МЕТОДИЧЕСКИЕ РАЗРАБОТКИ

М.В.ПАНОВ

Фонетика

Как ученикам передать, что фонетика – это увлекательно, это интересно, это все время возбуждает мысль? Мы будем готовить ведь не филологов в средней школе, нельзя считать, что все ученики будут филологами. Значит, фонетику изучать нужно не для того, чтобы они хорошо разбирались в теоретических вопросах. А для чего?

Ну, мы поставили такие цели с самого начала: научить детей думать. Вот это у нас главная задача: научить наблюдать. Именно фонетика позволяет наблюдать на каждом уроке. Что? Звуковую стихию речи. Вот это – наша цель: не узкопрофессиональная, а, так сказать, общечеловеческая. Мы хотим, чтобы в нашей стране люди думали, а поэтому надо учить их думать. Надо задавать им всякие интересные, интеллектуальные задачи, надо им давать выбор между тем и другим решением – вот это как раз задача фонетики.

Я думаю, на первом же уроке детишек надо заинтересовать тем, что мы живем в мире звуков – и этот мир не замечаем. Мы живем в мире микробов – и микробы нам незаметны. Но это понятно: они очень маленькие. Но звуки-то как раз соразмерны человеческому уху, а мы их не замечаем: детишки все думают, что они говорят по буквам. У Суворова было такое любимое выражение: пуля – дура, штык – молодец! Это значит, он штыковую атаку предпочитал. А я бы переделал: буква – дура, звук – молодец. И этому надо детишек обучать: не верить букве, к букве относиться с подозрением.

А с чего бы начать? С наблюдения. И поразить детей тремя мыслями. Немного погодя я скажу, какие три.

– Маня, скажи: погонщик.
– Погонщик, – говорит Маня, удивленная.
– Петя, скажи: пончик.
– Пончик, – говорит Петя.
– А что вы произносите, вы можете сказать?
Пишу на доске: погонщик и пончик, чтобы орфограмма оставалась перед глазами.
– Вот какие тут звуки?
Дети, вытаращив на меня глаза, говорят:
– Какие буквы, такие и звуки.
Я говорю:
– А вы заметили, что вы произносите не сов-сем по буквам? По буквам произносить будет: пого[н]щик и по[н]чик. Вы говорите пого[н]щик и по[н]чик? Нет. Как, Нина, скажешь?
– Пого[н’]щик, по[н’]чик.

Почему надо выбрать сочетание н + ч или щ (я по буквам это называю, чтобы было слышно)? А потому, что это – самое устойчивое произношение мягкого перед мягким. Все другие сочетания или уже перестали быть мягкими... <или...> Но вот ваши дедушки и бабушки, к которым я также принадлежу, любят говорить [з’]верь, [д’]верь, [с’]вет – то есть зубной смягчать перед мягким губным. Но вы так обычно не говорите. Вы говорите: [с]вет, [з]верь, [д]верь.

Мое поколение, поколение ваших дедушек, говорит: же[н’с’т’в’]енная, е[с’т’эc’т’в’]енно – с мягкими [н’] и [с’]. Потом – по тому же принципу – перед мягким губным только мягкий зубной, а перед мягким зубным – только мягкий другой зубной. Получается сочетание [н’c’т’в’]: [в’] мягкий: женст[в’]енно, а раз [в’] мягкий, то перед ним зубной [т’] мягкий, а перед [т’] мягким другой зубной – [с’] – мягкий, а перед ним – мягкий другой зубной: [н’]. Получается: же[н’с’т’в’]енно, е[с’т’эc’т’в’]енно.

Это сочетание расшатано – видите, ваше поколение его уже не произносит, хотя – в некоторых случаях – остается обязательным: в слове ра[з’]ве, частица такая есть. Я вас умоляю: не говорите ра[з]ве, а говорите ра[з’]ве – в этой частице только смягчение осталось обязательным. Как только скажете: – Ра[з]ве ты ездишь без билета? – ра[з]ве – вас надо сейчас же штрафовать на самую крупную сумму как безбилетных пассажиров, хотя бы у вас билет и был. Потому что произносить так совершенно невыносимо. А какие-нибудь зверь, известие не смягчаете, и никто вас не упрекнет.

Значит, сочетание «зубной перед мягким губным» брать нельзя: одно дитя скажет так, другое скажет по-другому. А есть такое сочетание, которое стоит неколебимо? Да! [н’] мягкое перед [ч’], [н’] мягкое перед [ш’:]. Ни один ребенок, даже самый упрямый, не произносит: ко[н]чено, урок око[н]чен – нет, он скажет: урок око[н’]чен, с мягким [н’].

Вот на этом примере детишек и учить, что буква не совпадает со звуком. «Там мягкого-то знака нет, – скажете вы, – а мягко произносится. А придумайте свои слова с [н’ч’] и [н’ш’:]!» – «А вот я произношу твердо: буто[н]чик!» – «Нет, Петя! Это ты сейчас так нарочно произнес. А обычно произносишь буто[н’]чик, писто[н’]чик, фесто[н’]чик».

Кстати, а почему оно такое непоколебимое? А наверное, <потому, что> здесь свои усилия совместили два закона. Один морфологический: перед суффиксами -чик, -щик смягчается предшествующий согласный, зубной. Это морфологический закон. Это чередование морфологическое, потому что позиция определяется в терминах морфем. Перед суффиксами -чик, -щик мы должны смягчать согласные зубные. Это так же, как перед суффиксом -ик мы смягчаем согласные: лис[т], но лис[т’]ик, гимназис[т], но гимназис[т’]ик, Маркс, но марк[с’]ист – перед суффиксами, которые начинаются на и, мы смягчаем согласные предшествующие. Это закон морфологический, он формулируется в терминах морфем. А есть закон фонетический, он формулируется в терминах звуков: перед мягкими переднеязычными [ч’], [ш’:] смягчается зубной [н’]: [н] заменяется на [н’]: бетон, но бето[н’]щик, батон, но бато[н’]чик. Это надежное чередование, тут никаких исключений нет.

И вот мы детишек, во-первых, удивим, что звуки не совпадают с буквами (и будем все время удивлять), а во-вторых, удивим тем, что это уж во всех словах.

– А ну-ка, куча мала, наваливайте слова с сочетаниями нч: какое-нибудь обма[н’]чивый – мягкое [н’].
Если кто-то забузит и скажет:
– Нет, у меня обма[н]чивый.
– А вы послушайте, как другие произносят. Как ты, Витя? Как ты, Сережа?

Между прочим, я думаю, что детей в 5–6-х классах нужно звать по именам. Это я каюсь в своих грехах. Я, разгильдяй, учеников называл по фамилиям. Это настолько гнусно, что если я попаду на тот свет (в чем у меня уверенности нет, но опасение есть), то меня за то, что я так официально называл детей – детишки маленькие, а я: «Николаев! Сергеев!» – вместо того, чтобы сказать ну хотя бы: «Коля Николаев»... Я думаю, что, с одной стороны, вы не можете навязываться к ним в дружбу – они не ваши дети, они чужие дети, поэтому – сочетание имени, которое говорит о том, что вы к ним относитесь как к детям, с фамилией, которая говорит о том, что ваши отношения официальные и не родственные.

Так вот, вы будете говорить: «Федя Николаев! Федя Николаев, а как ты произносишь обманчивый?». Он скажет: «Обма[н’]чивый», – если он бесхитростное дитя. Если он человек, который любит наперекор идти, он поддержит товарища и скажет: «Я тоже обма[н]чиво». Но в общем будет выяснено, что во всех словах произносится одинаково. Разве это не открытие – мягкого знака нет, а произносится одинаково! Да откуда же узнали люди, что во всех словах-то? Очевидно, законы произношения обладают колоссальной силой: они охватывают все слова – везде будет зубной [н’] мягким перед переднеязычными [ч’], [ш:’].

Итак, первое. Удивляем, что звуки ведут жизнь, независимую от букв. Буква сама по себе, а звук не обращает на нее внимания. Тогда, после того как проверили, что все слова с этими двумя звуками рядом произносятся стабильно с мягким [н’], но мягкий знак именно поэтому не пишется, – тут можно развести руками и сказать: ясно, что раз всегда мягко, не надо отличать мягкое от твердого, то и не пишется мягкий знак. Разве вы говорите так: «Петя, ты ходи ногами, передвигая то левую, то правую?». Почему вы своим лучшим друзьям не даете такого совета? Да потому что это неизбежно, Петя не может по-другому ходить. «Петя, говори с помощью дыхательного горла». Вы не говорите, потому что по-другому говорить нельзя. Мы не даем таких советов, которые решают ситуацию неизбежную. И тут: мы мягкий знак не ставим, т.е. не даем совет произносить мягко, потому что это неизбежная ситуация: мы непременно будем произносить мягко.

И третье (второе – что во всех словах) – что все так произносят – ну, все, владеющие литературным языком. Если человек владеет диалектом – вообще это неплохо, то у него может быть другое произношение: вот, на Севере могут сказать: ко[н]чено – там законы смягчения согласных гораздо менее стабильны и даже менее распространены, чем в литературном языке и на юге в диалектах. Задание на дом: чтобы убедились, что не только «во всех словах», но и «все люди». Возьмите под надзор вашу семью. Спросите у ваших родных, как они произносят слова пончик, кончено, бетонщик, обманщик и т.д., наберите таких слов десять и скажите: «Бабушка, дорогая, вот как ты произносишь?» – и отметьте, как она произносит, запишите.

Тут надо ввести уже фонетическую транскрипцию <Возьмем, например, слово кончено>. Надо сказать, что мягкие мы обозначаем запятой: [кон’ч’ина].

Вот как в транскрипции писать: в вольном стиле – [кон’ч’ина] – или <писать в конце [ъ], который обозначает звук> среднего ряда среднего подъема – [кон’ч’инъ]? Это спор учителей. Одни говорят так: зачем вводить еще один звук, когда всегда можно считать, что [ъ] – это то же, что [а]? И пишут в транскрипции всегда не твердый знак, а [а]. Другие говорят: да это же интереснейшее наблюдение: звук, для которого вообще нет буквы! Но вот это каждый учитель решает по-своему.

После того как мы на одном примере убедились, что произносим не то, что пишем, мы начинаем с детьми заниматься фонетической транскрипцией. Учителя говорят: чтобы не было орфографических ошибок, надо давать не целостное слово, вот как у меня, надо, одни говорят, вот так давать: ко[н’]чено, <т.е.> разбить целостность впечатления квадратными скобками. А другие говорят: надо делать наверху транскрипцию: [н’] кончено, т.е. то, что внимания фонетического не заслуживает, вообще не транскрибировать. Здесь можно даже так делать: поскольку внимание приковано к [н’], только [н’] и транскрибировать. А все остальное пока мы не трогаем.

Значит, дети транскрибируют вверху: орфограмма не терпит ущерба, она все время перед глазами. Ну а дальше вы начинаете с ними транскрибировать вот по этому принципу. Ну, например (начинаем с самого легкого): Эта книжка об индейцах. Что тут должно привлечь внимание? Можно просто сказать: а где здесь буква и звук не совпадают? Ну, дети одни догадаются, другие нет, но кто-нибудь обязательно скажет: вот в слове книжка буква ж, а произносится [ш].

Звуки не называйте буквами! Мне один очень хороший преподаватель вуза говорит: «Зачем в транскрипции называют звуки? Я так и пишу: скажем, <в слове> конечно я так и называю: первый звук ка, второй звук а, третий звук эн мягкое». То есть звуки называет буквами, причем не нь, а эн мягкое. Я спрашиваю: «Ну и что же, они у вас владеют транскрипцией?» – «Нет, – говорит, – не владеют». Потому что надо, конечно, называть звуки, а не буквы, когда речь идет о транскрипции. И вы детишкам честно должны говорить: в слове кончено произносится [н’], а не эн мягкое.

Значит, один услышал кни[ш]ка, и такой умник найдется, который услышит, что об и[н’]дейцах – [н’] мягкое. А другой заспорит: «Нет, а у меня об и[н]дейцах». И[н]дейцы или и[н’]дейцы – конечно, это устойчивое мягкое [н’].

Вот дети учатся слушать. А в классе у вас будет, приблизительно говоря, энное количество умников, и вот один из энного числа скажет: «А я [ы] произношу: об [ы]ндейцах». Сейчас же в журнал ему 5. Правильно: об [ы]ндейцах. А еще найдется кто-нибудь, кто скажет: «А я в предлоге об произношу [а]. Ну, значит, опять – может быть, вам будет жалко сразу две пятерки ставить, поставьте ему 4+, скажите: а остальное – потом.

Во всяком случае дети почему-то очень любят, когда им хорошие оценки ставят, и поощрять внимание, наблюдательность, слух вообще надо. Вы скажете: как! Один отвечал 10 минут – и ему пятерка, а другой сказал: «Здесь [н’] мягкое» – и ему тоже пятерка?! Ну, можно завести отдельный столбик в журнале и там пятерки ставить меленькие. Причем, скажем, три мелкие пятерки равны одной крупной. Такой товарообмен завести.

Cъездим в Ирландию. Тут роскошь, ну просто пиршество. Во-первых, знак-то твердый, но одни скажут: [с’j]ездим – это которые очень любят бабушку и дедушку, они используют старую норму: [с’j]ездим – перед йотом мягко произносится. А большинство, конечно, скажет, поверив твердому знаку: [сj]ездим – с твердым [с]. Ну, вы решаете: на отдельном уроке вы будете про йот говорить, или на этом. <Можно> не обратить внимания, что здесь произносится [j] – это оставить на десерт. А то, что [з’] мягкое перед [д’] – это непременно так. И все дети так произнесут: зубной всегда смягчается перед зубным, если он в середке.
В [ы]рландию: [ы]. Вы можете для виду даже рассердиться. Скажут:
– Михаил Викторович, а я в в [ы]рландию – [ы] произношу.
– Да как же так вы произносите [ы], разве есть такая страна – [ы]рландия?
– А произносится, – скажет ребенок, уже понявший, что звуки не совпадают с буквами.
– Да, Витя Николаев, ты прав: страна-то Ирландия, а произносится в [ы]рландию, и самолет над [ы]рландией, правильно!

Что мы делаем? Мы еще не изучаем закономерностей звуковых, но мы уже готовим наблюдение, и первым должно быть заключение детей: звуки – это очень своеобразная область, и надо посмотреть, что там делается, какое-то любопытство разбудить.

Задание домой: первое – послушайте семью; второе – послушайте радио: а не запишет ли кто-нибудь случаи типа с [ы]рландией? Когда есть предлог – твердый согласный – плюс слово, которое в отдельном произношении начинается на и. Это что: правило или не правило? Перекидываете вы мост уже к следующему знанию: всегда после твердого согласного [и] заменяется на [ы]?

С Ирой разговаривал. С [и]рой никто не говорит. Говорят: с [ы]рой. Если вы, скажем, знаете какого-нибудь мальчика Игоря – вдруг у вас Игорь сидит – вы говорите:
– Игорь! А когда ты бываешь Ыгорь?
Он должен догадаться:
– Когда я с предлогом!
C [ы]горем поиграли... От [ы]горя я это услышал. Вот Игорь будет польщен, что он фонетически так отмечен.

Итак, домашнее задание: <послушайте> радио и запишите ту или иную особенность или когда перед мягким согласным произносится мягкий согласный, а мягкого знака нет.

Тут надо с ними поработать, чтобы они запомнили, что перед [и] бывает обычно мягкий согласный. Бывает либо непарный – [ш], [ж], [ц], либо мягкий. Вот если свет, свита, то существует произношение всегда с мягким [в’], и иногда – с мягким [с’]. Скажите: ваши дедушки и бабушки говорят не всегда так, как вы, – язык изменяется. И пообещайте: мы еще с вами немножко поговорим, куда он течет. Язык – река. Мы в реке, плывем с течением – нам трудно заметить, что мы плывем. Когда плывешь, нельзя изучать скорость течения. Но мы – в реке. Старшее поколение говорит не так, как младшее. Вот послушайте: во всех ли случаях ваш дедушка говорит, как вы?

Следующий урок посвящаем (этому, наверное, урока два надо, а то и три посвятить) просто слушанию – я вам даю рифмы: на кости – без мягкого знака, а бросьте – с мягким знаком; вместе – без мягкого знака, взвесьте – с мягким; о капусте – и Портной, вы брюки сузьте: сузьте – с мягким знаком (тут пишется буква з, а произносится [с’]), и в слове капусте не пишется мягкий знак.

Детишкам неплохо дать <задание> на дом придумать двустишие с рифмами такими: вместе – взвесьте, скажем. Дети, оказывается, очень любят задания на рифмы. Когда я был учителем, у меня весь класс писал стихи. А как я этого добился – вначале я давал рифмы очень легкие – ну, типа пламя – знамя. И на такие легкие рифмы детишки очень быстро придумывали свое двустишие, такое, скажем: Развевается знамя, А под ним горит пламя – это даже какой-нибудь двоечник может придумать. А потом вы постепенно даете более трудные рифмы – и вот пусть они придумывают стихи, а вы спросите: «А рифма у вас точная – о Косте – бросьте?» Они послушают и скажут: рифма точная. Почему? А потому что о Косте (это может быть с большой буквы, а может быть с маленькой – о кости: Собака мечтает о кости, вы косточку ей непременно бросьте – вот Петя Петухов принес такое двустишие.

– Петя Петухов, а о кости и бросьте – точная рифма?
– Нет, одна с мягким знаком, а другая – без мягкого.
– А послушай-ка: о ко[с’]ти – бро[с’]те.
– Нет, пожалуй, одинаково.
Вот, я думаю, рифмы надо использовать.

Лист, но листик: что изменилось в корне? Мост, но мостик, хвост, но хвостик. Чей белеет хвостик? Заяц скачет через мостик – само здесь просится двустишие. Если вы дадите детям такие рифмы, то детишки вам принесут <стихи>. Что же изменилось: лист и листик, мост и мостик, хвост и хвостик? Ну, дети, наверное, догадаются, что перед [и] стало мягко произноситься [т’], а перед мягким [т’] стало мягко произноситься [c’].

Косточка – ух, твердое [ст]! А если ко[c’]ть? Тросточка – ух, твердое [ст]! А если тро[c’]ть? Весточка – а если ве[c’]ть? Они, детишки, в чем убеждаются? Во-первых, что нужно слушать и правильно транскрибировать: надо везде над буквой с – листик, мостик, хвостик, трость, кость, весть – надписать мягкое [c’]. А понемножку дети втягиваются уже в слушание чего? – закономерностей: не просто звук слушают, а то, что звук имеет закономерности. Он закономерно чередуется.

Итак, звук не совпадает с буквой: это особое царство.

Придумайте сказку: «Поездка в страну Звукландию». «Поехали буквы в словах. Поехало какое-нибудь слово кость в страну Звукландию. Только пересекло границу, у него все стало мягким». Один вот так придумает. Были в стране Буквоедства, а стали в стране Звукландии. Ну, в общем, это по желанию: дети придумывают сказку о том, как они путешествовали в стране Звукландии. «Оглянуться не успели, как все звуки помягчели», – сказала одна девочка. Вот я думаю, что это даже и неплохо.

В транскрипции все время наблюдайте мену ударного [о] на безударное [а] и там, <где> пишется буква о, транскрибируйте [а].

Записывайте с учениками такие тексты: Веснушчатые щеки мальчика слегка покраснели. Может, он наморозил их, а может, его кто-нибудь ущипнул ласково за щеку. Но если ласково, то, пожалуй, не покраснели бы. Что тут интересно для детишек? Вообще если вы транскрибируете, то выбираете изюм. <Слова с изюминкой.> Я думаю, что даже уродину транскрипцию можно озаглавить: «Ситный с изюмом». И так детишкам сказать: «У нас опять сегодня ситный с изюмом: мы должны найти, где звук и буква расходятся – там изюм».

Веснушчатые – пишется е, буква ш и буква ч: веснушки – веснушчатый. А что произносится? Произносится долгое мягкое [ш’:]:

[ш’:]
веснушчатый

Вы так и затранскрибируете. Вот тут вы можете встретиться с вариантностью нормы. Если у вас в классе мальчик или девочка, которые недавно приехали из Ленинграда-Петербурга, то они непременно будут [ш’ч’] произносить, это петербургская норма. Когда приезжаете в Петербург, то говорите: «Я и[ш’ч’]у комнату», чтобы вас приняли за добропорядочного петербуржца. Прожились до последней копейки и говорите: «А где здесь можно сдать ве[ш’ч’]и в комиссионный магазин?». Вот. Так что у вас в классе могут быть две нормы, и петербуржцев не обижайте, скажите: можно и так, но обычным будет произношение весну[ш’]атый.

Вторая изюмина – щеки: а здесь произносится долгое мягкое [ш’:] и плюс [о].
– Да нет, я букву ё произношу!
– Нет, Ниночка, буква ё – это не звук, это буква. А какой звук произносишь? Ты протяни, у тебя хороший голос, спой!
(Или: у вас хороший голос. Это вопрос – как надо обращаться к ученикам в пятом классе: вы или ты – вот как-нибудь мы с вами этот вопрос обсудим на досуге).
– Ты спой!
– Що-о-о-ки.
– Ага, видишь – поешь [о]. А букву ё можешь петь: ё-ё-ё-ки!
Нет, петь букву ё не может.

Слегка: что произносится (слегка покраснели)? Третья изюмина. Есть люди очень пунктуальные, они произносят: сле[к]ка – то есть [г] у них в [к] превращается. Я думаю, нет таких людей, которые произносили бы cле[г]ка. А вот сле[к]ка может произноситься. Вы погрозите пальцем, сделайте строгий вид:
– Паша Николаев, чтобы я больше от тебя сле[к]ка не слышал. Так нельзя произносить. Слушай радио до тех пор, пока по радио не услышишь слово слегка. Или легкий, легче.
Разумеется, это будет шутка, и он поймет, что шутка, но узнает, что такая норма существует: сле[х]ка, и она твердая очень норма.

Покраснели – четвертая изюмина: [c’] мягкое перед [н’].

Расчистить дорожку от снега, конечно, не трудно, да время позднее. А здесь можно к детишкам обратиться: а сколько здесь изюмин, в этом предложении?

Расчистить: [ш’:]. Дорожку: [ш]. От снега: [c’] мягкое. Конечно: сочетание [шн]. Время: в конце мягкое [м’] и [а]: вре[м’а]. Позднее: [з’] мягкое и [н’] мягкое, а д не произносится.

Часто езжу рыбку половить, и, если море расщедрится, много привожу. Можно детишек спросить: а сколько здесь изюминок? Можно сделать так. Считать: одна конфетка – одна изюмина. И если нашли две изюмины – на тебе две конфеты, на, Саша, две конфеты. Но, в общем, это накладисто, конечно. Но вообще поощрять детей надо теми или иными способами.
Что <интересного> в часто езжу? Здесь обратите внимание, что они, конечно, так же, как вы, большей частью произносят: е[ж:]у – с твердым [ж].

Рыбку: вторая изюмина – не [б] произносится, а [п].

Если…. Вот это мой грех, между прочим: у меня норма выдержана более или менее традиционная, но вместо нормативного е[с’]ли с мягким [с’] я, увы, произношу е[с]ли. Поэтому постараюсь этот союз не использовать. Но вообще надо произносить е[с’]ли. Если детишки <так> произносят, надо исправлять. Вот и вы меня должны исправлять: как только я скажу: е[с]ли, кричите: неверно!.. Е[с’]ли: зубной перед зубным.

Море.… У, какая трудность, какая изюмина большая! Море: в конце какой звук произносится? Ну, если вы взяли [ъ] и [ь], то надо вот так вот: мо[р’ь].
Вот это лучше. Если избрали такой путь – о гласном [ъ] сказали (я потом о нем немножечко скажу), то море произносится так. Обычно ведь буква е, когда она обозначает гласный после мягкого согласного, передается звуком [и]. Скажем, какое-нибудь [л’эс], но [л’иса]: звук [и] в безударном положении. Ну, какое-нибудь [д’э]ло, но [д’и]ла. А вот в этом случае, когда слово среднего рода, произносится не [и] безударное, не мо[р’и], а мо[р’а-а-а]. Трудный случай. Если вы считаете, что он трудный, можно опустить эту изюмину, не пробовать.

Расщедрится – и, пожалуй, это последняя изюмина. Я один пример приведу, а дальше – просто инициатива учителя: он должен давать на дом отдельные <задания> на карточках, каждому ученику отдельно свое. Можно семь вариантов, минимум, три варианта, четыре, пять, шесть, семь – просто чтобы они знали: у всех разное. Ну вот если семь вариантов – дается на дом или в классе предложение каждому ученику: найди изюмину и транскрибируй наверху.

Не так-то легко пересказать эту скучную поэму. Ну, тут: ле[х]ко; п[и]р[и]сказать – два [и]; ску[ш]нyю – [ш]; п[а]эму – [а] произносится.

А потом надо им дать загадки. Записывают загадку: Телятки гладки, привязаны к грядке. Нет, разным поколениям друг друга не понять. Вот я не понимаю вашего поколения, а вы моего. Я бы сказал: [g]грядке – то есть там звонкий согласный, который передается g – гаммой. А вы скажете: [г]грядке – долгое [г:] у вас будет. Естественно, взаимопонимание полностью разрушено.
Так вот: Телятки гладки, привязаны к грядке – отгадайте (у детишек ушки на макушке): раз грядка – что, свекла привязана к грядке? Нет, конечно, огурцы. А теперь транскрибируете. «Опять он за свое: загадку дал разгадать, мы-то обрадовались: будут загадки, а он – транскрипцию…».

Сидят на ложке, свесив ножки. Или, может, Сидит на ложке, свесив ножки. Это лапша, естественно.

Под тонким ледком стоит чашечка с медком. Это яйцо. Но в загадках очень много материала для наблюдения звуков, и вы, конечно, все время это подчеркиваете.

Гладко, плавко, в середке веревка – последняя загадка. Это свеча.

Некоторым звукам надо уделить особое внимание. Ну, это вот тот звук среднего ряда среднего подъема, который обозначается твердым знаком: [ъ]. Можно обозначать его по-другому: [¶] – перевернутое е, маленькая буква. Так этот звук обозначается в международной транскрипции: взяли е, перекувырнули, и уже обозначает звук [ъ]. Дело-то в том, что он не встречается под ударением, а что не встречается под ударением, слушать трудно. Но есть один случай, открытый Дмитрием Николаевичем Ушаковым, когда этот звук встречается под ударением и становится ясным Это вот в таком невежливом: Ах, чтоб тебя… – дальше добавляется разорвало, перевернуло, шлепнуло и так далее. Ах, чтоб тебя! Под ударением ясно слышится, что это не шт[ы]б тебя, и не шт[а]б тебя – не [а] и не [ы]. Какой это звук? Детишкам надо объяснить, какой это звук: если два города есть, один город Ы, а другой А – скажем, Петербург и Москва, то этот звук, среднеязычный, он – Бологое, он середка. Произносите: [ы] – [а], [ы] – [а], [ы]–[а], а потом не доезжайте до [а], на половине дороги остановитесь: [ъ-ъ-ъ-ъ-ъ-…] – можно тянуть до вечера, пока все детишки не расслышат.

Я думаю, что это увлекательная вещь. Вообще дети наблюдательны, особенно в отношении к учителям: «А Семен Семеныч все время сопит». «А Марья Ивановна слишком часто причесывается». Но наблюдать им нужно не только за врагами, то есть за учителями (ну, я так в шутку сказал, на самом деле учитель должен быть другом), но и за жизнью вообще. Вот это – звуковая сторона <языка> – огромное поле наблюдений, пусть учатся наблюдать. Поэтому, может быть, стоит (это зависит от класса), если есть охота заниматься русским языком, вы этот [ъ-ъ-ъ-ъ-…] вводите. Если класс относится более или менее равнодушно, вы его не вводите.

Особенно надо обратить внимание на [j]. Во-первых, убедить, что нет звуков [ё], [я], [ю], [е]. Рыба язь есть, язи в реке водятся. Какой звук первый?
– [я].
– А пропой!
– [я-а-а-а]зь.
– Не [я] звук, звука [я] нет, я – это буква, а произносится гласный [а]. Только один [а]? Ну, произносите: [а-а-а-а]зь. Явно не язь, а азь какой-то получился. Вот, вот он – я! Что произносится?
– Буква я.
– А пропойте: я-а-а-а.…
– Нет, это буква а.
– Вы – это а? Нет, вы – это я – про себя говорите. Что еще там есть? – Можно для начала сказать: [и] неслоговое. Мой – моя-а-а-а. …К [и] неслоговому, [и] краткому прибавили [а] – получилось я: мо[й-а-а-а]. К мой прибавили [о] – получилось мо[й-о-о-о]. Прибавили [у] – получилось мо[й-у-у-у]. Так что я, е, ю – это [и] неслоговое, которое мы с вами будем называть йотом, плюс гласный, в каждом случае отдельно.

Ну вот, пускай такие слова возьмут, как юг, июнь, есть, уютный, – в начале слова надо в первую очередь, а потом маяк – в середине слова. В общем, надо детишек убедить, что есть буквы е, я, ю, ё, но нет таких звуков, а это сочетание [и] неслогового с определенным гласным.

Вот это первая часть – это наблюдение за звуками. Превратите эту часть в увлекательную ловлю зверей. Вот в этом лесу водится зверь [j] – найдите его: В нашем пруду водятся язи.

Конечное [и] они найдут, этот зверь вышел на опушку: яз[и]. А вот первое [и] в язи не все найдут. Значит, в этом предложении водится звук [и] – найдите, поймайте. Значит, идет ловля звуков, и детишки учатся наблюдать.

Вторая большая часть – это классификация звуков. Начать надо с самого легкого: звонкие и глухие. Согласные могут быть звонкими, а могут быть глухими. Кроме того, есть сонорные, но вы пока о них молчок. А как их поймать? А на конце слова. Сою[з]ы – а один сою[с]. Что произносится –пусть и догадываются: перед гласным [з], а на конце [с].

Какое-нибудь со[в]а, но много со[ф]. Так вы перед ними прогоняете все соответствия «глухой – звонкий». Вот в этой книжке* они напечатаны – глухие – звонкие, поэтому я сейчас о них не говорю, а советую ловить на конце слова: звонкий переходит в глухой, вот они и есть парные звонкие – глухие.

Вы начинаете классификацию звуков и говорите, что звонкому согласному отвечает парный глухой. Пока утаиваете, что наоборот неверно, есть [ч’] и [ц] глухие, которым не отвечает никакой звонкий. А пока вы идете от звонких, а звонкие все имеют заместителя – глухой. Говорите детям: запишите: башня, ваза, злой, жалость, глинообразный, двоих, глуп, враг, жжет [ж’:от], вея (деепричастие). На какую согласную: звонкую или глухую – начинаются все эти слова? Если до этого поработали, дети сообразят, что на звонкую. В каждом слове первую звонкую замените парной глухой. Ну, дети с радостью обнаруживают, что в одно слово вложено другое. Башня превращается в пашню, ваза превращается в фазу, злой становится слой, жалость по-новому выходит шалость, глинообразный оказывается клинообразный, двоих – твоих, глуп – клуб, враг – тут могут не сразу догадаться, потому что тут два согласных, – фрак получится, который носится, с фалдами, счет и фея.

Значит, на таких примерах, когда перед гласным звонкий, а на конце слова глухой, выводим закономерность, что звуки делятся на глухие и звонкие, на твердые и мягкие, а потом к глухим и звонким прибавляем сонорные, классифицируем все звуки. Я на этом не останавливаюсь, потому что в этой книжке написано. Но надо тоже все это делать очень изобретательно.

Третья часть – это закономерности. Вот мы установили, что бывают звонкие и глухие. И начинаем опять наблюдать. На конце слова может быть звонкий шумный? Сколько слов дети бы ни приводили, всегда на конце будет звонкий шумный заменяться глухим. Вы пишете закономерность в табличку.

Эту табличку заполняете, следуя примерам: сугробы – сугроб, совы – много сов. После того как все согласные вы пропустили сквозь эту табличку, делаете обобщение. Обобщение такое:

Значит, перед гласным – звонкий шумный, а на конце слова – глухой шумный. Это закономерность. Что значит закономерность? Осуществляется без исключений. Да, без исключений. Скажите, интригуя ваших учеников: вот тот, кто найдет слово, где на конце произносится звонкий шумный, сейчас же получит пятерку. Можете расщедриться, сказать еще: две пятерки! <...…> Никто не найдет, и пятерка останется у вас. А ученики дога-даются.

Значит, мы детей научили, что звук не совпадает с буквой. Научили тому, что есть постоянство звуковых особенностей в произношении: каждое слово всеми говорящими произносится одинаково, и все слова подчиняются определенной норме. А теперь мы еще вводим одно очень важное понятие: звуки ведут себя дисциплинированно, закономерно, нет такого разбойника, который бы угнездился на конце слова, а сам звонкий.

Вот в этой книжке приводятся такие упражнения. Надо детей учить тому, чтобы они давали ответ, которого сам учитель не знает. И вот там – там много действующих лиц – действует Жучок-Колпачок.

«Шумный согласный – звонкий – сел на конце слова, ногами болтает, говорит: “Ну, так и знал: как сядешь на конце слова, звонкость кто-то унесет! Не успеешь оглянуться – сперли!”. Тут спустился на ниточке Жучок-Колпачок и говорит: “………………………………………………...”». Придумайте реплику Жучка-Колпачка.

И детишки придумывают. Один придумывает (учитель поощряет все!) – общечеловеческое: «Ну, не горюй, шумный согласный, ничего, проживешь!». Общечеловеческое, но не фонетическое. Хорошо, реплика годится. Другая реплика: «А может, ты сам ее прозевал?» Опять не фонетическая. А кто-то скажет фонетическое: «Да что ты все хнычешь? Да тебе и не положена звонкость на конце слова! Закон такой есть, что ты на конце слова должен быть без звонкости!». Ага! Это реплика хорошая.

Значит, ученики формулируют, но, после того как сказал учитель, они вспоминают закон. Значит, у учеников будут разные придуманные реплики, которые им дает возможность задать Жучок-Колпачок. Этот Жучок-Колпачок всегда в упражнениях появляется. Детишкам дается возможность проявить свою сообразительность, остроумие.

Значит, звуковые закономерности мы изучаем для того, чтобы понять, что язык устроен разумно. Вот вы, говорите вы, когда-то изучали язык и убедились, что перед мягким согласным всегда должен быть мягкий: перед [ч’], [ш’] должен быть [н’] мягкий, только [н’] мягкий. А в других случаях – какое-нибудь, скажем, где – [г] будет непременно твердым, хотя [д’] мягкое. В одних случаях смягчается в сочетаниях двух согласных: <...> первый согласный смягчается, в других случаях – нет. Это что, хаос? Нет, скажете вы, не хаос. Перед зубным мягким всегда мягкий зубной. Косточка – [с] твердое, но кость – у всех у вас [с’] мягкое. И даете много примеров на сочетание «зубной + зубной». Ну, например: ве[н’]зель – нормативное произношение – [н’] мягкое. Ве[н]зель – нехорошо. Почему? [з’] – зубной, [н’] – зубной. А как доказать?

Тут вы с ними занимаетесь наблюдениями.
– Ваня, где у тебя язык, когда произносишь [з’]?
Ваня отвечает:
– Во рту.
– Это неопределенно. Рот большой, заблудиться можно. Скажи точно: к чему прикасается язык.
Потыкает языком, говорит:
– К зубам.
Ага, он зубной. И, значит, надо постепенно проверить, что звуки [с], [з], [д], [т], [н] – они, вот эти пять звуков, зубные, и они смягчают перед собой другой зубной и смягчаются сами перед зубным. Придумываете слова с сочетаниями:
<Пишет на доске.>
Я взял те, которые легче расслышать. Какое-нибудь дни – произносите вы первый согласный мягко ли, твердо ли – это трудно расслышать: дни – сочетание д и н, если по буквам.
А вот эти сочетания легко расслышать, и вы говорите: дети, дети, придумайте много слов так, чтобы после этих сочетаний шел либо мягкий знак, либо и, либо буква е: это вы облегчаете им, буквенно говорите. А на самом деле вам нужен второй мягкий, и надо слушать, что перед ними. Ну, какое-нибудь боле([з’]н)ь – конечно, [з’] мягкий. Боле([з’]н)и, к ве([с’]н)е.
<Пишет на доске.>
Все эти сочетания – если второй мягкий, первый будет непременно мягким.

Тут надо сказать одно но: сочетания, которые я взял в скобки, часто произносятся ненормативно. То есть могут сказать и ве([н]з)ель, хотя надо ве([н’]з)ель. Особенно любят произносить старые люди с твердым [н] в слове пе([н]с)ия. Не надо этого позволять! Как только бабушка скажет:

– А вот я пе[н]сию получить...…
– Милая бабуля! Ты получаешь пе[н’]cию!

Значит, замечание такое, что надо одновременно и учить наблюдать, что перед мягким зубным только мягкий зубной, и учить орфоэпии, учить детей правильно произносить.
В следующий раз еще интереснее расскажу. Звук – это хорошо, а звуковые законы – это гораздо интереснее.

15 ноября 1995 г.

* М.В. Панов ссылается здесь и далее на первое издание учебника по русскому языку для средней школы. Второе издание представляет собой систематический курс русского языка для 5–9-х классов, выпущенный в 1995–2000 гг.