АКТУАЛЬНАЯ ТЕМА

С. ЕВГРАФОВА

Лингвисты спорят.
Но должны ли страдать школьники?

Работая в лицейских классах РГГУ и в газете для учителей-русистов, я, естественно, постоянно общаюсь с коллегами из московских и подмосковных школ; приглашают меня и на методические семинары. Так было и во время осенних каникул: меня позвали в гости словесники прекрасной московской школы № 1276, с которой наш университет сотрудничает уже более 10 лет. Именно в этой школе я встретилась со своими первыми учениками, и потому к ней я испытываю особенно теплые чувства.

Хотя школа эта специализируется на углубленном изучении английского языка, там прекрасно учат всему: и математике, и истории, и русскому языку, и литературе. Неудивительно, что школа сотрудничает не только с нашим университетом, но и с другими известными и престижными вузами Москвы. Естественно, учителя-словесники (а это директор школы Нина Владимировна Куликова, заведующая секцией Ирина Васильевна Дьяконова, учителя русского языка и литературы Ирина Анатольевна Вязоветская, которую наши постоянные читатели знают по публикациям в газете, Вита Викторовна Кириченко и Аркадий Игоревич Бусев) сверхответственно относятся к подготовке выпускников: в такой школе приходится думать не только о том, как ученик преодолеет выпускные экзамены, но и о том, насколько он окажется подготовленным к поступлению в МГУ, или РГГУ, или ГАУ, или ВШЭ.

Меня попросили рассказать о некоторых особенно сложных случаях пунктуации. Но это был не доклад, а интереснейший диалог, в котором, как мне кажется, были затронуты все самые острые вопросы преподавания русского языка в современной школе. На методсеминаре присутствовали не только словесники, и под конец ироничный историк спросил: «Что же можно сделать, чтобы этот разговор стал первым шагом к изменению ситуации, а не просто продолжением наших вечных интеллигентских ночных разговоров на кухне?». Я пообещала сделать то единственное, что зависит от меня, – поднять затронутые темы на страницах нашей газеты. Что я и делаю сегодня.

1. Неустойчивость орфографических норм

В современной орфографической практике понятие нормы в сознании носителей языка постепенно все больше и больше размывается. Это связано и с неконтролируемым потоком печатных и электронных изданий, над которыми не работают корректоры; и с социально-политико-экономической ситуацией, из-за которой в последние пятнадцать лет активизировался приток новых слов, не отражаемых ни в каких словарях; и с падением престижа образования. Но есть и еще одна причина: в настоящее время не существует орфографического словаря, который безусловно признан всеми как наиболее правильный, к которому можно было бы обратиться как к «верховному судье». И дело не в том, что во многих московских и провинциальных издательствах появляются разнообразные словари (общеорфографические и специальные) и справочники, адресованные школьникам, но не выверенные по авторитетным изданиям. Проблема в ином: сейчас специалисты параллельно используют и вышедший под грифом Института русского языка им. В.В. Виноградова Отделения литературы и языка РАН 160-тысячный «Русский орфографический словарь» под редакцией В.В. Лопатина (М.: Азбуковник, 2000, тираж 5000 экз.), и вышедший под грифом того же ИРЯ РАН, под редакцией того же ответственного редактора 100-тысячный «Орфографический словарь русского языка» (изд. 32-е, стереотипное. М.: Русский язык, 1996, тираж 15 060 экз.). (На самом деле список солидных словарей, изданных в серьезном издательстве «Русский язык» под эгидой ИРЯ РАН, на этом не исчерпывается, но именно эти два – ключевые.)

Эти словари в частностях довольно существенно различаются, причем более поздний словарь отражает некоторые из последних разработок ученых и потому порой приходит в противоречие с распространенными учебниками и пособиями по орфографии и пунктуации. (Эти разработки должны были войти в новую редакцию «Правил орфографии и пунктуации», но так называемая реформа орфографии была отложена.) Приведу ряд примеров:

междуусобный (1996) – междоусобный (2000), мясо-молочный (1996) – мясомолочный (2000), перекати-поле (1996) – перекатиполе (2000), плейер (1996) – плеер (2000), пол-литровый (1996) – поллитровый (2000), попугаячий (1996) – попугаичий (2000), хиханьки (1996) – хихоньки (2000), человеко-день (1996) – человекодень (2000), честь честью (1996) – честь-честью (2000).

Было бы нужно, чтобы сейчас, в отсутствие нового текста правил, в отсутствие закона о русском языке, Министерство образования выпустило инструкцию, обязательную для выполнения всеми медальными комиссиями и вузовскими предметными комиссиями. В этой инструкции (по-видимому, ее следует обновлять ежегодно) должно быть указано, какой из словарей следует считать «правильным» при разрешении конфликтов.

При этом для обычных людей, далеких от науки, совершенно несущественно, какой словарь лучше: важно, чтобы и учитель, и ученик знали, где искать ответ на спорные вопросы (можно было бы пойти и другим, более разумным, но более трудным путем: сопоставить словари и все случаи расхождения объявить не подлежащими «наказанию» и запретить включать соответствующий материал в экзаменационное задание). С точки зрения соответствия учебникам и справочникам стереотипное издание 1996 г. явно более предпочтительно, но следует учесть, что новые слова (типа офис, риелтор, тинейджер) и термины (типа дефолт) есть только в «Русском орфографическом словаре», да и то не все.

Немаловажно также установить «законодательно», что – учебники и справочники или орфографический словарь – стоит в иерархии выше. Допустим, если по общему правилу частицу не в конструкциях типа (не) удивительно, что..., или это (не) удивительно, или (не) случайно, что..., или это (не) случайно можно писать как слитно, так и раздельно – в зависимости от смысла, то словарь 1996 г. закрепляет определенные написания: неудивительно и не случайно (словарь 2000 г. сообщает, что «неудивительно*, в знач. сказ.» и «неслучайно*, нареч.» «при определенных условиях в соответствии с действующим правилом <...> вместо данного слова в целом или только в каком-либо его значении возможно раздельное написание частицы не с последующим компонентом»). Что касается правописания сложных слов, то словарь 2000 г., отражающий новейшие разработки ученых, противоречит старым учебникам и справочникам постоянно (см. примеры выше).

2. Неустойчивость пунктуационных норм

Вариативность пунктуации не новость, и очень важно, чтобы учителя и вузовские экзаменаторы не «штрафовали» детей за выбор допустимого (пусть даже менее удачного) варианта. Представляется разумным, чтобы этот вопрос тоже был урегулирован министерской инструкцией: можно составить перечень типичных пунктуационных колебаний, которые не следует отмечать как ошибки. В этот список должны войти многие случаи выбора тире (вместо классического двоеточия), семантически неоднозначные сложносочиненные предложения с общими компонентами, семантически неоднозначные группы однородных/неоднородных определений, вводные слова в составе обособленных конструкций, обороты с такие (,) как, частично фразеологизированные конструкции с однородными членами и повторяющимися союзами или с союзом как – список тонких и спорных случаев можно продолжить.

В одном из ближайших номеров газеты мы подробно поговорим о вводных и вставных конструкциях, но хотелось бы, чтобы наши читатели присоединились к разговору о не урегулированных существующими правилами пунктуационных нормах, которые стали для их учеников камнем преткновения на выпускных или вступительных экзаменах. Присылайте нам сообщения о реальных экзаменационных конфликтах, рассказывайте о спорных случаях, из-за которых вашим ученикам снижали оценки. А мы постараемся обобщить информацию и составить как можно более полный перечень пунктуационных сложностей, не подлежащих «официальному порицанию», и довести его до компетентных сотрудников министерства. Вдруг они смогут защитить наших учеников от экзаменаторского произвола?

3. Неполнота школьной грамматики

Эта проблема касается только детей, поступающих в вузы, особенно в филологические. Во многих тестах и экзаменационных билетах появляются вопросы, которые не имеют однозначных ответов. Простой пример.

Вопрос: какой частью речи является слово поэтому? Ответы: 1) местоимение (по учебникам Бабайцевой и Панова); 2) наречие (по всем прочим учебникам). Какой из ответов правильный? Оба – потому что деление на части речи принципиально условно. Стоит ли задавать такой вопрос на экзамене? Нет. Поступающему на филологический факультет можно задать вопрос о принципах членения слов на части речи, попросить обосновать обе точки зрения – и ту, согласно которой поэтому является наречием, и ту, согласно которой это – местоимение. Примеров неоднозначных грамматических решений много.

1. Является ли -ть в инфинитиве суффиксом или окончанием? На мой взгляд, проблема надуманная: ведь инфинитив по определению является неизменяемой формой глагола, а уж если именно она не изменяется, то и окончания в ней нет по определению – как у существительных кенгуру или метро. Но многие учителя требуют от учеников ответа «как в учебнике», а здесь ряд учебников отходит от стандартов, принятых в науке.

2. Сколько звуков в слове веет? Вопрос отнюдь не примитивный, как может показаться. С одной стороны, в соответствии с правилами чтения буква е в начале слога читается как [jэ], и в полном стиле произношения (например, в сценической речи) это слово звучит как [в’эjьт]. А с другой – в беглой речи заударный интервокальный [j] ослабляется и даже исчезает, из-за чего это слово звучит как [в’эьт]. Так что если экзаменатор хочет проверить, знает ли ученик стандартные правила чтения, он должен проверять это на примерах типа поёт. Если же экзаменатор хочет проверить умение тонко наблюдать, слушать живую речь, то он должен задавать вопрос иначе – например, так: «Всегда ли в слове веет 5 звуков?». Однако такой вопрос был бы уместен на олимпиаде по русскому языку, может быть, на устном экзамене для поступающих на филологические специальности.

3. Есть ли суффикс в слове тот? Какой в нем корень? Правильно ли утверждение, что в слове кто корень к-? Если да, то как можно квалифицировать фрагмент -то: как суффикс, как комплекс «суффикс + окончание», как часть сложного слова? Почти любой вопрос о словообразовании местоимений находится за пределами известного не только ученику, но и учителю.

4. Есть приставка в слове вдруг? Исторически она была, но сейчас произошло опрощение основы. Какого ответа ждут экзаменаторы – неизвестно. На какой словарь они ориентируются – на «Словарь морфем русского языка» или двухтомный «Словообразовательный словарь русского языка» – неизвестно. Да и должны ли дети знать все, что включено в эти словари?!

Список легко продолжить. На самом деле давно назрела необходимость разработки научно обоснованной «Школьной грамматики русского языка». Она должна быть написана ясно и просто и при этом полно отражать сегодняшнее состояние наших знаний о языке в его полном объеме; спорные вопросы следует обязательно оговаривать. Любой учебник должен опираться на эту (еще не созданную) грамматику. Дело автора школьного учебника – не заниматься лингвистическими изысканиями, не спорить с предшественниками, а продумывать методику преподавания, подбирать материал, придумывать приемы, облегчающие его усвоение. Любая вузовская программа вступительных экзаменов должна опираться на эту (еще не созданную) грамматику. Дело вузовского экзаменатора – проверять, освоил ли абитуриент перечисленные в ней сведения, а не придумывать хитрые вопросы, чтобы затруднить вчерашнему школьнику процесс попадания в вуз.

Чтобы создать такой грамматический свод, государство в лице Министерства образования должно найти источники финансирования (один из них, на мой взгляд, – это отчисления из прибылей многочисленных издательств, богатеющих за счет издания учебной литературы, в том числе по госзаказу) и создать постоянно действующую совместную рабочую группу, в которой ведущую роль будут играть ученые-русисты РАН, МГУ и других ведущих филологических вузов, а ученые РАПН, МПГУ и других ведущих педагогических вузов – роль консультантов, которые знают существующие сегодня учебные комплексы, их лингвистическое содержание, структуру и особенности. Нужно поставить перед группой задачу описать уже сделанное, доказанное в области современной русистики, «запретив» членам группы заниматься новыми научными изысканиями. Только такой подход наполнит стандарт образования (каким бы он ни был) реальным содержанием.

Разумеется, такой проект – дело нескольких лет работы. А сейчас министерство могло бы защитить учеников от произвола вузовских предметных комиссий, составив перечень тем и типов вопросов, которые не рекомендуется включать в материал вузовских экзаменов.

* * *

Все, о чем мы говорили на методсеминаре, – вопль души школьных учителей, болеющих за судьбу российского образования и переживающих за лучших, мечтающих о высшем образовании учеников. И хотелось бы, чтобы этот вопль души был услышан думающими людьми, которые работают в Министерстве образования.