ЖИЗНЬ ЯЗЫКА

В.А.ПАВЛОВА,
г. Протвино,
Московская обл.

Орфография бренда

Более десяти лет я преподаю русский язык, в последнее время с интересом и с опаской наблюдаю, как наше общество включилось в обсуждение некоторых изменений, которые предполагается внести в правила русской орфографии. Я сторонница изменений, особенно в тех случаях, когда правила отравляют жизнь пишущим, а не помогают им активно пользоваться письменной речью.

Но еще больше я сторонница простого, последовательного применения существующих правил – общепринятых, вокруг которых вообще нет никаких дискуссий.

Предлагаю вашему вниманию проведенную мной экспертизу орфографии одного слова. Журналисты и пиарщики приобщили его к российской реальности, но не признают за ним права писаться как полагается.

Я имею в виду слово брэнд* – так оно пишется в большинстве периодических печатных и электронных изданий. В то же время из любого справочника по орфографии можно узнать, что в русском языке количество слов с написанием э после твердого согласного весьма ограниченно.

Все слова заимствованные.

Или очень короткие, и если в них писать букву е, то слова, обозначающие совершенно нерусские и даже экзотические понятия, будут напоминать слова из обычной бытовой или сниженной лексики русского языка. Ср. мэр – мер, мэтр – метр, сэр – сер, пэр – пер. В остальных словах (с твердым согласным): стенд, тире, теннис и даже кеб.

Или заимствованные слова, имеющие в своем написании две буквы, обозначающие гласные звуки, причем оба звука (по правилам русской орфографии) можно было бы передать буквой е, но из-за того, что в языке оригинала на этих местах пишутся разные буквы или сочетания букв, произносятся разные звуки, и у нас возникает естественное желание обозначить эти два гласных по-разному.

Например, пленэр из французского plenair, рэкет из английского racket. Чтобы обозначить разницу, теоретически можно было бы написать пленер и рекет.

Против этого протестует языковое сознание образованных людей, которые знакомы с произношением и написанием этих слов в английском и французском. Им кажется, что разница между э и е (сравнительно с е и и или е и а) больше соответствует разнице между а (ai) и е. А ведь именно благодаря им – образованным и поэтому подхватывающим эти и другие заимствования – новые слова и усваиваются.

Все сказанное по отношению к словам-исключениям не имеет рекомендательной силы – только приблизительно разъясняет положение вещей: ср. безе (фр. baiser), пенсне (фр. pince-nez). Редко какие слова задерживаются в этой компании, но даже приписанные туда официально не «оставляют попыток» стать такими, как все: иногда словари и справочники дают мэтр и метр (учитель), в написанных от руки текстах запросто встречается мерия.

То же самое относится и к нерусским именам собственным и к словам, образованным от аббревиатур: Мэри – Мери, Мерилин; кагэбэшник – гебист, зэк – зеки («заключенные»).

Немного истории

Буква э была узаконена в русской азбуке только в XVIII веке, когда в русский язык стали проникать заимствованные слова со звуком [э] в начале слова и написание их через букву е стало вызывать неудобства: как правильно читать – Еврипид или Эврипид, Евклид или Эвклид?

Среди исконно русских слов, начинающихся со звука [э], всего несколько междометий и местоимений, которые вполне обходились буквой е.

Буква э была встречена неприветливо, а М.В. Ломоносов даже писал, что «если для иностранных выговоров вымышлять новые буквы, то будет наша азбука с китайскую».

Со временем буква э стала использоваться и в том случае, когда нужно было в словах иноязычного происхождения обозначить твердость согласного, предшествующего звуку [э].

Но последовательности в употреблении этой буквы не наблюдалось.

В начале XX века, например, Энциклопедический словарь Ф.Павленкова «среднему интеллигентному читателю» рекомендует писать пенснэ, кэнгуру, кэтгутъ, кэксъ, причем на слове кебъ стоит отсылка к кэбъ, а на слове кэссонъ – отсылка к кессонъ.

Выходившая примерно в это же время Большая энциклопедия под редакцией С.Н. Южакова дает только кессонъ, кетгутъ; о животном пишет кенгуру, а об австралийском острове – Кэнгуру; о британском государственном деятеле – Кевендиш (Фридерик Чарлз), а об английском мореплавателе, который учился в Кэмбридже, – Кэвендиш (Томас).

Примеров таких колебаний множество. Объясняется это в первую очередь тем, что закон русского произношения, в соответствии с которым перед гласным [э] произносится мягкий согласный звук, стал распространяться и на заимствованные слова, прочно вошедшие в русский язык. И тогда, конечно, приходилось букву э исправлять на е. С другой стороны, процесс «смягчения» согласного не имел четких границ – и постоянно возникала необходимость задумываться над тем, достаточно ли хорошо слово усвоено русским языком (достаточно ли часто мы произносим согласный мягко), чтобы писать его «по-нашему».

В 1956 году, когда были приняты новые правила русской орфографии, написание буквы э было сохранено только в трех нарицательных словах: пэр, мэр, сэр – и в именах собственных. Если бы правило было принято в пользу э, то всегда бы возникал вопрос: что делать по мере «обрусения» слова, при котором твердый согласный заменится мягким, – снова менять э на е?

Более выгодно, следовательно, в заимствованных словах всегда писать букву е, оставляя ее как бы «авансом».

Но э после твердых продолжало проникать в печать явочным порядком. Переводчики и корректоры, очевидно, считали, что читателя нужно информировать о твердом произношении согласных, и подсказывали его выбором буквы э: мэрон (нить), кэтч (борьба). О том, что такая позиция далека от принципиальной, свидетельствовали тут же появлявшиеся варианты: каратэ и карате – мягкое [т’] все равно никто не произнесет; кэмпинг и кемпинг – с какой стати здесь настаивать на начальном твердом [к]?

Не возбраняется сейчас использование буквы э в художественной литературе для речевой характеристики персонажей, когда таким образом подчеркивается их стремление произносить прочно вошедшие в обиход слова на иностранный лад – с твердым согласным перед э. Это производит – и в реальной жизни тоже – впечатление манерности, желания продемонстрировать «образованность» или «крутость»: контэкст, брюнэт, компетэнтный. Ненормативное произношение твердого согласного может быть вызвано влиянием украинского языка: конкрэтно, мэнт, прелэстный. И пишут здесь э, но, как правило, особо это оговаривая.

А бывает наоборот?

Тем не менее вопрос стоит: если исключения из правила все же есть и они увеличиваются, можно ли говорить о том, что их список является закрытым?
Разберем один из самых свежих примеров.

Рэп – направление в современной молодежной музыке от английского rap – «отстукивать» и рэпер – «рэп-музыкант» или «поклонник рэпа».

В каком виде два последних слова останутся в нашем языке? Будет ли написание слов подчиняться общему правилу или пополнит собой список исключений?

Думаю, что вероятность сохранения в них буквы э больше, чем в каких-либо других словах. Именно по двум уже рассмотренным причинам.

Слово рэп короткое, оно не только заимствованное, но и обозначает понятие, пришедшее к нам из-за границы и плохо ассоциирующееся в представлении большинства людей с привычной, добропорядочной жизнью. Это понятие чужеродное, и поэтому для одних – необыкновенно привлекательное, для других – не менее враждебное. И в том, и в другом случае это экзотика, «из ряда вон».

У рэпа есть корень-конкурент -реп-, обозначающий, напротив, нечто очень традиционное, с детства ассоциирующееся с типично русским (репа, репей).

Во-вторых. Рядом с рэпом существует его ближайший родственник рэпер, также заимствованный из англо-американского rapper. И здесь начинает действовать вторая причина: в языке оригинала буквы, обозначающие гласные звуки, разные. Сделать их одинаковыми на русском – отказаться от едва ли не идентифицирующих признаков слова (одновременно в языке существуют хоть и специфические, но достаточно употребляемые слова репер, реперные точки – от фр. repere – «отметка», «ориентир»). Этого и не происходит, тем более что для молодежной субкультуры требование соответствовать кумирам – одно из важнейших.

Все это, вместе взятое, дает основания утверждать, что слова рэп и рэпер уже окончательно вошли в русский язык с буквой э. Хотя «вошли окончательно» – слишком сильное утверждение. Скорее всего когда-нибудь они станут достоянием истории вместе с вышедшей из моды музыкой. И это еще одна из причин для того, чтобы не примерять словам рэп и рэпер одежды традиционные и на долгие годы.

Вот данные из поисковой системы «Яндекс»: рэп – 234 578

рэпер – 52 843
реп – 104 129
репер – 11 831

Поверхностный анализ показал, что до 10 процентов сайтов, содержащих эти слова, имеют отношение к музыке: лучшая реп-студия Москвы, что могло объединить рокеров и реперов. Причем пишут так даже апологеты жанра.

Неужели все так просто?

Поучительна история того, как неудобно чувствует себя в русском языке слово сандвич. Казалось, давно могло бы занять почетное место среди себе подобных.

В английском sandwich произносится через [ae]. В русском языке на этом месте произносится [э] под ударением после твердого, пишется е: денди (dandy), бренди (brandy). Или [а] (ударное или безударное) и пишется, соответственно, а: гангстер (gangster), план (plan), матч (match). Иногда сосуществуют оба варианта, при этом появляются разные значения: штамп и штемпель (stamp), стенд и стандарт (stand, standard), Шотландия и Фолкленды. Внимательный читатель непременно добавит: фантастика, фентези.

Это происходит оттого, что родственные слова (или одно и то же слово дважды) заимствуются в разное время и приходят в язык разными путями.

С сандвичем, думаю, дело обстояло примерно так.

Впервые необходимость употребить это слово возникла при переводе письменного текста, скорее всего художественного. Из контекста было достаточно понятно, каково значение слова, и, чтобы подчеркнуть колорит оригинала, переводчик решил сохранить английское слово. Оставалось только выбрать, какой применить принцип при передаче заимствования: транскрипцию или транслитерацию. При передаче звучания надо использовать букву э. Но это было бы против правил и против нормальных ощущений грамотного русского человека.

Тогда переводчик использовал транслитерацию (сохранил букву оригинала) – сандвич. В таком виде слово и было зафиксировано, но не получило активного подкрепления в устной речи.

С течением времени, однако, написание через а пришло в конфликт с тем, как хотелось это слово произносить сравнительно небольшому числу людей, употреблявших и сандвичи, и само слово. А может быть, они просто не знали, что русское слово уже легализовано, и писали, как слышали в английском: сэндвич.

Вернемся к бренду

Как в таком случае писать – бренд или брэнд?

Вывод напрашивается сам собой. Надо писать бренд, это следует из общепринятого правила (и в него не предполагается вносить какие-либо изменения), именно так рекомендует авторитетная организация – Институт русского языка, некоторые сотрудники которого входят в Лингвистическую комиссию по новому проекту «Свода правил русской орфографии и пунктуации».

Вот что говорит «дежурный по русскому языку» на сайте gramota.ru:

«slovari: Правильное написание: бренд, а не брэнд. Бренд – это торговая Марка, а также образ, логотип этой Марки...».

Честно говоря, я согласна не со всеми приведенными там ответами, поэтому допускаю возможность сомнения и по данному конкретному вопросу.

Давайте рассуждать вместе.

Вошел ли бренд в активную лексику?

По мере того как слово все более интенсивно используется в языке и языковой системой усваивается, оно может менять свой орфографический облик, постепенно приобретая и без нашего вмешательства обычную русскую «внешность» и «манеры».

Лет пятнадцать–двадцать назад буквально на наших глазах название языка программирования Basic прошло путь от несклоняемого бэйсик до бейсика.

Как в этом смысле обстоят дела с брэндом/брендом? Я провела нехитрое исследование, воспользовавшись возможностями Интернета.

Поисковая система выдала результат: бренд – 166 528 (запросов за последний месяц 1862) и брэнд – 637 689 (запросов 4053), всего – более 800 000. (Статистика запросов за последний месяц нам будет нужна для того, чтобы наблюдать, как влияет на распределение букв е и э фактор времени).

Много это или мало? Обратимся к данным Частотного словаря русского языка (под редакцией Л.Н. Засориной, 1977 г.).

Учитывая, что словарный запас языка не может изменяться внезапно и произвольным образом, будем исходить из того, что даже интенсивное обновление нашей лексики, произошедшее за последнее время, не вызвало принципиального перераспределения высокочастотных и низкочастотных слов. (Во-первых, прирост слов всегда превышает их убыль; во-вторых, только в самых исключительных случаях этот процесс затрагивает наиболее активные слои лексики).

Частотный словарь включает в себя около 40 тыс. слов, полученных с выборки в 1 056 382 словоупотребления. В частотный словник словаря (где слова приведены в порядке убывания их частоты) включены слова с частотой 10 и выше, они входят в число первых девяти тысяч самых употребляемых в языке слов, составляют 92,4% всех словоупотреблений, то есть покрывают 92,4% среднестатистического текста.

Поэтому будем считать, что если наш бренд/брэнд встречается в интернетовских текстах не меньшее число раз, чем слова с частотой 10 из Частотного словаря, то его с полным основанием можно отнести к достаточно употребляемым словам, оно входит в первые девять тысяч самых употребляемых в языке слов.

Итак. Стандартный орфографический словарь русского языка включает в себя около 100 тысяч слов. Из них первые по частоте девять тысяч слов покрывают 92,4% среднестатистического текста. В Интернете наименее частотные из этих девяти тысяч слов имеют частоту употребления от 10 тысяч до 900 тысяч. Бренд/брэнд в эти границы попадает, причем со смещением в сторону более частотных (даже если рассматривать каждое из написаний по отдельности). Очевидно, его нельзя назвать наиболее употребительным (в терминологии Частотного словаря), но и к явно периферийной лексике оно также не относится.

Одним из показателей того, что слово усваивается системой русского языка, является наличие вновь образуемых родственных слов с использованием русских словообразовательных аффиксов или наличие сложных слов.

Бренд с легкостью будет участвовать в образовании сложных слов. Это объясняется тем, что слово короткое и нормальное для русского восприятия: брендмейкер/брэндмейкер (40/76), брэнд-консалтинговая фирма, брэнд-консультационная компания, бренд-менеджмент, публикации по созданию медиабрэндов, мастер-бренд (лучший бренд, достойный подражания, или мастер-класс для брендмейкеров), интернет-брэнд.

Примеры производных слов:

• Брендованный/брэндованный, брендовать/брэндовать (58/267)

• Брендизация/брэндизация (28/32)

• Брендировать/брэндировать, брендированный/брэндированный (803/867)

• Брендирование/брэндирование (255/157)

• Брендование (2)

• Отбрэндовать (1)

Если до сих пор мы могли колебаться только по поводу е или э, то сейчас надо остановиться и обозначить новый узел противоречий.

Раньше это специально не подчеркивалось, но правило о е/э после твердых согласных действует только в том случае, если гласный находится под ударением, – это четкий звук [э], который и хочется передать соответствующей буквой. Если гласный безударный, то в обычном, «несценическом» произнесении мы слышим неясный звук, больше похожий на краткое [ы]: декольте, анестезия, стендист. Если согласный перед ним произносится мягко (часто допускается или даже требуется), слышим очень короткое [и]: сексуальный, темпераментный, кафетерий. Ни о каком э в этом случае даже речи идти не может. Обратим внимание на то, что последние слова образованы уже в русском языке.

Поэтому приходится признать, что в слове типа брэндованный (и ему подобных) ошибка есть наверняка. Или в нем неправильно написана буква гласного в корне, или само слово не имеет права на существование. Может быть, две ошибки сразу.

Смысл слова приблизительно понятен: брендованный товар – товар, торговая марка которого стала брендом или ее таковой сделали.

Таким образом, от корня -бренд- с большим или меньшим успехом образуется 15 производных. Чтобы понять, какое это имеет значение на общем фоне русского словообразования, обратимся к Морфемному словарю русского языка А.И. Кузнецовой и Т.Ф. Ефремовой. При формировании словника авторы руководствовались следующим принципом.

В словник не включались интернациональная лексика и варваризмы. Исключения для иностранных корней делались в следующих случаях: 1) если они уживаются в слове с русскими аффиксальными морфами, на которые даются самостоятельные словарные статьи; 2) если от них образуется при этом значительное число производных (не менее четырех).

Как видим, бренд потенциально соответствует заданным критериям и мог бы занять место среди 4400 корней, которые Морфемным словарем признаны абсолютно русскими.

Данные, извлеченные из статистики поисковых систем, – даже со всевозможными скидками на специфику Интернета – свидетельствуют о том, что появление производных от бренда слов – закономерность. Очевидно также: по какой бы они модели ни образовывались, от попыток удержать в них корневой гласный под ударением надо сразу отказаться. Вывод один: отказываться надо и от написания брэнд.

 Загадочная русская душа

Приключения бренда в русском языке удивительны.

С 1998 года в России существует национальная премия «Бренд года», соответствующую рекламу миллионы телезрителей много раз видели по телевизору. Премия престижная, ее поддерживают государственные организации – Министерство по антимонопольной политике РФ, Торгово-промышленная палата РФ, мэрия Москвы и т.д. Официальный сайт проекта – bestbrend.ru, именно там слово бренд пишут через э. Запускаем поиск и находим по меньшей мере 149 сайтов (из 255), где то же самое обозначают «Брэнд года», полностью игнорируя мнение учредителей премии. Неужели истина дороже?

А вот строки из дискуссий о бренде/брэнде в разных частях Интернета.

«В принципе, конечно, правильно писать брэнд через э. Именно такое написание английского слова марка соответствует правилу заимствования иностранных слов в русском языке. Кроме того, такой вариант в большей степени фонетически созвучен транскрипции слова brand. Но как показывает практика, большинство людей все-таки пишут бренд. Вряд ли это можно считать грубой ошибкой. Существует даже некая теория, оправдывающая популярность бренда через е. Основная ее суть в том, что таким образом русский человек делает слово своим, родным, как бы отбирает его у исторического носителя, ворует вещь и перекрашивает ее, чтобы хозяин не узнал.  Я пишу бренд, просто потому, что не люблю э.»

    «Я думаю бренд. Потому что это правильно фонетически! Артикуляционно этот звук в английском варианте соответствует (или близок, правильнее сказать) нашему е. А, например, если бы мы писали по-русски слово kat или batman, то воспроизводили бы как  э. (Специалист из компании «Медиалэнд»).»

В Интернете встречаются и шутки про бренд.

Удачная игра слов, по-моему, там, где авторы вспоминают наше родное сбрендить.

Первоначальное значение слова (по словарю Ожегова): «струсив, оплошать» – сейчас почти забыто. В современных текстах употребляется как «потерять разум» , «сморозить чушь», «высказать бредовые идеи, бредни», «сбредить». Переосмысление слова произошло из-за схожести в звучании сбрендить – бредни. Вслед за изменением смысла произошли и изменения в грамматических значениях. Сбрендить временами становится глаголом переходным – такую глупость сбрендил. Все это, вместе взятое, да еще готовность бренда/брэнда осваивать словообразовательные модели русского языка создает неплохой повод для оттачивания остроумия.

Лучшее попадание там, где значение «торговая марка» действительно накладывается на «ум за разум». Обе публикации очень серьезные.

Кто пьет такое-то пиво или ездит на таких-то машинах, тот «продвинутый», и т.п. Такой «сбрэндивший» потребитель – идеальный объект для любых манипуляций.

Мечта любого производителя, чтобы покупатели его товара «сбрэндили».

Следует ли в отношении слова бренд призвать к порядку всех пользователей, если и так когда-нибудь все образуется самой собой? Как определить момент, когда уже не обойтись без единообразного написания недавно появившегося (заимствованного) слова?

Думаю, что как только слово вышло за пределы узкоспециального или профессионального употребления (частотность легко подсчитывается), понятие, им обозначаемое, превратилось в объект законодательного рассмотрения (слово появляется в нормативных правовых документах – законах, постановлениях, других государственных актах) и даже стало предметом судебных разбирательств, этот самый момент и наступает.

В нашем конкретном случае можно точно назвать время, когда слово уже никак не должно было оставаться без канонизированной формы, – после подписания положения о национальной премии «Бренд года», регистрации этого акта и опубликования его в печати.

Или время, когда владельцы брендов собрались и организовали свое объединение.

Прежде чем получить свидетельство о государственной регистрации, им следовало бы обратиться за экспертным заключением, в какой степени название объединения соответствует нормам русской орфографии: Российская Ассоциация Владельцев Брэндов.

Что мы с этого будем иметь?

Оставим в стороне рассуждения о том, как важно быть грамотным и в узком, и в широком смысле слова. Зададимся именно этим утилитарным вопросом.

Буква э занимает в русском письме особое место. Присутствие ее в слове на месте звука [э] почти всегда указывает на то, что слово заимствованное. Оно и произносится часто специфически.

Всякий раз, когда есть хоть малейшая возможность и тем более необходимость преодолеть эту «иноязычность», используется привычная русская буква е.

Это помогает нам быстрее привыкнуть к заимствованным словам, забыть о том, что они пришли к нам из других языков. Часто встречаясь со словами, в которых написана буква е, мы начинаем произносить их точно так же, как и русские слова с этой буквой. Давным-давно в словах кофе, тема, музей, пионер, крейсер и т.д. произносят мягкие согласные. Никто из нас не обращает внимания на мягкие согласные и в новых заимствованиях: менеджмент (в любом сочетании), лендровер, тендер. Это редкий случай в языке, когда не звук «командует» буквой (звучание первично по отношению к написанию), а буква «командует» звуком.

Вот это и будем иметь: слово, а вместе с ним и понятие станет для нас своим, обыденным. Если мы хотим, чтобы понятие о бренде и обо всем, что с ним связано, как можно энергичнее входило в нашу реальность, мы будем использовать букву е. Если наше желание – продемонстрировать близость к заграничности и к эксклюзиву, то пример надо брать с рэперов.

Впрочем, ориентироваться на желания осталось недолго. В Госдуме рассматривается закон «О русском языке»; после его принятия все пишущие в обязательном порядке должны будут привести свои тексты в соответствие с нормами русского языка, орфографии в частности. Эти нормы закрепляются в словарях и справочниках, причем порядок официального издания этих словарей будет определяться правительством Российской Федерации. Тогда вопрос о написании слова бренд из области лингвистики, где он решен и в общем виде, и в частном, перейдет в область политики. В российской орфографической практике такое уже случалось.

Удивительным образом начало обсуждения животрепещущего вопроса о том, как писать, бренд или брэнд, на сайте weblook.ru (теперь это Рунет.ру) 14 апреля 2002 года совпало с проведением круглого стола «Языковая политика в современной России» в Санкт-Петербурге 16 апреля 2002 года. Там, участвуя в обсуждении изменений, которые предполагалось внести в правила русского правописания, одна в высшей степени высокопоставленная особа деятельность лингвистов, занимающихся усовершенствованием орфографии, назвала «несвоевременной и абсолютно конъюнктурной». Мой, рядового учителя, авторитет в области правописания несравненно более скромен. И апеллировать я буду к мнению других непримиримых критиков, соответственно, рангом пониже.

Я имею в виду А.Привалова и Т.Базжину, авторов статьи со страшным названием «Жы – Шы» («Эксперт», № 20, 2001). Настаивая на том, что «навязываемая обществу реформа орфографии должна быть остановлена», они делятся с читателем своим представлением о том, чем в первую очередь должны заниматься специалисты-языковеды.

Сейчас, когда в «русском обиходе появились вместе с новыми реалиями целые пласты новой лексики, а значит, не могло не открыться бездны не разрешенных “Правилами” проблем правописания», «прямым делом лингвистов должно стать наведение порядка в этих новых для русского языка областях – составление словарей и комментариев».

Мне неизвестно, поступал ли в компетентные органы соответствующий «конкретный заказ от практиков, редакторов, словесников», о котором пишут журналисты. Но я постаралась «постатейно и уважительно» открыть глаза заинтересованным лицам на один в общем-то простой и давно решенный вопрос в области русского правописания. Дело за малым: «Реши лингвисты …эту задачу, многие были бы им благодарны».

Литература

1. Павленков Ф. Энциклопедический словарь. СПб., 1910.
2. Большая энциклопедия / Под ред. С.Н. Южакова. СПб., 1903.
3. Иванова В.Ф. Современный русский язык. Графика и орфография. М.: Просвещение, 1976.
4. Частотный словарь русского языка / Под ред. Л.Н. Засориной, М.: Русский язык, 1977.
5. Кузнецова А.И., Ефремова Т.Ф. Словарь морфем русского языка. М.: Русский язык, 1986.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 18-е изд., стереотипн. М.: Русский язык, 1987.
7. Валгина Н.С., Светлышева В.Н. Орфография и пунктуация. Справочник. М.: Высшая школа, 1994.
8. Репкин В.В. Русский язык. 5-й класс. Томск: Пеленг, 1994.
9. Энциклопедия для детей. Т. 10. Языкознание. Русский язык. М.: «Аванта +», 1997.

* В самом большом «Русском орфографическом словаре», насчитывающем около 160 000 слов (М.: Азбуковник, 2000), это слово отсутствует.