ЖИЗНЬ ЯЗЫКА

И.А. БУКРИНСКАЯ, О.Е. КАРМАКОВА,
г. Москва

Диалектное слово в художественной литературе

Диалектное слово в литературе может быть средством речевой индивидуализации героев, этнографически достоверного описания быта, пейзажа, способом внесения экспрессивной окраски и лирического начала в текст. Однако у многих писателей народно-разговорная речь становится непосредственным носителем нравственного идеала.

Так было в поэзии «новокрестьянских» поэтов во главе с Н.А. Клюевым и С.Есениным. Клюев («Избяные песни», «Земля и железо», «Мать-Суббота») и другие сторонники этого направления – С.А. Клычков («Потаенный сад», «Домашние песни»), П.И. Карпов, П.В. Орешин («Деревенские песни», «Зарево»), А.В. Ширяевец – поэтизировали традиционный мир крестьянского дома, семьи, живущей в гармонии с природой, труд земледельца, народные обряды, праздники, суеверия. При этом народная речь являлась и является одним из главных элементов традиционной крестьянской культуры. Таким образом, именно она становится символом нравственных ценностей.
Продолжателями традиций Н.Клюева в наше время можно считать известных писателей ХХ в. – А.И. Солженицына, В.А. Солоухина, Ф.А. Абрамова, В.И. Белова, Б.А. Можаева, Е.И. Носова.
Подобное отношение к народному языку выражено в рассказе А.И. Солженицына «Матренин двор»:

«Меня поразила (здесь и далее полужирный шрифт – И.Б., О.К.) ее речь. Она не говорила, а напевала умильно, и слова ее были те самые, за которыми потянула меня тоска из Азии:
– Пей, пей с душою желадной. Ты, потай, приезжий?
– А вы откуда? – просветлел я.
И узнал, что не все вокруг торфоразработки, что есть за полотном железной дороги – бугор, а за бугром – деревня, и деревня эта – Тальново, испокон она здесь, еще когда была барыня-«цыганка» и кругом лес лихой стоял. А дальше целый край идет деревень: Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово – все поглуше, от железной дороги подале, к озерам.
Ветром успокоения потянуло на меня от этих названий. Они обещали мне кондовую Россию».

В данном отрывке автор использует не только обычную прямую речь, но и несобственно-прямую речь, чтобы показать элементы синтаксического строя и отдельные слова, присущие говору. Он вплетает их в ткань авторского повествования, создавая единое лирическое полотно.

Понимание народно-разговорной речи как знака праведного начала приводит к тому, что диалектное слово используется писателями в первую очередь в тех случаях, когда они обращаются к вещам, особенно важным для крестьянина, например, концепту дом.

Для них деревенский дом, изба – центр мира, воплощение всех жизненных ценностей. Вот как писал об избе Н.А. Клюев в стихотворениях 1914–1916 гг.:

Изба – колесница, колеса – углы,
Слетят серафимы из облачной мглы,
И Русь избяная – несметный обоз! –
Вспарит на распутье взывающих гроз….

Беседная изба – подобие Вселенной:
В ней шолом – небеса, полати – Млечный Путь,
Где кормчему уму, душе многоплачевной,
Под веретенный клир усладно отдохнуть.

«Земля и железо»

Изба дремлива, словно зыбка,
Где смолкли горести и боль.

«Избяные песни»

В поэзии С.Есенина крестьянское жилище (хата/изба) становится живым существом, очеловечивается:

О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.

А порой выступает символом Родины, уходящей Руси:

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа...
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

У следующего поколения поэтов, таких, как Н.Рубцов, А.Яшин, А.Прасолов, крестьянский дом тоже выступает символом Родины, покоя и счастья, хранителем нравственных идеалов.

Многочисленны описания крестьянского дома и на страницах прозаических произведений. Вспомним, как описывает крестьянское жилье в повести «Деревянные кони» Ф.А. Абрамов – сам выходец из архангельской деревни: «Ах, какой это был дом! Одних только жилых помещений было четыре: изба-зимовка, изба-летница, вышка с резным балкончиком, горница боковая. А кроме них, были еще сени светлые с лестницей на крыльцо, да клеть, да поветь саженей семь в длину – на нее, бывало, заезжали на паре, – да внизу, под поветью, двор с разными стайками и хлевами.
И вот, когда не было дома хозяев (а днем они всегда на работе), для меня не было большей радости, чем бродить по этому удивительному дому. Да бродить босиком, не спеша. Вразвалку. Чтобы не только сердцем и разумом, подошвами ног почувствовать прошлые времена».

Показателен и значим в описании выбор языковых средств – мы видим перечень лексических и семантических диалектизмов: изба-зимовка, изба-летница, вышка, горница, сени, клеть, поветь, двор, стайки. Диалектные слова в данном случае не объясняются, значения некоторых из них приблизительно понятны из контекста или мотивированы, о значении других можно догадаться, но, на наш взгляд, это не небрежение, а один из художественных приемов: автора не заботит точность понимания, поскольку именно туманность, недосказанность, некая «тайнопись» придает романтический ореол этому удивительному, чудесному обиталищу крестьянского рода. Вообще в произведениях Абрамова часто дается описание дома, в котором, как правило, присутствуют диалектизмы: полати, задоски, поветь, надворье, девочешник, подклет и др. Оно всегда несет в себе положительное, умиротворяющее начало (и запах в доме удивительный, и золотом горят стены, и дышится по-особому, и на божнице теплится лампадка), причем дом старинный, традиционный противопоставляется новому, современному жилью, бездушному, холодному по отношению к человеку. Таким образом, с любовью обустроенный дом, сам становясь одним из героев произведения, выступает как способ положительной характеристики его хозяина.

Но возможно и другое отношение к основным ценностям крестьянской жизни.

Иначе концепт дома представлен в романе А.Приставкина «Городок». Главный герой произведения, Григорий Афанасьевич Шохов, выходец из деревни, мечтает о собственном доме, а потом и строит его своими руками. Но для него дом – прежде всего постройка, здание, а не обиталище семьи, рода. По наблюдениям известного лингвиста Ю.Н. Караулова, тема дома появляется уже на первых страницах романа, постепенно обрастая в речи Шохова «ореолом синонимов, метафорических и метонимических обозначений (домик, дворец, крепость, жилье, изба, избушка, хоромина, хата, стены, крыша…)». Это понятие является ключевым для понимания духовных ценностей всех персонажей романа. Для автора стремление героя к собственному дому – знак собственничества, индивидуализма, который искажает личность человека, подчиняя себе все другие жизненные приоритеты: мастерство, товарищество, семью. Приставкин использует тему дома для «развенчания» героя, в романе противопоставляется менталитет Шохова (крестьянский в своей основе) менталитету интеллигента: для последнего дом – понятие скорее интеллектуальное, поскольку дом там, где сам человек, его книги, его друзья.

Важную смысловую и композиционную роль играет описание дома в программном рассказе А.И. Солженицына «Матренин двор». Это произведение автобиографично, жизнь и смерть Матрены Васильевны Захаровой воспроизведены достоверно, так, как было в действительности. Подлинное название деревни – Мильцево Курловского района Владимирской области.

«Дом Матрены стоял тут же, неподалеку, с четырьмя оконцами в ряд на холодную некрасную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком. Дом не низкий – восемнадцать венцов. Однако изгнивала щепа, посерели от старости бревна сруба и ворота, когда-то могучие, и проредилась их обвершка...
Дворик не был крыт, но в доме многое было под одной связью. За входной дверью внутренние ступеньки поднимались на просторные мосты, высоко осененные крышей. Налево еще ступеньки вели вверх в горницу – отдельный сруб без печи, и ступеньки вниз, в подклеть. А направо шла сама изба, с чердаком и подпольем.
Строено было давно и добротно, на большую семью, а жила теперь одинокая женщина лет шестидесяти».

Говоря о жилье героини, автор употребляет диалектизмы, даже выделяет некоторые из них курсивом. Подробный рассказ о доме является характерологическим для персонажа, прожитой им жизни, таким образом проводится параллель: облик – судьба дома, облик – судьба героя. Оттого само обустройство жилища становится поводом для размышления писателя о крестьянской жизни.

«... русская печь, как я пригляделся, неудобна для стряпни: варка идет скрыто от стряпухи, жар к чугунку подступает с разных сторон неравномерно. Но потому, должно быть, пришла она к нашим предкам из самого каменного века, что, протопленная раз на досветьи, весь день хранит в себе теплыми корм и пойло для скота, пищу и воду для человека. И спать тепло».

Приведенные строки свидетельствуют, что обычный ход крестьянской жизни, ее быт, нравы новы для автора, в связи с этим в повествовании неоднократно встречаются слова заметил, узнал, поэтому диалектные слова часто даны курсивом. Взгляд Солженицына на деревенское бытие – взгляд со стороны, «снаружи». В этом отличие его от Абрамова и других писателей, чьи корни – в крестьянстве. Абрамов описывает деревню изнутри, будучи сам ее частью.

Солженицын с интересом и вниманием наблюдает за простой жизнью Матрены, до мелочей описывая ее убогий быт с «картовью необлупленной» или с «картонным (так выговаривали все в деревне)» супом на завтрак и «к ужоткому» с четким, раз и навсегда заведенным порядком. «Вообще, приглядываясь к Матрене, я замечал, что, помимо стряпни и хозяйства, на каждый день у нее приходилось и какое-нибудь другое немалое дело; закономерный порядок этих дел она держала в голове и, проснувшись поутру, всегда знала, чем сегодня день ее будет занят».

Действительно, бытие деревни во все времена было более упорядоченным, так как связано с работой на земле, а значит – с цикличностью времен года. Раз и навсегда заведенный порядок, регламент проступает во всех жизненных коллизиях, закрепляясь обычаем, обрядом. В медленном, плавно текущем повествовании через предметы, поступки, а главное – работу проступает характер героини, доброй, отзывчивой, просветленной, готовой всем помогать. Вероятно, сам того не подозревая, автор рассказывает о народном обычае, широко распространенном в русской деревне, – коллективной помощи в работе: Матрену то и дело зовут пособить – картошку докапывать. Кстати, отметим, в говорах описываемой Солженицыным местности, что хорошо известно диалектологам, этот обычай носит название пособье. В тексте часто приводится насыщенная диалектными словами и выражениями речь героини, которая явно умиляет автора: «Теперича я зуб наложила, Игнатич, знаю, где брать, – говорила она о торфе. – Ну и местечко, любота одна!… Тут как зима закрутит, да дуель в окна, так не столько топишь, сколько выдувает. Летось мы торфу натаскивали сколища! Я ли бы и теперь три машины не натаскала?» (Курсив наш. – И.Б., О.К.) Автор передает синтаксический строй народно-разговорной речи своей героини, элементами которой окрашено и авторское повествование.

Антиподом Матрены выступает ее «несостоявшийся» муж Фаддей, жадный и жестокий человек. И хотя он тоже уроженец здешних мест, в отличие от главной героини, его речь лишена диалектных черт. Фаддей становится косвенным виновником гибели Матрены, требуя, чтобы Матрена еще при жизни отдала горницу, завещанную своей воспитаннице, его дочери, но для этого нужно было рушить часть дома. «Не жалко было [Матрене] саму горницу... как вообще ни труда, ни добра своего не жалела Матрена никогда... Но жутко ей было начать ломать ту крышу, под которой прожила сорок лет. Даже мне, постояльцу, было больно, что начнут отрывать доски и выворачивать бревна дома. А для Матрены было это – конец ее жизни всей». Так оно и случилось: при перевозке горницы героиня погибает. Нет больше дома – нет и его хозяйки. Разрушение дома разрушает и жизнь человека.

Первоначально А.И. Солженицын озаглавил рассказ афористично: «Не стоит село без праведника». Уже в самом названии давалась характеристика Матрены, и она противопоставлялась большинству односельчан, которым свойственны столь знакомые человеческие слабости и пороки: корысть, себялюбие, хитрость. А.Т. Твардовский (а рассказ был опубликован в «Новом мире») предложил иное название – «Матренин двор». И оно, по сути, более удачно.
Слово двор употреблено здесь не в диалектном значении, присущем большинству говоров, в том числе владимирских, – ‘постройка или место для скота при доме’, а в литературном – ‘крестьянский дом со всеми хозяйственными постройками, отдельное крестьянское хозяйство’.
Это название лишено морализаторского начала и на первый взгляд кажется простым. Но в контексте произведения понятие двор расширяет свои границы, приобретая метафорическое значение, – это особый мир, космос Матрены, с ее отличным от окружающих отношением к жизни, и не на бытовом уровне, а на этическом. Она и подобные ей люди – истинные хранители исконных ценностей жизни.

Литература

Абрамов Ф.А. Пряслины. М., 1974; Деревянные кони. М., 1975.

Афанасьев А.Н. Религиозно-языческое значение избы славянина // Народ-художник. М., 1986.

Белов В.И. Лад. Очерки этических и эстетических воззрений крестьянства. М., 1984.

Бломквист Е.Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956.

Есенин С.А. Избранное. М., 1969.

Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

Клюев Н.А. Стихотворения и поэмы // Библиотека поэта: малая серия. Л., 1982.

Приставкин А. Городок. М., 1985.

Русская изба. Иллюстрированная энциклопедия. СПб., 1999.

Смолицкий В.Г. Русь избяная. М., 1993.

Солженицын А.И. Рассказы. М.: Центр «Новый мир», 1990.

Толстой А.Н. Петр I. М., 1998.

Язык русской деревни. Школьный диалектологический атлас / Пособие для общеобразовательных учреждений. (Авторы: И.А. Букринская, Н.Л. Голубева, О.Е. Кармакова, С.Л. Николаев, С.Г. Саркисьян), М., 1994.