, а культура это умение обеспечивает, помогает владеть нормами речевого поведения. Без сомнения, наше повседневное использование языка – оно объективно играет гораздо большую культурообразующую или же культуроразрушающую роль, чем это принято думать. Ну разве это дело, что в современном обществе сейчас берут верх такие, с позволения сказать, «нормы» общения, как, например: А ну, давай, бабка (в лучшем случае – бабуля), проходи, чего застряла! Подобные формы общения взяли верх над разрешите пройти. Разве это нормально?

Т.И. Абрамова: Вы, я вижу, уже хотите перейти к еще одной и, может быть, самой главной заповеди: помни, что вежливость и благожелательность – основа культуры речевого поведения. Я правильно сформулировала?

Т.Г. Винокур: Вот совершенно правильно вы сформулировали и выступили тоже как мой соавтор. Эта заповедь настолько очевидна, что и комментировать ее, по-моему, не стоит. Хотя именно она сейчас предана полному забвению и нуждается не в нашем сегодняшнем разговоре, а, что называется, во всенародном обсуждении, или, как сейчас скажут, референдуме. Так? Можно опять употребить модное иностранное слово. Конечно, для такого вопроса нужен референдум. Ведь у нас ни в чем не знают середины. Недавно один мой друг замечательно сказал: «У нас получилось пустое пространство: от хамства мы сразу хотим перейти к милосердию и минуем при этом обычную вежливость». Невежливость – это слишком серьезная болезнь, и лечить ее нужно кардинально. А лечить кардинально может нам помочь лишь изменение общей нравственной ситуации в нашей жизни. Изменение же это, в свою очередь, вы знаете, зависит от слишком глубоких причин, о которых в нашей передаче говорить не место, для этого есть другие передачи. Но вообще-то здесь надо говорить о несоответствии, которое навязано нам, именно навязано, всеми обстоятельствами нашего бытия. То есть о таком соответствии общечеловеческим нормам вежливости, доброты, этикета, которое необходимо для общества, – об этом действительно надо кричать во весь голос. Тем более что положение здесь все-таки не совсем безнадежное, потому что ситуация все же меняется. И меняется она не всегда к худшему. Помните, мы обсуждали вопрос об обращении? Мы начали это обсуждать примерно года три или четыре назад уже. И за это время общественное мнение по поводу этого вопроса претерпело очень значительные изменения. Я даже своеобразную периодизацию могу представить. На первом этапе вообще критика принятых обращений абсолютно не поддерживалась. Однажды я в передаче сказала, что обращение товарищ стало носить несколько казенный, слишком сухой, что ли, оттенок и уже не удовлетворяет говорящих, тем более такой оттенок имеет слово гражданин. Потом такая была буря возражений от слушателей, некоторые усмотрели посягательство на наш общественный строй в целом. Тогда же и другие предложения, например, относительно сударь и сударыня солоухинских (помните?), отвергались. Нельзя было их вводить, одобрять и так далее. То есть мы одобряли, но это оставался глас вопиющего в пустыне. А уж о дамах, господах говорить и вовсе не приходилось. Потом начался второй этап, когда стало возможным все это хотя бы обсуждать, мнения стали разнообразнее. Вот можем опять посмеяться и сказать, что возник плюрализм мнений. Действительно, мы тогда получали письма от молодых людей, от девочек-десятиклассниц, которые тосковали по вежливому, ласковому обращению, предлагали поддержать обращение сударь, сударыня и так далее. Вот был такой второй этап. И, наконец, третий – это то, что мы видим сейчас. Во-первых, сейчас уже сами обращения типа дамы, господа я слышала много раз вполне отчетливо и без всякой иронии. Ну а теперь вспомните ленинградский марафон благотворительный на восстановление Ленинграда. Там обращение дамы и господа – оно просто окрашивало это действо, очень праздничное, очень нарядное, оно придавало ему высокую стилистику. Причем ведущая обращалась так не только к гостям высокого положения, но и к зрителям, и ко всем остальным. И это обращение доминировало. Так что здесь нас, безусловно, ждут сюрпризы и, наверное, приятные сюрпризы.

Т.И. Абрамова: Да, очевидно, все вопросы речевого этикета нужно будет обсудить отдельно. И особенно в связи вот с этой восьмой по счету, а вообще говоря, первой по важности заповедью: владей нормами вежливого общения.

Т.Г. Винокур: Вот: нормой вежливого общения. А раз речь идет об общении, то есть о взаимном речевом действии, нужно наконец сказать о роли слушателя. Очень важно соблюдать такую заповедь: умей не только говорить, но и слушать. Нет ничего более тягостного, чем человек, который слышит только самого себя, который глух к желаниям и нуждам собеседника, не умеет соблюдать, так сказать, стратегию и тактику разговора в роли слушателя. Иначе говоря, не умеет он своей реакцией помогать говорящему высказаться. Важно отдавать себе отчет в том, что отсутствие реакции на слово является нарушением культурной нормы общения и, следовательно, речевого поведения. Мы говорили, что ответить можно не только словом, а и жестом, улыбкой. Но ответить необходимо. Осталась десятая заповедь, самая интересная. Она на первый взгляд даже противоречит всем предыдущим. Я бы так ее сформулировала: отстаивай право нарушить любую из заповедей, если это нарушение поможет тебе добиться особой выразительности речи, поможет наилучшим образом выполнить задачу, ради которой ты вступил в разговор.

Т.И. Абрамова: Может быть, вы приведете пример?

Т.Г. Винокур: Так примером как раз могут служить сами эти наши заповеди. Вы знаете, что этикетно вежливой формой обращения служит у нас обращение на «вы», а не на «ты». И мы с вами сейчас это правило неукоснительно выполняли, когда обращались друг к другу. Почему же мы, заметьте, нарушили его, когда включили в число собеседников наших слушателей? Ведь мы именно им, а не друг другу адресовали эти заповеди, правда? А само слово заповедь – высокое, библейское. Употребляя его, было бы неверно соединить его с вежливо-этикетным «вы»: соблюдайте заповедь такую-то. Это снизило бы значимость самой заповеди. Ведь ей, заповеди, больше подходит торжественное «ты», причем именно торжественное, обобщенное, первозданное «ты», а не «сердечное». И вот это «ты», торжественное, обобщенное, помогло нам сформулировать правила культуры речевого поведения в виде заповедей, что, надеюсь, поможет их усвоить. Можно, я на вас проверю их «усвояемость», попрошу их перечислить? И, может быть, тогда слушатели, если им интересно, запишут их.

Т.И. Абрамова: Избегай многословия. Отдавай себе ясный отчет в том, зачем ты вступил в разговор. Говори просто, четко и понятно. Избегай однообразия речи. Владей основными правилами культуры языка. Умей находить общий язык. Умей не только говорить, но и слушать. Следуй высоким образцам. Помни, что вежливость и благожелательность – основа культуры речевого поведения. Помни, что ты имеешь право нарушить любую заповедь, если это поможет лучше достичь поставленной цели общения.

Вот десять заповедей культуры речевого поведения.