ЮБИЛЕИ И ДАТЫ

Июнь этого года — юбилейный для выдающегося нашего лингвиста, заведующего Отделом машинного фонда русского языка ИРЯ РАН Анатолия Яновича ШАЙКЕВИЧА. Учителя помоложе, недавно кончившие филологические факультеты, знакомы, наверное, с его интереснейшим учебником «Введение в лингвистику» (М., 1995; сейчас издательство «Academia» готовит к выпуску 2-е издание). А большинство научных работ Анатолия Яновича связано с применением количественных методов исследований языка. И сколько же могут числа рассказать о жизни языка — и о семантике, и о стилистике, и об истории!
От души поздравляя дорогого юбиляра, мы помещаем сегодня сокращенную версию его статьи о законах распространения русских личных имен. Полностью статья напечатана в кн.: Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М.: Наука, 1996.

А.Я.ШАЙКЕВИЧ

Социальная окраска имени и его популярность

А.Я.Шайкевич.
Фото М.Прокопович

Ее сестра звалась Татьяна.
А.С. Пушкин

Социальный колорит личных имен воспринимается филологами, как правило, сквозь призму художественной литературы. Именно там, в литературе, личные имена могут произвести неожиданный стилистический эффект, оживляя свою этимологию или акцентируя новые созвучия. Комедиографы, например, используют редкие имена как простейшее и безошибочное средство вызвать смех (Василиск, Пуд, Улита, Сысой Псоич, Тигрий Львович, Истукарий Лупыч) или четко зафиксировать социальный статус персонажа (Вукол, Карп, Силан, Лукерья, Маланья, Манефа, Селиверст Потапыч, Ермил Зотыч, Филимон Протасьич, Арина Федотовна, Матрена Саввишна).

Но реальная социальная окраска имен меняется во времени и может вступать в конфликт с ее литературным коррелятом. Вернемся к строкам Пушкина, посвященным имени Татьяна:

И что ж? оно приятно, звучно;
Но с ним, я знаю, неразлучно
Воспоминанье старины
Иль девичьей!

Наше восприятие имени Татьяна (в становлении этого восприятия свою роль сыграла и сама пушкинская героиня) мешает нам осознать справедливость слов поэта. Точно так же для неискушенного читателя пропадет социальный колорит имени отставного кавалериста Виктора Аркадьича («Не в свои сани не садись») или барышни Лидии Юрьевны («Бешеные деньги»). Таким образом, возникает необходимость объективного исторического анализа социального статуса личных имен, чему и посвящена настоящая статья.

Исследование основывалось на двух разных источниках: адресная книга «Весь Петербург» (1916) и архив Фрунзенского районного загса Москвы за 1900–1932 и 1940–1959 гг.

«Весь Петербург» за 1916 г. дает богатую информацию об антропонимике жителей столицы, родившихся во второй половине XIX в., по отчествам можно получить известное представление о мужских именах тех, кто родился в середине века (следует помнить, что этот источник отражает социальную структуру не всего населения Петербурга, а лишь его верхушки (менее 10%) – тех, кто постарался поместить свою фамилию в справочнике). Данные можно получить как в общем алфавитном списке фамилий, так и в списках по отдельным профессиональным группам. Для исследования было отобрано более 30 крупных профессиональных групп, в каждой из них были подсчитаны частоты имен, носители которых имели русские или украинские фамилии. Общее число зарегистрированных в адресной книге мужчин составило около 25 тыс. Женщин в отобранных профессиональных группах оказалось около 5 тыс., из алфавитной части был почерпнут материал еще для 7 тыс. человек.

Общее представление о социальной иерархии имен можно получить, рассмотрев распределение по группам трех троек имен: 1) имен трех сыновей императора Павла – Александр, Николай, Константин, частота которых постепенно увеличивалась на протяжении XIX в.; 2) имен Владимир, Сергей, Борис, чья доля резко возросла во второй половине XIX в.; 3) имен старых московских царей: Иван, Василий, Федор.

Если расположить профессиональные группы по социальной иерархии – от первой «Двора» и второй «Генералов и офицеров» до «Сапожников», «Извозчиков» и «Булочников», то увидим, что и распределение личных имен по группам прямо или зеркально отражает эту иерархию. Очевидна общая тенденция уменьшения двух первых троек имен при одновременном нарастании доли последней тройки имен. Так, имена Александр, Николай или Константин носили в 1916 г. 30% представителей двора, 26% судейских и финансовых чиновников, 17% парикмахеров и лишь 9% извозчиков. Именами из второй тройки – Владимир, Сергей или Борис – назывались 20% адвокатов, 11% торговцев машинами и приборами, 5% ремесленников-металлообработчиков и 3% сапожников. Напротив, имена Иван, Василий, Федор носили всего 9% генералов и офицеров, 14% художников, 26% мебельщиков и 33% кожевников и шорников.

Для получения более надежных статистических данных сведем наши профессиональные группы в четыре социальные группы:

А (Двор; Генералы и офицеры; Адвокаты; Архитекторы; Преподаватели высших учебных заведений и сотрудники Академии наук; Преподаватели гимназий; Чиновники судебного и финансового ведомств; Врачи) – 13 200 чел.

Б (Художники; Агенты, посредники, владельцы контор; Священники, дьяконы и псаломщики; Торговцы машинами, приборами, электротехникой; Фотографы и граверы; Учителя начальных школ; Владельцы типографий) – 2600 чел.

В (Мебельщики, плотники, столяры и бондари; Часовщики и ювелиры; Подрядчики, строители, обойщики; Мясо- и рыботорговцы; Торговцы бакалеей; Парикмахеры; Кузнецы, слесари, жестянщики и торговцы скобяным товаром) – 4200 чел.

Г (Владельцы трактиров и питейных заведений; Портные, скорняки и торговцы одеждой; Кожевники и шорники; Огородники, торговцы дровами и сеном; Сапожники и торговцы обувью; Извозчики; Булочники) – 4800 чел.

При том, что есть имена социально нейтральные (Алексей, Антон, Гавриил, Дмитрий, Михаил, Петр), большинство имен показывает более или менее яркую социальную окраску. Монотонное падение частоты от А до Г демонстрируют Георгий и Леонид, монотонное нарастание наблюдаем у имен Иван, Матвей, Никита, Яков. Основной водораздел проходит между группами Б и В. Сверху от него располагаются: Александр, Анатолий, Валерий, Виктор, Владимир, Вячеслав, Лев, Николай (из более редких – Аполлон, Аристарх, Аркадий, Вадим, Валентин, Вениамин, Виталий, Владислав, Всеволод, Глеб, Иннокентий, Ипполит, Мефодий, Мстислав, Пантелеймон, Хрисанф, Юрий). Снизу находятся: Андрей, Афанасий, Василий, Герасим, Егор, Ефим, Игнат, Кузьма, Никифор, Осип, Семен, Степан, Тимофей, Федор (из более редких – Евграф, Евдоким, Емельян, Карп, Корней, Лаврентий, Леонтий, Родион, Терентий, Трофим, Харитон). Ряд имен характерен только для высшей группы А: Борис, Евгений, Сергей, а также Игорь, Модест, Олег, Эраст, Юлий. Напротив, в низшей группе сосредоточены редкие имена: Абрам, Антип, Влас, Денис, Ефрем, Кондратий, Назар, Прохор, Тит, Фрол. Исключительно редко встречаются имена, характерные и для А, и для Г: Ананий, Артем, Герман, Иларион, Нестор, Пантелей, Фома.

Иерархическое расположение имен по социальным группам – не единственная теоретическая возможность. Можно представить себе сословное или кастовое общество с независимыми системами имен. В Петербурге конца XIX в. наблюдаются реликты такого состояния среди священников, где отмечена высокая концентрация имен Василий (106), Николай (150), малая частота имен Вячеслав (9) и Яков (4) и полное отсутствие имени Борис.

Для анализа женских имен в социальную группу А были включены жены, вдовы и дочери военных и чиновников, а в группу Б — жены купцов и почетных граждан. В группу Б включены также акушерки и повивальные бабки. Всего в группе А – 7200 человек, в группе Б – 3700, а в группе В – 1700 (последняя группа соответствует группам В и Г у мужчин).

Монотонное уменьшение частоты от А к В отмечено у имен Евгения, Зоя, Лидия, Надежда, Ольга, Софья, Юлия, противоположную тенденцию показывают: Агриппина, Евдокия, Ефросинья, Пелагея, Прасковья, Степанида, Татьяна, Феодосия. Для групп А и Б характерны: Антонина, Валентина, Вера, Виктория, Зинаида, Людмила, Маргарита, Нина, Олимпиада, Раиса (также Клеопатра, Лариса, Леонилла, Марианна). Низшую группу В характеризуют Агафья, Акилина, Анастасия, Анисья, Васса, Дарья, Ирина, Ксения, Марфа, Матрена, Устинья, Фекла. Несколько редких имен ассоциированы только с группой А: Аглая, Валерия, Магдалина, Тамара.

Присоединим теперь московский материал. Он дает точное указание на время и место рождения, но позволяет провести лишь грубую социальную разбивку: интеллигенты, служащие, рабочие. Обратимся к общей динамике имен в XIX–XX вв. Для 11 мужских имен показатели начала века в полтора раза и более превышают цифры конца XIX в. Все эти имена (Анатолий, Борис, Вадим, Валентин, Виктор, Владимир, Вячеслав, Георгий-Юрий, Евгений, Игорь, Сергей) в конце XIX в. характеризовали высшие социальные группы (А – 241, Б – 122, В – 62, Г – 39). В начале XX в. их популярность как бы распространилась на все общество.

Женские имена не столь ярко, но все-таки показывают ту же тенденцию: из 13 имен, частота которых выросла в полтора раза и более, 10 имен (Антонина, Валентина, Галина, Зинаида, Зоя, Лариса, Лидия, Маргарита, Нина, Тамара) в XIX в. характеризовали высшие группы (А – 85, Б – 59, В – 21). Однако Клавдия была раньше нейтральным именем, а Татьяна и Ирина характеризовали низшие группы. (Не исключено, что Клавдия и Татьяна в XIX в. были скорее «московскими» именами, а Евгения, Ольга и Софья – «петербургскими».)

Таким образом, можно сформулировать две гипотезы:

1. Принадлежность имени к высшей социальной группе с большой вероятностью прогнозирует рост его общей популярности у следующего поколения.

2. Принадлежность имени к низшей социальной группе прогнозирует снижение его общей частоты в следующем поколении.

Рассмотренные изменения подтверждают первую гипотезу. Вторая гипотеза подтверждается судьбой имен Андрей, Василий, Иван, Илья, Матвей, Семен, Федор, Яков: их частота в социальных группах в 1916 г. равнялась А – 143, Б – 241, В – 377, Г – 393, а в следующем поколении совокупная частота уменьшилась до 190.

Проверим справедливость этой гипотезы о социальной динамике имен на московском материале советского времени.

Ко времени гражданской войны мы наблюдаем грандиозную трансформацию многих прежних социально-высоких или нейтральных имен в социально-низкие. Среди мужских имен это Александр, Анатолий, Виктор, Константин, Николай, Петр, Сергей (по-прежнему социально-низкими оставались имена Василий и Иван), а среди женских – Александра, Анна, Антонина, Валентина, Вера, Екатерина, Елизавета, Зинаида, Зоя, Клавдия, Лидия, Любовь, Мария, Надежда, Раиса, Тамара. Эти женские имена блестяще подтверждают вторую гипотезу. Их общая частота в 1917–1923 гг. составляет 596, а через четверть века, в 1942–1949 гг., – только 278. Мужские имена показывают лишь небольшое уменьшение общей частоты. Впрочем, если исключить имена Александр и Сергей, уменьшение частоты станет значительным.

Период революции был отмечен и противоположной трансформацией. Некоторые социально-низкие или нейтральные имена переместились наверх. К ним относятся Андрей, Валерий и Кирилл (по-прежнему наверху были Вадим, Всеволод, Вячеслав, Георгий, Игорь, Лев, Олег, Ростислав, Юрий). За последующую четверть века частота всех этих социально-высоких имен увеличилась с 106 до 206. Среди женских имен перемещение наверх отмечено у имен Елена, Ирина, Ксения, Марина, Наталья, Татьяна. По-прежнему высоким социальным статусом обладали Валерия, Вероника, Галина, Людмила, Маргарита. Высокий социальный статус мы наблюдаем и у новых имен: Алла, Инна, Светлана, Элеонора. Общая частота всех этих женских имен увеличилась к 1940-м годам со 177 до 563, убедительно подтверждая первую гипотезу.

К 1931–1932 гг. нейтральными стали: Александр, Вячеслав, Константин, Сергей, Юрий; Анна, Галина, Людмила. Вниз переместились Валентин и Нина. Высокий статус приобрели Дмитрий и Ольга, а из новых имен – Эдуард, Майя, Нинель. Через 25 лет мы снова обнаруживаем убедительное подтверждение обеих выдвинутых гипотез: у социально-низких имен 1930-х гг. общая частота в 1950-е гг. снижается (мужские – с 305 до 140, женские – с 544 до 176), у социально-высоких она повышается (мужские – с 97 до 185, женские – с 172 до 661).

К 1940 г. произошли изменения социального статуса имен, возможно, предсказывающие важные долгосрочные изменения: нейтральными стали Иван, Николай и Екатерина, высокий статус приобрели Сергей и Мария. Хотя анализируемый материал не дает полного четвертьвекового интервала, изменения к 1958–1959 гг. самым замечательным образом подтверждают обе гипотезы (социально-низкие имена: общая частота мужских имен в этих двух точках – 254 и 89, женских – 488 и 157; социально-высокие имена: мужские – 120 и 382, женские – 217 и 672).

К началу 1950-х годов завершается цикл эволюции некоторых «фаворитов» 1940-х годов – имен Валерий, Вячеслав и Галина, все они концентрируются в социально-низкой группе. Ту же судьбу разделят к 1960 г. Игорь, Лариса, а еще лет через пять–десять – Юрий, Марина, Ольга, Татьяна. С другой стороны, постепенное повышение социального статуса имен Иван, Федор, Анна, Екатерина, Мария обещает им популярность в следующие десятилетия.

Размах социальных различий сильно менялся во времени. Иллюстрацией могут служить списки имен, у которых употребительность в высшей и низшей группах сильно различается. В конце XIX в. таких имен было представлено 21, в 1919–1923 гг. – 34 имени, в 1931–1932 гг. – 31 имя, в 1940 г. – 30 имен, в 1950–1952 гг. – 19. В 1950–1958 гг. в них осталось только 9 имен: Дмитрий, Леонид, Екатерина, Мария преобладали в высшей группе, а Валерий, Виктор, Надежда, Людмила, Любовь – в низшей. Конечно, можно было бы сделать принципиальный вывод об исчезновении в последнее время антропонимических границ между социальными группами. Но одно обстоятельство говорит в пользу другой интерпретации. Высокий социальный статус некоторых не самых частых имен (Дмитрий, Иван, Кирилл, Леонид; Анна, Екатерина, Мария, Юлия) говорит о том, что внутри группы интеллигентов сохраняется более узкое ядро, обладающее антропонимическим своеобразием и по-прежнему задающее моду на имена. По-видимому, критерий отнесения родителей к интеллигентам (наличие высшего образования) к концу 1950-х годов перестал определять реальную социальную группу, важную в антропонимическом отношении.

На протяжении XX в. в русской антропонимике шла борьба двух противоположных тенденций: подчинения моде и стремления к разнообразию. Первая тенденция оказалась доминирующей (особенно среди мужских имен); традиционные святцы поддерживали разнообразие, их влияние ослабевало, и родители все больше следовали моде. В какой-то мере падение рождаемости также способствовало сокращению разнообразия имен: если в семье несколько детей одного пола, они неизбежно носят разные имена.

Отметим еще одну характерную черту XX в. – исключительную динамику антропонимических изменений. Начиная с 1910-х годов в 5–6 раз возросла скорость смены имен-фаворитов. Правда, у мужских имен наблюдалось некоторое замедление в предвоенные и военные годы, но затем темпы эволюции снова увеличились.

Итак, имя набирает свою популярность в высокой социальной группе, затем нижестоящие группы заимствуют это имя, его частота во всем обществе нарастает, и одновременно уменьшается его социальная специфичность. Когда имя сосредоточивается по преимуществу в низких социальных группах, начинается падение его частоты в высшей социальной группе (точка перелома). Постепенно падение популярности распространяется на низшие групы, пока имя не станет редким; после прошествия какого-то срока оно имеет шансы снова возродиться в высшей группе. Этот примерный сценарий допускает исключения. Есть основания предполагать, что некоторые имена (Максим, Клавдия, Пелагея) становились популярными, минуя высшую социальную группу.

Нарастание общей частоты имени могло происходить в течение десятилетий или даже столетий. Точка перелома имени Иван, по-видимому, приходится на первую половину XIX в., его возрождение начинается в 1950-х годах. Имя Андрей, вероятно, перешло точку перелома в конце XVIII в., его возрождение начинается в 1910-х годах, а бурный рост происходит в послевоенные годы. Анатолий набирал частоту в течение всего XIX в., прошел точку перелома в 1910-х годах, по инерции распространялся в общей популяции до 1930-х годов, а затем на протяжении 20 лет сократил общую частоту в 7–8 раз, с тех пор это имя стало как будто бы совсем редким.