Стражи порядка

Счастье свалилось на Женьку и Леху, как это всегда бывает, совершенно неожиданно: сам Жорик попросил их посторожить его планер, пока он сбегает в магазин.
Жорик был большой человек: во-первых, он уже перешел в девятый класс, во-вторых, он ходил в кружок авиамоделирования и, в-третьих и самых главных, на выставке авиамоделей он получил диплом с золотыми буквами и печатью. Иногда Жорик разрешал потрогать свои модели, но чтобы оставить планер – и не на минутку или две, а на все пятнадцать – об этом можно было только мечтать.

– Не беспокойся. На нас ты можешь положиться. Мы его будем изо всех сил охранять, – заверил Жорика Женька, которого прямо-таки распирало от гордости.
Как только Жорик ушел, Женька и Леха принялись охранять планер изо всех сил, но вскоре Женька понял, что делать это не так-то просто, а точнее, совсем не просто, потому что охранять его было решительно не от кого. Это было непредвиденное осложнение. Подумать только, охранять планер по поручению самого Жорика, и чтобы ни одна живая душа об этом не знала! Но возмутительнее всего было то, что Леха сидел с таким преспокойненьким видом, как будто его вовсе не касалось, хорошо они охраняют планер или нет.
– Ну, чего ты на этот планер уставился? Нас его охранять поставили, а не глазеть на него, – наконец не выдержал Женька.
– А чего его охранять? Сиди себе и жди, пока Жорик придет.
– Ха! Так охранять каждый дурак может. Это вовсе даже не охрана!
– Почему?
– Да потому, что охранять надо обязательно от кого-нибудь, а то, что никому не нужно, и охранять незачем. Понятно?
– Понятно, – покорно согласился Леха.
Ребята посидели еще минутку.
– Эх, только зря время теряем, – сокрушался Женька. – Скоро уже Жорик придет.
И тут ему повезло. Он увидел, как из подъезда соседнего дома вышла Майка – первая сплетница в классе. Она тащила за собой брата, толстого, похожего на нее карапуза. Конечно, интереснее было бы охранять планер от кого-нибудь из мальчишек, но выбирать не приходилось, и Женька оживился:
– Сейчас начнем от Майки охранять!
– Нет, она сейчас уйдет, – резонно заметил Леха и, к Женькиному глубокому огорчению, оказался прав, потому что Майка действительно пошла в другую сторону.
– Ничего, – не растерялся Женька, – нельзя ждать милостей от природы. Надо брать их самим. Сейчас как миленькая прибежит!
– Эй ты, привет! – крикнул Женька Майке.
– Привет, – отозвалась она и, вот вредина, даже не посмотрев в их сторону, пошла дальше. Но Женька был не из тех, кто легко сдается.
– Гуляешь, что ли? – крикнул он ей вдогонку.
– А что, нельзя?
– Ну, гуляй, гуляй, только учти: сюда подходить нельзя.
Майка остановилась:
– Почему это нельзя?
– Потому что нельзя, – объяснил Женька и, чтобы Майке было еще понятнее, добавил: – Нельзя и все тут!
После таких объяснений случилось именно то, что предсказывал Женька. Майка повернула в их сторону и потащила за собой упирающегося карапуза.
– Подумаешь, а может, мне тут нравится, – сказала она.
– Кому говорят, не подходи, – предупредил Женька, но без особой угрозы.
– Чего это вы раскомандовались? Что, вы этот двор закупили, что ли? – спросила Майка, подходя ближе.
– Не закупили, а объект охраняем, – важно произнес Женька.
– Чего, чего?
Женька как бы ненароком сдвинулся в сторону, чтобы был виден планер.
– Ой, какая лапочка! – воскликнула Майка и прибавила шагу, тем более что и карапуза теперь уже не надо было тащить насильно.
– Лапочка, – презрительно фыркнул Женька (одно слово – девчонки!) и грозно добавил: – Ну-ну, руками не трогать. И вообще вали отсюда. Много вас таких, которые трогать будут! А нам, между прочим, Жорик сказал никого близко не подпускать. Он только нам доверяет. Так что чеши отсюда, как реактивная!
– Грубиян! – обиделась Майка.
– Ой, Леха, держи меня, а то я умру, белье меня воспитывает. Как там тебя – майка или трусы?
– А ты... а ты... – Майка пыталась найти обзывалку пообиднее. – А ты – Женька-шимпанзенька!
– Ни в склад ни в лад! – заплясал Женька на одной ножке. – И вообще такого зверя не бывает.
В общем, охрана получалась что надо! Интересная охрана! Пока Женька и Майка обменивались мнениями, Майкин брат почувствовал себя на свободе. Несмотря на то что он был еще очень мал, он уже крепко уяснил, что свободой, когда ее дают, надо пользоваться, – что он и не замедлил сделать. Он подошел к планеру и схватил его за хвост.
– Эй, он его схватил. – Леха толкнул в бок Женьку, слишком занятого, чтобы видеть что-либо вокруг.
– Кого? – спросил Женька, недовольный, что его отвлекают, и тут он увидел планер в руках у малыша.
– Что же ты молчишь? – накинулся он на Леху и как можно внушительнее обратился к карапузу: – Слушай, самолет надо положить на место.
Карапуз, видимо, был иного мнения, потому что он еще сильнее прижал игрушку к себе.
– Что же ты, раззява, за своим ребенком не смотришь! – набросился Женька на Майку.
– Вы бы сами лучше за своим планером смотрели, охраняльщики, – сказала Майка и засюсюкала с малышом: – Ванечка, ты же хороший мальчик, положи самолетик.
Ванечка цепко держался за планер и всем своим видом показывал, что лестью его не купишь.
Тогда Женька скомандовал:
– Леха, давай я ему руки разожму, а ты вытаскивай планер.
Сказано – сделано. Женька вцепился в карапуза, Леха в планер, карапуз заревел, Майка с криком «Сейчас же отпусти его!» вцепилась в Женьку, и образовалась настоящая куча мала. Вскоре было трудно разобрать, кто в кого вцепился, и тут раздался треск...
Когда на шум прибежал Жорик, охранять было уже нечего. Вернее, то, что осталось от планера, можно было не охранять. Жорик увидел обломки, и по выражению его лица Женька и Леха поняли, что двор – это не то место, где бы им сейчас хотелось находиться. Не разобравшись что к чему, Жорик пообещал накостылять виновному и тут же выполнил свое обещание, причем виновным оказался Леха, потому что бегал он гораздо медленнее Женьки.
Сидя в кустах за домом, Леха прикладывал ко лбу пятак.
– Теперь еще шишка вскочит, – угрюмо сказал он.
– Шишка – это пустяки! Это пройдет. Мне от несправедливости больно, – рассуждал Женька, отчаянно жестикулируя. – Ведь все из-за этой Майки. Я же ей человеческим языком говорил: «Не подходи», – а она еще этого ваньку-встаньку с собой приволокла. И ей как с гуся вода. Вот что обидно!
Леха потрогал набухающую на лбу шишку и подумал, что лучше бы ему было больно от несправедливости. Он бы потерпел.