РЕПЛИКА

К.С. ЛАЗАРЕВИЧ

Компьютерная корректура

На глазах поколения, которое еще никто не посмеет назвать старшим, ушел в прошлое линотипный набор с буквоотливными и строкоотливными машинами. Сейчас трудно представить себе издательства без компьютера. Компьютерный набор быстр, чист, бесшумен. Живи и радуйся.

И вместе с этим набором на страницы книг хлынул поток опечаток. Какова связь между техникой набора и количеством опечаток? Казалось бы, она должна быть обратной: на компьютере легче исправить ошибку.

Портит дело то, что компьютер считается умной машиной. И, надеясь на этот ум, люди перепоручают ему работу, которую должны делать сами. Хороший компьютер не преминет подчеркнуть на дисплее слово, которого нет у него в словаре. Какое облегчение для корректора! Смотри на дисплей и исправляй подчеркнутые слова — вот и вся работа. Что из этого выходит, посмотрим на примере одного романа Диккенса*.

Количество опечаток ужасает. Конечно, сейчас практически невозможно увидеть то, что в старых учебниках корректуры называлось «чужой буквой», — это нужная буква нужного кегля, но другой гарнитуры, она случайно попала в кассу наборщика. Довольно редко встречается и абсолютно бессмысленный набор букв: компьютер его тут же подчеркнет. Но в языке есть множество слов, различающихся всего одной буквой. Замени эту букву — и получишь другое по значению слово, возможно, даже другую часть речи, а иногда то же слово, но в другом падеже, лице, числе.

Несколько раз в романе встретилось слово мастер, хотя должно быть мистер. Вместо не — сплошь и рядом но. Если ошибку в таком обороте, как «в голову но придет», видишь сразу, то над предложением «Он сделает это, но так ли?» приходится подумать. Или вот другая фраза: «Сейчас уже совсем темно, — темное но будет и ночью»; оказывается, должно быть «темнее не будет...». И ведь ни одно слово компьютер не подчеркнет: слова темное и но в языке есть, они правильны. Только вот стоят не на месте, не согласованы с другими, но это в компетенцию умной машины уже не входит. Иногда только по контексту догадываешься, что не все здесь в порядке. Например, безобидный с виду оборот: «в покое ее хочет оставить» — оказывается, напечатан вместо прямо противоположного: «в покое не хочет оставить».

Машина, оказывается, знает даже такое редкое слово, как сочень, она не заметила, что предлог с написан слитно с последующим словом. Вот еще несколько примеров из тех многочисленных случаев, когда вместо одного слова стоит другое, — но, повторяю, именно другое слово, а не бессмысленное сочетание:

Бывают опечатки и побогаче — по две буквы на одно слово: «...Дождь так легко пробивал листву, злобно каждая его капля была тяжелой свинцовой бусинкой». Злобность капель здесь ни при чем: должно быть словно.

Машина знает, что после точки должна идти заглавная буква, поэтому редко встретишь точку вместо запятой; а уж если стоит она зря, то обычно перед именем собственным: приличия соблюдены, дальше идет с большой буквы.

Есть, конечно, и слова, которых в машине нет. Например, вместо правильного Кукс-Корт дважды напечатано Куке-Корт. Компьютер наверняка это подчеркнул, но с тем же успехом он подчеркнет и правильное написание, поэтому иноязычное собственное имя править не стали, хотя его верное написание — тут же на странице.

С переносами сейчас позволяют себе много вольностей, но все же стоило бы исправить за всепрощающим компьютером такие переносы, как по-дросла, поо-чередно или душеп-риказчик.

Машины во многом облегчают труд людей, но все же им не дано быть такими же умными, как те, кто ими пользуется. Так не будем же глупее своих машин. Тексты нужно читать, проверять, править. Это должны делать и профессиональные корректоры, и грамотные редакторы.

* Чарлз Диккенс. Собрание сочинений в 20 т. Т. 13 и 14. Холодный дом. М.: ТЕРРА — Книжный клуб, 2000. Т. 13. 528 с. Т. 14. 496 с.