ЖИЗНЬ ЯЗЫКА

Л.Л.ФЕДОРОВА

Маскарадная коммуникация в компьютерных сетях

Английское слово чат (chat – букв. ‘болтовня’, ‘треп’) в последние годы утвердилось за обозначением непосредственного – в режиме реального времени – общения в компьютерной сети. Смысл этого обозначения вполне соответствует тому легкому, непринужденному стилю общения, как правило, не слишком содержательного, который принят между его участниками. Несоответствием названию может быть письменная форма, для которой употребление очевидно идеофонического (звукоподражательного в основе) чат является переносным. Именно письменная форма создает ряд условностей и ограничений свободе и естественности общения в сетях.

Если считать устную речь в неформальном, непринужденном общении одним из эталонов естественности, то другим ее эталоном можно считать спонтанную и непрофессиональную деловую письменную речь (по определению Н.Б. Лебедевой [5]) – такую, какую мы используем при необходимости «заочного» или неуместности устного общения – в домашних записках-указаниях, в письменных обращениях-просьбах к отсутствующим на работе, в диалогах – обменах мнениями на бумажке во время лекции или совещания. К ней приближается непрофессиональное словотворчество. Естественная письменная речь такого рода подчинена законам коммуникативной достаточности, то есть для нее характерны лаконизм и эллиптичность, выделяющие наиболее значимую информацию и ориентированные на понимание ситуации собеседником. Блестящим примером лаконизма и эллиптичности может служить обмен письмами между В.Гюго и его издателем после публикации «Отверженных». Письмо Гюго к издателю – «?», ответ издателя – «!», что означало грандиозный успех книги.

Критерий непрофессионализма письменной речи, по-видимому, требует уточнения. Непрофессионализм может подразумевать широкий диапазон значений, включая крайние, противоположные ситуации: с одной стороны, это может быть использование письменной речи профессионалами – писателями, журналистами – в непрофессиональных целях в неформальном общении (как в приведенном выше примере), с другой стороны – письменная речь непрофессионалов в ситуации делового общения – при составлении служебных документов. Характеристики письменной речи в этих крайних случаях довольно-таки различны. В частности, в первом случае это может быть подчеркнуто свободное использование сниженной лексики, так называемого «интеллигентского просторечия» – черты «устности» [4], а во втором случае – анекдотичное смешение разговорного просторечия с образцами канцелярско-делового стиля, для которого характерны заштампованность, стремление к номинализации и аналитическим конструкциям. Примеры первого рода можно отыскать еще в переписке Пушкина с друзьями: «Черт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу черт побери!» – шутливое поздравление, или «...написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется». Курьезными примерами второго рода пестрят рубрики «Нарочно не придумаешь» журнала «Вокруг смеха»: «Материальные ценности были похищены, хотя склад был особачен» (из протокола) (2001, № 20); «Я родился по месту жительства и жил по месту рождения» (из автобиографии) (2001, № 26); «Пожар в квартире возник по вине трупа мужского одинокого проживания» (из протокола) (2001, № 26).

В целом, однако, для естественной письменной речи характерны содержательность, ориентация на информативное общение, в отличие от разговорного жанра – болтовни, легкой беседы, служащей целям неинформативного, фатического общения.

Если теперь попытаться предварительно определить место чата в этом пространстве речевых жанров, то очевидно, что по целям и разговорному стилю он принадлежит к фатическому общению, обнаруживая черты «устности», а письменная форма и особенности коммуникативной ситуации налагают ряд условностей, не характерных ни для устной, ни для естественной письменной речи.

Как же преломляются понятия естественности и условности в чате, какие формы они принимают?

На первый взгляд постороннего наблюдателя или новичка распечатанная страничка чата производит впечатление абсолютно противоестественной речи. Это нечто вроде калейдоскопической матрицы общения, фиксирующей речевое взаимодействие множества диковинных персонажей, которых может быть больше десятка. Связать их реплики тематически довольно сложно, так как они ведут не общую беседу, а ряд частных отрывочных диалогов. Больше всего это похоже на театр абсурда, где каждый из персонажей говорит о своем, не слыша другого. Формальное сходство с драматическим произведением можно обнаружить в структуре текста: обязательно назван автор реплики, между репликами возможны комментарии, сообщающие о событиях и действиях персонажей (обычно это «кто-то ушел» или «кто-то пришел»), встречаются и ремарки в скобках перед репликой, указывающие на эмоциональную окрашенность высказывания. Формальный аппарат сетевого общения, однако, богаче, чем у обычной записи драматического текста. С необходимостью он включает указание адресата реплики (в именительном, а не в дательном, как в пьесе, падеже), которое может отсутствовать только при обращении ко всем. Для передачи эмоций используется широкий арсенал графических средств – изначально так называемых «смайликов», моделирующих выражение лица с помощью знаков препинания – скобок, точек, запятых («лицо» при этом развернуто на 90 градусов к тексту); в дальнейшем часто используются рисованные рожицы и различные символические изображения – сердечко, роза, пивная кружка и т.д., сопровождающие или даже замещающие текст. Эти формальные приемы, конечно же, условность компьютерной коммуникации, но они определяются ситуацией «заочного» общения, возмещая отсутствие в ней невербальных показателей коммуникации.

С неформальной точки зрения различие гораздо глубже: перед нами не искусственный, созданный одним автором текст, лишь имитирующий общение, а живое, непосредственно творимое его участниками действо – естественное общение или все же спектакль? Наверно, и то, и другое. В какой-то мере все же спектакль – у него есть и постановщик (так называемый «оператор»), хотя роль его минимальна: иногда он задает тему разговора, отмечает уход или появление персонажей или удаляет со «сцены» нарушителей этикетных правил. Есть и роли: участники общения выбирают их сами, примеривая на себя разные маски-имена, так называемые «ники» (от английского nick name – ‘имя’), с которыми вступают в игру. Ее авторы – они сами. Где начинается игра, там и начинается искусственность. Однако для молодежи игра – естественное состояние. Именно карнавальная условность и свобода импровизации, разворачивающейся в виртуальном пространстве, придают особую притягательность сетевому общению. Маска-ник создает интригу: под маской можно спрятаться, разыграть партнера, а можно, наоборот, позволить себе раскрыться в большей степени, чем лицом к лицу.

«Kiss_ka: BATMAN: Приветик, догадайся кто, я сменила ник».
«ПУПСИК: Азик, ты в натуре азик, да?
Азик: я из Кавказа»*.

Выбор ника – это тот элемент творческой игры, в котором каждый стремится быть оригинальным, хотя не всем это удается. Присваиваемые ники могут быть именами зарубежных поп-звезд, героев фильмов, названиями самих фильмов или рок-групп: Madonna, Batman, Пятый Элемент, Амоrальное_поведение, Телец, ВремяНеЖдет. Часто встречаются характеризующие именования: Смугляночка, Gungster, Непьющая пиво, Каляка-Маляка, Сластенка, Горчинка, Страптивая_Я, Чудовище, Пупсик, Одинокий Я, Фифочка, Ведьмочка, Очень молодая вдовушка, Вкусная, Похабыч, Тормоз, Страстная Нахалка, Скоморох и т. п. Используются в качестве ников и личные имена (но не обязательно свои): Тимка, Анна, Машка, Paula, Юльчик, Марина, gogik, alex, Xylio, Фроська-монстр. Бывают и совсем нетипичные ники: icq, ВАЗ_21099, Aj, Секция_Мягких_Игрушек, 1,5_кг_Отличного_пюре. В общем, игровая фантазия авторов использует разнообразные, порой банальные, порой неизбитые образы.

Иногда авторам удается развить в речи свой образ, и находится партнер, способный подыграть, хотя и не всегда удачно (порой меняя при этом ник):

«Ведьмочка: БЯК: брысь отсель!!! Погляда... Кышь-кышь :((( ...»;
«Китайский лазутчик: Ну наконец-то я здесь. Вылез из плена тормозного Интернета...».

Созданию образа служит и условный прием самокомментирования: персонаж надевает маску наблюдателя-«автора» (переход обычно отмечен графически знаком ***):

«Lotta: Сезонному охотнику, привет, а кто твоя дичь – если не секрет?
***четыри_на_четыри постреливает холостыми, то есть очень одинокими зарядами Lotta: канечноже не твой»;
«*** Джинн пинает из врожденной вредности кроватку»;
«***Gothic Girl усаживается поудобнее и ждет».

Самокомментирование может иметь и форму ремарки в скобках:

«ТРИВ: Похабыч: Я рад что вам она понравилась (смахивая скупую мужскую слезу)»;
«Амоrальное_поведение: ALONZO_MOZZLY, какой ты у меня умный, дорогой...))) (смотрит с восхищением)».

Однако в любой момент игра может иссякнуть, и общение принимает естественный тон:

«Непьющая пиво: ВАЗ_21099, пора пойти поработать, а то начальник над душой стоит...»

Итак, чат – это естественное для молодежи игровое общение, своего рода молодежная тусовка, использующая условные формы театра масок в виртуальных пространствах компьютерных сетей.

Игровой принцип чата проявляется и в том, что наряду с использованием условностей компьютерного общения нарушаются условности, характерные для естественной письменной речи. Имеются в виду нормы орфографии, пунктуации, соответствия графическому коду. Ломается привычный облик слова, фразы, и это придает тексту гротескно противоестественный вид.

Возможность использования как кириллицы, так и латиницы и вдобавок строчного и прописного вариантов создает дополнительный простор для графических экспериментов. Нередко встречаются написания, перемежающие латинские и русские графемы или разбивающие слова на части, иногда с созданием особого произносительного или смыслового эффекта: Амоrальное_поведение, PyCCKAR BOgKA, Kiss_ka (прочтение – киска и перевод – ‘поцелуй’-ка создают игровой эффект). Орфографические правила нарочито нарушаются; кажется, что иной письменный код снимает условности правописания (по мнению Л.Владимировой, исследовавшей речевое поведение в компьютерной коммуникации, латиница «освобождает» пользователей от необходимости соблюдать правила орфографии и пунктуации ([1], с. 42)– и пишущий наслаждается возможностью создать оригинальный визуальный образ привычного слова:

«DONGOGA: OLGA: GDE TI RADAS MAIA BIDISH КАК DLIA TEBI BAIUIU»;
«<George> vseh celuut! #ut‘ kakayato!» (пример из [1], с. 70).

(По наблюдению Владимировой, квазикириллические буквы в латинице создаются из разнообразных графических знаков: ж ->|<, }|{, #; ф – °|°; э – -); ю – |-О; ч – 4; я – R).

Л. Владимировой удалось получить объяснение автора по поводу нестандартного написания «потому что» – patamuchta:

«<np> esli ja napishu potomuchto ty kirgiz eto ne zwuchit
<np> ...ja pishu kak slyshitsja kogda hochu chtoby eto tak smotrelos» ([1], c. 46).

Очевидно, смысл таких написаний – не только в максимальном звуковом соответствии, но и в создании определенного зрительного эффекта. Это верно и для кириллических написаний:

«worm, re 5.a: ZUDA: Чего смеёсся?»;
«BATMAN: Sp@ise: Хде?».

Многократные повторы букв имитируют интонированное произношение:

«Фифыч, воооольна!»;
«ОКСАНОЧКА: МИШАНЯЯЯ всетаки я вылетела аууууу».

Возможны и написания без пробелов, и смешение английских и русских слов:

«сори я парользабыл, это я костя».

Отсутствие знаков препинания может оцениваться как особый выразительный прием:

«Растиньяк: Ябеда приве рад видеть тебя извини что без препинания и их знаков хотя может так даже и лучше хммм даже цвет не мой чудовищно)))».

Наконец, встречаются и просто «вызывающие» кириллические написания вне орфографии и пунктуации, в которых автор наслаждается полной свободой выражения:

«Шефф: Ведьмочка: А мне норманы у меня сквощь глаза ползут строчки которые мне не адресуються если хошь заведи себе Джаму там прям красненьким отмечаеться если тебе написали».

Такое «письменное поведение» может работать на образ:

«Страптивая_Я: Да мне сдесь нравиться!»;
«Азик: я из Кавказа».

Итак, письменная форма, в которой существует чат, нарушает одни письменно-языковые условности и порождает другие. Однако в любой форме коммуникации существуют и иные, более общие конвенциональные правила, создаваемые самой ситуацией и ее участниками, входящими в некоторый речевой коллектив. Кажется, что необозначенность внешних обстоятельств и статусов собеседников упраздняет некоторые ритуалы, релевантные при общении лицом к лицу. Тем не менее в компьютерной коммуникации воссоздается контекст ситуации общения в некотором виртуальном пространстве, в которое приходят и уходят собеседники и в которое можно заглянуть через окошко дисплея. Это пространство имеет внутреннюю организацию, в нем могут быть различные помещения («Andrrrr ушел в комнату «Палата №6»; «сантехник ушел (ла) в комнату перекур»); его обживают, внося в него элементы осязаемости:

«***Gothic Girl усаживается поудобнее и ждет...»

Время в нем реальное, оно всегда обозначено. В физическом смысле виртуальное пространство задается самой сетью – множеством каналов общения, однако суть его не в физической основе, а в его одушевленности, заполненности голосами. В нем существует некоторое поле коммуникативного напряжения, как в физическом мире существуют электромагнитные, гравитационные поля. Заряженность этого поля осознается при входе на канал («apelses:ppdev: я чувствую мы одни на этом чате»). Звучание голосов переводится в визуальный код – экран расцвечивается разноцветными строчками, громкость передается размером шрифта. При этом сохраняется ощущение звучащей речи: «кричите на асю...», «что орёш?», «а что это все замолчали?». Звуковые образы речи не воспринимаются как метафоры. Визуальный код приближает виртуальную ситуацию к естественной, непосредственной, дополняя голоса мимическими знаками. Невидимые лица строят гримасы – рожицы-смайлики, выражая уныние или радость, удивление или иронию. Перевод звукового и мимического кодов в визуальный здесь не просто письменная речь, а особый условный язык, использующий свои средства выражения. Можно заметить, что приемы зрительного воздействия во многом оказываются общими с приемами рекламы – игра с цветом, шрифтами, алфавитными и графическими кодами; сходство приемов объясняется и близостью целей коммуникации – воздействия (произвести впечатление) и самовыражения (показать себя).

Итак, использование визуального кода, моделирующего внешние параметры ситуации общения различными искусственными средствами, придает большую действенность чату по сравнению с обычной письменной коммуникацией, приближая чат к непосредственному и естественному устному общению.

Условные, игровые приемы изобразительного и письменного характера, придающие своеобразие чату, лежат, так сказать, на поверхности; более глубинный слой конвенций общения определяется структурой речевого коллектива, в который входят коммуниканты.

Остановимся чуть подробнее на понятии «условностей общения». Это особые, искусственные способы и формы поведения, принимаемые в некотором коллективе для выражения определенных социальных смыслов, прежде всего – отношений между его членами. По сути, условности – это излишества, к которым легко привыкают и которые – если они не чрезмерны – не препятствуют нормальному общению. Более того, они упорядочивают общение – внутри коллектива, отражая его структуру, и вовне, в обращении к посторонним.

В основе структуры любого коллектива может лежать либо принцип подчинения, либо принцип равенства, солидарности. В обоих случаях принимаются свои условные формы для выражения этих принципов в отношениях коммуникантов. В любом складывающемся коллективе – будь то семья, класс, туристическая группа или рабочий коллектив – формируются и свои условности общения. Помимо форм речевого этикета, в той или иной степени общих для носителей данного языка и культуры, это могут быть и особые нормы общения, и даже антиэтикетные условности (так, в школьных коллективах нередко нормой считаются прозвища, «дразнилки» и проч.).

Этикетные правила помогают собеседникам ориентироваться в ситуации, оценивать социальный статус друг друга. Чем более официальна обстановка, в которой развертывается общение, тем более важны и обязательны этикетные предписания, причем вне зависимости от статуса сторон – на официальном приеме при королевском дворе или при встрече сватов в деревенской семье. Основной смысл этикетных условностей – в выражении уважения к статусу друг друга и подчеркивании собственного достоинства. Особенно важны этикетные ограничения в коллективах, организованных на принципах подчинения, в отношениях коммуникантов при большой социальной дистанции. Социальная дистанция задается значениями двух признаков, определяемых по шкалам «выше – ниже» и «свой – чужой»; то есть наибольшая социальная дистанция разделяет неравных (по социальному положению или по возрасту) и чужих, не знакомых друг другу собеседников. При общении равных и «своих» (особенно в коллективах, организованных на принципах солидарности) давление этикетных ограничений гораздо слабее, но сохраняют силу лежащие в их основе этические нормы: не обидеть, не навязываться, не давить, быть внимательным к собеседнику и др. (большинство из них сформулировано Г.П. Грайсом как выражения принципов кооперации и вежливости, обеспечивающих эффективность общения [2]). Значением социальной дистанции задается тип контакта между собеседниками: неравноправный или симметричный, со множеством переходных случаев.

Посмотрим, как в особенностях сетевого общения преломляются этикетные условности. Исследователи компьютерной коммуникации обычно отмечают экстравагантность, даже развязность речевого поведения, объясняя это недостаточным социальным контролем в отсутствие непосредственного контакта собеседников лицом к лицу [8–10]. По мнению Л.Владимировой, невыраженность социального контекста приводит к тому, что стираются границы между «приемлемым» и «неприемлемым» поведением. Собеседники – пользователи IRC – часто ведут себя не так, как это принято в обществе, по существу, совершенно чужих, незнакомых людей» ([1], с. 37). Однако вряд ли к чату применимы этикетные оценки для общения чужих. Тип контакта между собеседниками в чате – симметричный, то есть основой его являются отношения равных и «своих» – включаемых в особый круг общения, создаваемый компьютерной сетью, в братство «посвященных», владеющих компьютерной техникой и имеющих доступ к сети; неважно, что при этом большинство «своих» визуально не знакомы. Солидарные отношения устанавливаются на основе общих ценностей, принятых в среде программистов (хотя вовсе не все общающиеся в чате являются собственно программистами, но тон задают они). Это прежде всего готовность нести информацию людям, бескорыстие и творчество (более подробно принципы этики в компьютерном общении рассмотрены О.Ермаковой [3]). В пределах этого круга статусные различия («выше – ниже») невелики: особая роль принадлежит оператору, который следит за соблюдением норм компьютерного общения и имеет право применять санкции к нарушителям. Нормы часто специально оговорены в особых обращениях. Например:

Приветствуем на сервере Чатов компании Порт. Ру! Придерживайтесь, пожалуйста, правила четырех НЕТ: НЕТ матерщине, НЕТ рекламе в чате, НЕТ выпендрежу, НЕТ оскорблениям. Счастливо пообщаться!

Интересно, что наряду с этическими требованиями здесь присутствует и идеологическое – «нет рекламе». Этические требования, впрочем, нередко нарушаются: можно встретить реплики «заткнись, урод», «что орёш размазолся J» – грубый тон лишь отчасти сглаживается смайликом, обозначающим шутливую интонацию; запрету «выпендрежа» явно противоречит использование громоздких и претенциозных ников типа «fallen_angel_no_scare», «Самый Красивый Парень», «1,5_кг_Отличного_пюре».

Включение в круг «своих» не снимает проблемы знакомства. Собственно, поиск новых знакомств и составляет основную направленность сетевого общения. Маски-ники часто создаются с целью привлечь внимание; в них нередко бывает обозначен и возраст виртуального персонажа: «ДЕД100», «devchonka 14», «Маргарита 20». Ситуации знакомства могут быть различны. Это может быть обращение к конкретному адресату: «butya: ЛИКА: давай познакомимся». При этом, поскольку общение происходит «на людях», может вмешаться и «третий лишний»:

«vic77: dia: и ты кто ;)
KISA@: vic77: ДЕВУУУУШКА, А ТЫ?».

Это может быть и обращение в пространство в поисках контактера:

«Гекон: Со-мной кто-нибудь побазарит а????? J»;
«apelses: Люди, привет! Людиииии ну кто нибудь поговорите со мной»;
«saja: auuuuuu»;
«Чудище: Есть тут красивые дамы?»

После состоявшегося знакомства может последовать предложение сыграть в какую-нибудь игру или выпить пива, т.е. упрочить завязавшийся контакт. Собственно информативное, содержательное общение довольно ограниченно, и очень редко его тема не связана напрямую с говорящим или адресатом. Чат – это типичное общение ради общения.

Этикетные правила чата могут касаться ситуаций приветствия и прощания. Обычной формой приветствия является «Привет!» или «Всем привет!». Однако могут встречаться и более экспрессивные варианты:

«Фифочка: Телец, здрасте-здрасте J/ с разбегу J чмок J»;
«1,5 кг_Отличного_пюре_: Миру – мир, народу – Beer!!!!»

Вопреки нормам вежливости на канале могут выдвигаться требования ограничить обращения – приветствия и прощания, чтобы не загромождать сеть. Л.Владимирова приводит выдержку из этикетных правил IRC – «нетикета»:

«Заходя на канал, вовсе не необходимо приветствовать лично каждого из присутствующих... И не ждите, что каждый вам ответит на приветствие. На канале, где находятся 20 человек, это превратилось бы в экран, наполненный “приветами”...» ([1], с. 38).

В принципе на каждом канале могут устанавливаться свои частные правила общения. Обычно они направлены на создание благоприятных и равных условий для всех. Так, нередко запрещается обращение по личному имени вместо ника.

Наконец, необходимо остановиться на характере языкового кода, используемого в чате. Выбор стиля подчеркивает принадлежность коммуникантов к неформальной молодежной тусовке. Это общение равных, «своих», максимально свободное и раскованное. Собственно, это письменная форма молодежного жаргона с характерной для него долей «новорусского» просторечия, поданного в ироническом ключе. Можно привести несколько примеров:

«ТРИВ: SANCH: Да не грузись, я просто шучу»;
«Страптивая_Я: каза: твой ну ты и коза!
hora: Почему козелстраптивая_Я»;
«Aj: Зас типо много!!!!»;
«Джонс: Жюльен: Что орёш размазолся J»;
«Пятый Элемент: ТЕЛЕЦ, а что там у Родена... акромя мыслителей за сюжеты?»
«(Error: bunny: супер, договоримся значит!! :-))))))))°».

Элементы собственно компьютерного жаргона встречаются редко, поскольку темы обычно не связаны с компьютерной деятельностью и не все им свободно владеют:

«Paula: alex, глянь инфу J
alex: ДА ЧТО ТАКОЕ ИНФА».

Устность, стремление к естественности выражения обнаруживается в широком использовании междометий: во!, dik, хммм, м-да, auuu, хе-хе, ай-яй-яй, ха-ха, о..., блин, ура! и др.

В принципе не каждый и не для любого партнера выбирает молодежный жаргон. Некоторые маски предпочитают порой шутливо-изысканные формы речи:

«Амоrальное_поведение: Телец, Игорь Викторович... J Мое почтение J».

Однако не нужно забывать, что это всего лишь игра, лицедейство, допустимый ход в общем довольно однородном стилевом потоке.

Итак, сетевое общение можно охарактеризовать в целом как сферу условностей разного рода – драматически-игровых, письменных, визуальных, этикетных. Наложение разных кодов, используемых в чате, умножает его формальную знаковость и в то же время дает большой простор для игры, творчества, самовыражения, приближая его к ситуации непосредственного, живого общения.

С другой стороны, особенности коммуникативной ситуации ограничивают естественность и содержательность общения, увеличивают напряженность ожидания, стесняя свободу коммуникации и определяя для чата рамки собственно фатического общения.

Для полноценного естественного общения характерны различные формы: во-первых, информативная коммуникация – собственно обмен информацией, во-вторых, речевое воздействие – управление поведением, состоянием, образом мыслей собеседника посредством речевых действий: просьб, советов, запретов, замечаний, оценок и проч., в-третьих, самовыражение, использующее речь как средство раскрытия собственного состояния – через манеру речевого поведения, эмоциональные реакции, высказывания самооценки. Для чата, как уже отмечалось, нехарактерна информативная коммуникация, но типично воздействие и самовыражение, составляющие суть общения ради общения, или фатического общения. И, наконец, для любого вида коммуникации необходим первый этап – установление межличностного контакта. Причем в чате установление контакта является не только средством для самовыражения, но и собственно целью. Надо отметить, что понятие контакта, так же как и общения, допускает иерархическую уровневую интерпретацию.

В основе общения лежит коммуникативная составляющая, которую обслуживает коммуникативный контакт – наличие технических условий связи, затем следует психологическая составляющая, обслуживаемая межличностным контактом (суть его – взаимная расположенность собеседников, их готовность к общению), и на вершине иерархии – наиболее общая, социальная составляющая, регулируемая социальным контактом – неравноправным или солидарным. Сам процесс общения может развиваться от ограниченных форм информативного общения незнакомых собеседников к социальному взаимодействию с установившимся типом социального контакта. При неформальном общении очень важен психологический уровень, на котором регулируются межличностные отношения. В чате самовыражение может выступать как путь для установления психологического, межличностного контакта. В конечном итоге психологический контакт обеспечивает наилучшие условия и для полноценного информативного общения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Владимирова Л.А. Компьютер в синхронной коммуникации: Дипломная работа студентки 5-го курса РГГУ. М., 1999 (рукопись).

2. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16. С. 217–237.

3. Ермакова О.И. Этика в компьютерном жаргоне //Логический анализ языка: Языки этики. М., 2000. С. 246–253.

4. Кожин А.Н. Лексико-стилистические процессы в языке литературы пореформенной России // Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва. МГУ. 13–16 марта 2001 г. Труды и материалы. М., 2001. С. 258–259.

5. Лебедева Н.Б. Естественная письменная речь: проблемы изучения // Там же. С. 260–261.

6. Федорова Л.Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. 1991. № 6. С. 46–50.

7. Федорова Л.Л. О видах речевого воздействия и роли интонации в их распознавании // Московский лингвистический журнал. 1996. № 3. С. 113–134.

8. Sproull L., Kiesler S. Reducing Context Cues: Electronic Male in Organizational Communication // Management Science. 1986. № 32. P. 1492–1512.

9. Kiesler S., Siegel J. and McGuire T.W. Social Psychological Aspects of Computer-mediated Communication // American Psychologist. October 1984. Vol. 39. № 10. P. 1123–1134.

10. Rice, Ronald E. and GailLove. Electronic Emotion: Socio-emotional Content in a Computer-mediated Communication Network // Communication Research. February 1987. Vol. 14. № I. P. 85–108.

* В примерах сохранены орфография и пунктуация авторов.