ПРЕДСТАВЛЯЕМ КНИГУ

О.Г.РЕВЗИНА

Словарь поэтического языка Марины Цветаевой

(Словарь поэтического языка Марины Цветаевой. В 4 тт. (5 кн.) / Сост. Белякова М.Ю., Оловянникова М.П., Ревзина О.Г. – М.:
Дом-музей Марины Цветаевой, 1996–2002)

Дом-музей Марины Цветаевой начал издание Словаря в 1996 году и завершит в 2003 году. В нем представлены в алфавитном порядке слова, использованные Мариной Цветаевой в ее стихотворных произведениях – стихах и поэмах, трагедиях и драмах. Таких слов вместе с их формами набралось на четыре тома, причем уже второй том едва ли не вдвое больше предыдущего, да еще третий и четвертый тома состоят из двух книг. Настоящим автором Словаря является, конечно, сама Марина Цветаева, а вот для его создателей (руководитель проекта – О.Г. Ревзина, составители – И.Ю. Белякова, О.Г. Ревзина, И.П. Оловянникова) все началось в далекие уже 80-е годы, когда ни о какой публикации и не мыслилось, главным было достать и собрать цветаевские тексты. Работа над словарем – это был не только длящийся годы кропотливый труд, но и большое эмоциональное переживание. Оно включало и чувство горечи от цветаевской судьбы, и чувство восхищения от ее творений, и то бескорыстное чувство удовольствия, о котором когда-то так искренне и так просто написал Сергей Тимофеевич Аксаков. Изданный словарь вызывает новые чувства. Если современный роман видится, по Мирославу Павичу, в формате словаря, то и настоящий словарь – это настоящий роман. В нем каждое слово – узелок или ниточка разных сюжетов, построить которые должен читатель, – да ведь Цветаева и ценила в читателе его сотворчество с пишущим. В Словаре – ключи к цветаевской личности, к цветаевской жизни, к Цветаевой – великому поэту ХХ века. Вот один сюжет – цветаевский Словарь «как образ мира, в слове явленный». Мы увидим словарь жизни и словарь культуры людей, родившихся на исходе века в России в «домиках старой Москвы», в обеспеченной семье. Вглядываясь в названия реалий, относящихся к городской и сельской жизни, и прослеживая неуклонное расширение этой поэтической «бытовой энциклопедии», мы поразимся и прельстимся зрительной памятью поэта – не было бы без нее пронзительных и точных цветаевских метафор. А вот другой сюжет – цветаевское слово как слово интертекстуальное, отсылающее к кладовой человеческого знания: к Библии, к фольклору, к истории, к музыке, к русской и европейской словесности. А еще – к самой себе, к той, что сказала о себе «я есмь бег», и не уставала подтверждать автоцитатой собственную идентичность. Но, конечно, самый главный, самый упоительный сюжет – это цветаевское поэтическое слово. Боже, что она только с ним не делала! И на части разрывала, и разные слоги по строкам разносила, и внутреннюю форму раскрывала, и придавала смысл как будто случайным созвучиям. В цветаевском слове совмещается несовместимое: разные значения, разные стилистические оттенки, конкретность и архетипичность. А сколько слов, сколько форм принадлежат только ей! Это резало и будет резать слух тем, кто видит в безмерности лишь нарушение чувства меры. М.Цветаева открыла безмерный мир и нашла адекватную форму его содержанию – в полном соответствии с собственным определением: «Неделимость сути и формы – вот поэт». Кто-то скажет: авангардная поэзия, а кто-то задумается: русская безмерность?

Нынешнее издание Словаря – это только первый шаг. Дальше – во-первых, появятся толкования слов, во-вторых, специальные словари собственных имен, окказионализмов, иностранных слов и выражений. Ну а если заглянуть «за горизонт», там ждет «рожденных через сто лет» цветаевская проза – проза поэта.