РАЗВИТИЕ РЕЧИ

Л.В. ПОПКОВА,
гимназия № 11,
г. Королев, Московская обл.

Учить искусству короткого рассказа

Из опыта работы над сочинением-повествованием

7 класс

1

Сочинения на свободную тему и радуют, и огорчают. Огорчают чаще. Мы предоставляем ученикам возможность рассуждать о серьезных проблемах, открыто высказывать свое мнение о важнейших вопросах современности, а школьники повторяют избитые фразы, твердят то, что растиражировано СМИ и молодежной литературой. К тому же одни тексты грешат излишней пафосностью, другие топят мысль в потоке бытовых деталей. Конечно, в каждом классе есть два-три человека, которые пишут очень хорошо, даже замечательно; однако как помочь остальным?

Об этом мы предложили подумать самим старшеклассникам. Сначала дали задание написать статью, которая убедила бы ребят беречь находящийся рядом лесок, а затем спросили учащихся разных возрастов, какая из этих статей запомнилась и заставила хоть раз пожалеть дерево, постыдиться мусорить, пугать белок. Мнения совпали: всех заинтересовали те работы, авторы которых, отталкиваясь от собственных конкретных наблюдений, предваряли рассуждения крохотными яркими рассказами. Далее десятиклассники проанализировали ряд телепередач об экологии и пришли к такому выводу: сочувственное внимание аудитории обеспечено тому, кто умеет выделить в потоке событий какое-то значимое явление и сжато, убедительно рассказать о нем. Истина, конечно, не новая, между тем в системе развития речи повествованию уделяется слишком мало внимания. А ведь работа над ним развивает наблюдательность, учит лаконичному слогу, активизирует логическое мышление, так как требует постоянного выявления причинно-следственных связей, лежащих в основе любого события. И ученики посоветовали нам, учителям, выстроить для каждой параллели комплексы упражнений, которые из года в год учили бы детей искусству короткого рассказа, открывали бы им изобразительно-выразительные возможности лексических и словообразовательных средств, разнообразных синтаксических конструкций, позволяли бы применять на уроках русского языка знания литературы и истории, обращаться к полюбившимся книгам.

Мы выясняли, какие из творческих заданий остались в памяти наших воспитанников, какие, наоборот, не затронули их, оказались для них непосильными либо скучными. В результате этой работы появилась одобренная школьниками система упражнений для 7-го класса.

2

Всем известно: рассказ получается интересным лишь тогда, когда его тема близка пишущему. Казалось бы, у семиклашек самыми яркими, живыми должны выходить сочинения о школе. На деле все гораздо сложнее. Многие подростки задание написать о своем поколении воспринимают как вторжение в их мир взрослых, то есть чужих, «непосвященных». Чувство протеста соединяется с нежеланием трудиться, с неумением владеть словом – и мы читаем скучные, невыразительные опусы, напоминающие тексты в прописях.

Однако придумывание таких рассказов окажется чрезвычайно полезным, если мы сумеем подготовить к нему наших подопечных. Один из способов такой подготовки – комплексный анализ текстов о школах разных эпох.

«– Сети! Пора вставать, сынок!
Голос матери, тихий и ласковый, звучит над головой спящего мальчика, мягкая рука гладит его смуглое плечо. Сети чуть-чуть приоткрывает черные глаза и сразу же крепко их зажмуривает. И не выспался он, и в школу идти не хочется. Но рука матери все так же ласково тормошит его.
– Вставай же, ленивый мальчик! Смотри, опоздаешь – и попробуешь плетки учителя!
Эта угроза действует. Мальчик мгновенно вскакивает, надевает свой легкий набедренник и выбегает мыться во двор. У колодца уже стоит с глиняным кувшином няня, седая, сгорбившаяся за свою долгую трудовую жизнь, и ласково улыбается любимому воспитаннику.
Перед тем как пройти завтракать на веранду, Сети входит в главную комнату дома, чтобы поздороваться с отцом и старшим братом. Отец его – писец управления полями фараона, а восемнадцатилетний Нахт оканчивает высшую школу. Когда Сети входит, юноша показывает отцу развернутую рукопись. Мальчик заглядывает в нее и видит сидящего на земле человека, вокруг которого нарисованы звезды».

Текст проецируется на доске, либо раздаются его ксерокопии. Ученики находят и подчеркивают слова с орфограммами, объясняют написание н – нн, -тся – -ться, постановку тире, указывают обращения, обособленные и необособленные определения, предложения без подлежащего. Затем определяются основная тема повествования и микротемы, называются средства связи между предложениями и контекстуальные синонимы, помогающие избежать неоправданных повторов. Мы напоминаем ребятам, что в египетских семьях очень ласково относились к детям, и предлагаем угадать, что произойдет дальше; затем читаем:

«Сети так удивлен, что забывает все правила приличия и, перебивая Нахта, вступает в беседу взрослых:
– Что это такое?
Отец оборачивается к нему и недовольно поднимает брови, но Нахт приходит на помощь брату:
– Не сердись на него, отец. Смотри, как ему интересно! Это – изображение звезд на небе, маленький. После школы я тебе расскажу об этом побольше, а теперь беги и помни: когда старшие беседуют, младшие молчат!»

Класс отыскивает обращения, глаголы (гладит, тормошит, улыбается, приходит на помощь), наречия и прилагательные (тихий и ласковый, мягкая, ласково), которые передают отношение старших к ребенку, отмечает и слова, рисующие внешний облик маленького египтянина. А для очередного разбора подбираем отрывок, помогающий увидеть изобразительные возможности синтаксических конструкций.

«Ворота, дорожка, поклон у алтаря, вход, сени, где уже слышен легкий гул голосов, большая комната... Слава Тоту, Сети пришел вовремя! Учителя еще нет, и плетки, по крайней мере за опоздание, сегодня не будет.
Комната, в которую вбежал Сети, большая, светлая. Целых четыре колонны поддерживают потолок. Пол устлан циновками: на них сидят, поджав ноги, во время занятий ученики.
В комнате много мальчиков, они стоят, сидят, перебегают друг к другу, то весело болтая, то торопливо спрашивая о неясном в заданных уроках. Но шум в комнате внезапно стихает, все мальчики вскакивают и сгибаются в низком поклоне: в комнату входит учитель, писец Шедсу».

Семиклассники самостоятельно делают выводы о композиционной роли первого предложения, своеобразии его построения; учитель дополняет их наблюдения своим материалом о назывных предложениях. Затем подробно комментируются знаки препинания в первом абзаце: многоточие отделяет описание дороги от того, что увидит читатель в классе, и одновременно помогает почувствовать, как запыхался бегущий ребенок; восклицательный знак передает вздох облегчения, а запятые выделяют уточнение, дающее понять, что плетка постоянно грозила ученикам в Древнем Египте. Метод же словесного эксперимента хорошо объясняет, как с помощью глаголов выявляется суть происходящего (перебегают – переходят, болтая – разговаривая, вскакивают – встают, поднимаются, сгибаются – наклоняются, кланяются).

Далее, сообщив, что любимая поговорка Шедсу – «уши мальчика на его спине», предлагаем составить портретную характеристику учителя, а затем – для сравнения – читаем текст, особо отмечая емкость каждого определения.

«Это невысокий человек лет сорока пяти, с равнодушным лицом и холодным взглядом серых глаз, которые, кажется, сразу видят все, что происходит в комнате. На голове учителя пышный завитой парик, в одной руке он держит длинный посох, а в другой – плеть. Шедсу кивает детям и садится в резное кресло черного дерева. Под ноги ему раб подвигает скамеечку».

3

Если за два-три месяца подобные тексты будут несколько раз проанализированы, то на одном из уроков развития речи классу окажется по силам задание «Перенесемся в другую эпоху».

На доске записывается следующий текст:

«Если он не поторопится, то непременно опоздает, а тогда... Нет уж, лучше поторопиться. Наш герой прибавил ходу и через пять минут подбегал к зданию школы.
Успел, ура! Оказавшись на своем привычном месте, он перевел дух и огляделся по сторонам. Все было как всегда...»

За восемь–десять минут первая группа учащихся превращает эту запись в экспозицию рассказа о школе XIV–XV столетий, вторая – о нашем времени (хорошо бы при этом продемонстрировать знаменитую миниатюру XIV века). После обсуждения предложенных вариантов напоминаем детям, что деталь может быть не только бытовой, но и психологической, и превращаем описание средневековой школы сперва в начало грустной повести о судьбе сироты – сынишки сельского священника, из милости взятого к себе дядей-аббатом, а затем – в историю о детстве будущего ученого, математика и естествоиспытателя. При этом необходимо спрогнозировать результаты работы: глаза ребят сами подскажут, стоит ли ожидать глубоких миниатюр или полезнее будет просто поговорить с детьми, очень корректно исправляя их речевые ошибки и вводя собственные штрихи в рисуемые картины. В последнем случае многие услышат одобрительное слово учителя, а главное, все увидят, как, обретая конкретность, образ становится полнокровным и выразительным.

Надо признать, что большинству семиклассников нелегко создавать говорящие детали. Трое-четверо схватывают материал и буквально растут от сочинения к сочинению, но ведь мы учим не только особо одаренных. Призывы писать красиво и содержательно бесполезны: цепкость взгляда вырабатывается постепенно, соответствующими тренировками. Так, после разбора текста об утре египетского мальчика на одной из синтаксических пятиминуток учащиеся составляют назывные предложения, рисующие их путь в школу («входят» с главного крыльца, с запасного входа, со стороны спортзала), к близлежащему стадиону, Дворцу культуры и т.п. Ежели класс теряется, читаем сделанную на всякий случай заготовку помощников-старшеклассников и, вводя в нее обособленные и необособленные определения, учим внутренней музыкой фразы передавать темп движения и настроения героя. («Ворота школы, длинный забор вокруг производственного цеха. Так, аптека, поворот... Вот и стадион! К ребятам!»; «Ворота школы, так и не ставшей своей, длинный забор вокруг производственного цеха. Аптека – большая, роскошная. Противная. Вот и стадион, такой не похожий на маленький уютный стадион у бывшей школы».)

Подобные упражнения эффективны, если даются не раз и, главное, как бы между прочим, если они в игровой форме отражают текущую жизнь школьников. (Сборы на экскурсию мальчишки, живущего рок-музыкой, парня, ушедшего с головой в компьютеры, любителя поесть, девочки-кокетки. Сборы сумки перед футбольным матчем, перед страшной контрольной по геометрии. Улица в гололедицу.) С развитием же наблюдательности закрепляется привычка концентрировать внимание на сути происходящего, задумываться над тем, что видишь и слышишь.

4

Не меньше внимания требует изучение композиции рассказа. Дети неимоверно растягивают начало (особенно при введении диалогов), к одному-двум абзацам сводят развитие действия – и к нескольким словам кульминацию. Повествование лишается своего главного нерва, и с середины текста интерес к нему пропадает не только у читателей, но даже у самих авторов.

Изрядно помучившись над этим, мы начали учить выстраивать сюжет «с конца»: стали давать сочинения по последней фразе. Дело пошло. Вот фрагмент коллективного обсуждения рассказа с финалом «Она улыбнулась и вдруг поняла, что рядом с ней настоящие друзья».

Во-первых, мы определяем, где будут происходить события (общеобразовательная школа, художественная, спортивная), точный возраст героини (для учеников 5–7-е и 9-е классы – разные эпохи) и, наконец, что нам известно об этой героине (в результате какого-то события она обрела друзей – значит, раньше их у нее не было).

Во-вторых, предполагаем, из-за чего не было друзей, то есть сочиняем варианты экспозиции («Она переехала в другой город, и все было ей чужим»; «Ее обижали раньше, и она привыкла не доверять людям»; «Она была не похожа на других ребят, потому что ее не понимали и не принимали в компанию»; «Она не умела ценить тех, кто рядом».)

Затем предлагаются разные варианты сюжетных ходов, которые могли бы привести к заданной развязке. («У новенькой на секции не получались прыжки, а ребята показали ей приемы, и она стала прыгать еще лучше других».)

– Нет, в таком случае развязка говорила бы о спортивных результатах, а не об обретении друзей. Лучше так: у девочки ничего не получается, и она чувствует себя несчастной и одинокой. У всех выходит, а она в глазах других просто неудачница – никому не нужная, не интересная. Тогда в основе действия будут и внешний, и внутренний конфликты. А потом... Потом две подружки увидят ее плачущей, поймут, как ей тяжело. Она поверит, что в ней разглядели человека, и сбросит свою замкнутость, колючесть.

– Возьмем лучше другую линию. Дело будет не в спортивных результатах, а в прошлом девочки. Ее обижали в другой секции, и теперь она никому не доверяет. Ребята общаются, смеются, она же всегда в стороне – и ее привыкают не замечать. Есть она рядом или нет, все равно. А когда зовут, сама не идет, даже пытается уколоть любого: она ведь привыкла, как еж, сворачиваться. Кульминация – в секцию приходит новый мальчик.

– Нет, это финал сказки о принце. Ведь тогда героиня не поймет, что и сама была виновата: не умела ценить тех, кто рядом. Пусть тренер не захочет взять ее на сборы, а ребята настоят на том, что надо ехать всей командой: никого нельзя оставлять за бортом.

– К ней могут пристать на улице. Все логично: после дискотеки ребята вместе гуляют по Москве, а она идет домой. Но, случайно увидев происходящее, все бросаются ей на помощь. И первым тот, с кем они всегда друг друга «доставали».

В ходе такого обсуждения учащиеся выясняют, какие причинно-следственные связи могут лежать в основе действия рассказа. Само же сочинение они пишут дома, причем непременно подчеркивают предложение-завязку и абзац-кульминацию. Если это задание не дать заранее, причем в категоричной форме, вся классная работа может оказаться забытой.

Впрочем, не исключено, что дети «выговорятся» на занятии. В таком случае лучше предложить новые финалы. («Он шел домой. Один. Саднило разбитую губу, трудно было сдерживать слезы. Но странное дело: с каждым шагом на душе становилось все радостнее и радостнее». «Все было как всегда. Только он знал: никогда не сможет считать Бориса своим другом».)

5

Рассказы сдаются через 8–10 дней, и привычка многих откладывать все на последний вечер в данном случае оказывается полезной: в течение недели мы пишем следующие диктанты:

вырвалось как-то нечаянно, огорченно вздохнуть, все так же, как вчера, как позавчера, неожиданно для себя, деланный смех, раздраженно оглянуться, все раздражены, внутренне сжаться, особенно обидно;

не раз, ни разу, в общем, вообще говоря, не вправе, не под силу, неуклюже, неловко, впопыхах, в открытую, втайне подсмеиваться, храня в тайне, исподтишка, обдумав впоследствии;

отчаявшись, обидевшись, сжавшись, не настроившись, не подав виду, чуть не заплакав, не оборачиваясь, не спеша, не торопясь, чуть не упав, не справившись, скрепя сердце.

Если соответствующие правила не изучены, учитель сам записывает слова, класс списывает их, а вызванный (лучше слабый) ученик называет и подчеркивает все орфограммы. При этом ребята непроизвольно «примеряют» запись к своим будущим текстам, вспоминают урок развития речи и очень неплохо запоминают правописание, поскольку орфографическая пятиминутка предстает не ловушкой для бедных детей, а помощником в довольно интересном деле.

6

Еще один способ творческого освоения повествовательных жанров был подсказан любовью подростков к фэнтези и вообще приключенческой литературе: учащиеся представляют кого-либо из одноклассников героем другой эпохи и пишут о событиях, которые могли бы произойти с этим человеком. Но для этого требуется как наблюдательность психолога, так и раскованность воображения, а значит, необходим особый тренинг. Естественно возникает вопрос: где взять время? Хотя бы не часы – минуты? Мы включаем этот тренинг в систему обучения портретной и речевой характеристикам. Правда, приучая подопечных всматриваться в тех, кто рядом, необходимо следовать главному закону медиков: не навреди! Слишком легко в наше время спровоцировать человека на хлесткое, безжалостное высказывание о ближнем, а значит, поранить чью-то душу, вызвать конфликт в коллективе. Поэтому на первом же уроке, уроке экологии языка, говорим не только о богатстве русской лексики, о необходимости соблюдения речевых и грамматических норм, но и о механизме воздействия слова на человека. Ребята задумываются над принципами построения выступления, ведения спора, а в заключение пишут пожелания ведущим популярных передач или своим одноклассникам, причем пишут очень мягко и доброжелательно, ведь, обидев оппонента неуважительным, язвительным тоном, невозможно убедить его в своей правоте. («Дима, прежде всего я хочу сказать, что тебя очень интересно слушать. О спорте, особенно об экстриме, ты говоришь так, что мы видим все события, а молодежный сленг твою речь не портит, даже украшает. Да и на истории ты не повторяешь учебник, а выдаешь что-то свое. Но учителя часто прерывают тебя, морщатся – все из-за слов-паразитов, повторов того, что уже сказано. Избавься от них. Не спеши, не бойся пауз и не думай, что грамотно – значит скучно». «Ира, ты, конечно, молодец, что читаешь много дополнительной литературы, даже учителей можешь поправить. Но знаешь, иногда твои длинные книжные фразы просто утомляют. Кажется, не девочку слушаем, а учебник. Когда же ты своими словами рассказываешь о том, чего никто из нас не читал, выходит по-настоящему здорово. Не хуже, чем у учителя!»)

Лучшие, то есть самые точные и в то же время доброжелательные, миниатюры перепечатываются и помещаются в специальном выпуске стенгазеты – конечно, без подписей. Так же поступаем и с работами «Доброе слово об однокласснике». («На свете много хороших, справедливых и умных людей. Один из них учится в нашем классе. Его зовут Артем.
У Артема очень хороший характер – добрый, отзывчивый, а эти качества нельзя не ценить.
Многие думают, что если ученик умный, то он непременно слабый. Но наш Артем очень спортивный – быстрый, ловкий. Другие хотели бы совмещать спорт и науки, да у них не получается.
Если я в чем-то сомневаюсь, то всегда могу спросить у него совета – по любому поводу, как, впрочем, и любой человек в классе. И вообще с Артемом интересно разговаривать: он знает много того, о чем другие даже не слышали. У него много друзей, это показывает, как приятно находиться в его компании.
В заключение хотелось бы пожелать ему быть не таким стеснительным. А в остальном оставайся, Артем, каким ты был и есть».

«Мальчик этот невысокого роста, очень энергичный. Лицо его усеяно веснушками. Думаю, вам уже понятно, о ком идет речь. Учится он неважно, но знаю: может много лучше. Всем, кто общался с ним, известно, какой это активный человек. Никто в классе не умеет так быстро всех рассмешить, завести, развеселить. Однако не правы те, кто считает его несерьезным. Он очень любит читать, говорить о книгах, любит современную музыку и хорошо ее знает. А главное – он очень смелый, не случайно же обожает кататься на горных лыжах и сноуборде. Он не терпит, когда его обижают, сразу пытается отстоять свое достоинство, чтобы ни перед кем не опозориться».)

Пишутся и миниатюры «Его (ее) портрет»: подросток описывается в разных ситуациях (увлеченный любимым делом, заскучавший, ликующий, раздраженный, на уроке, на перемене, в игре и т.п.). Фамилия и имя не называются: учитель должен сам угадать, о ком идет речь. «Узнаваемость» персонажа становится главным критерием оценки. Однако эти миниатюры не опубликовываются, даже без подписи: реакцию семиклассников на слова об их внешности предугадать практически невозможно.

После таких сочинений мы читаем в классе рассказ О.Генри «Дороги, которые мы выбираем» и наконец даем задание представить кого-либо из друзей в другой эпохе. Ограничение делается следующее: рассказы не должны заканчиваться трагически. Вот одна из этих работ – текст о том самом мальчике-холерике, о котором уже писалось в «Добром слове». Его темперамент и неуемная энергия нравятся всем одноклассникам и, признаться, изматывают всех учителей.

(«Эти события происходили тогда, когда все решали хорошая шпага и надежный мушкет, – во Франции XVII века. Именно тогда он, неизвестный юноша из обычной деревушки, решил наконец-то осуществить мечту своего детства – стать мушкетером. Ему предстоял нелегкий путь, но цель уже стояла перед нашим героем, а от заветных целей он не отступал никогда.
Впрочем, путь до Парижа прошел без приключений. Но столица встретила юношу не слишком приветливо: кого без денег, без связей приветливо встречают столицы! Что ж! Он пойдет наперекор всему и станет мушкетером!
– Сколько же здесь разного сброда! А есть и такие, которые шпагу на себя повесят и думают, что уже мушкетеры!
Это было сказано господином, беседующим с двумя гвардейцами. Последняя реплика более всего взбесила юношу.
– Кого это вы назвали разным сбродом? – произнес он повышенным тоном, распаляясь с каждым словом.
– На кого ты повышаешь голос, юнец? – холодно спросил незнакомец.
– Я не потерплю оскорблений ни от кого!
– Итак, дуэль? – Глаза незнакомца блеснули холодным огнем.
– Будь уверен!
– Где и в котором часу?
– Прямо здесь!
– Тебе совсем жизнь не мила? – насмешливо спросил мужчина.
– За честь я отдам и жизнь!
Юноша обнажил шпагу. Другая, холодно блеснув, вырвалась из ножен человека в плаще.
С первых минут схватки наш герой начал наносить удар за ударом, но незнакомец с презрительной легкостью парировал их. В будущем мушкетере начала просыпаться злость. Он уже не думал об отражении выпадов противника и сделал много ошибок, чуть не ставших роковыми. Соперник был невозмутим. Его улыбка становилась с каждым движением юноши все насмешливее, а шпага – все опаснее.
«Успокойся! Победи свой гнев! Тебе нужно одолеть врага внутри самого себя. Именно тогда ты действительно победишь!» – услышал юноша голос из прошлого – голос своего учителя-мечника. Но успокоиться было трудно, ведь наш герой обладал слишком горячим нравом. И тогда он начал бороться – бороться с самим собой.
Вот он отвел шпагу противника и, точно рассчитав движение, сделал глубокий выпад. На этот раз незнакомец даже не успел увидеть мелькнувшую в воздухе сталь. Смертельно побледнев, он повалился на бок. Но и наш герой не мог выйти из оцепенения. Он даже не обратил внимания на то, куда и когда скрылись два гвардейца, и не понял, откуда вдруг подбежала девушка. Прошептав: “Скоро вернутся гвардейцы! Вам нужно спрятаться!” – она потянула его за собой».)

(Артем Р.)

7

Как видим, семиклассник, разглядев в задиристом приятеле душу Д’Артаньяна, поместил его в мир всем известного романа, однако сумел построить сюжет исходя из черт характера своего героя – вспыльчивости, неумения держать себя в руках и обостренного чувства собственного достоинства.

Конечно, было бы наивным полагать, что перечисленные выше упражнения станут школой писательского мастерства: с талантом художника надо родиться. Однако творческое освоение законов жанра короткого рассказа, работа над выстраиванием повествования, внимание к значимости каждого слова приучают ребят к глубокому восприятию самой разнообразной информации и к грамотному построению собственных высказываний.

1. Здесь и далее тексты даны по книге: М.Матье. День египетского мальчика. История в приключениях. Вып. 1. М.: Слог, 1993.

2. Если школьники не смогут соединить в своем воображении добрую обстановку в семьях египтян и жестокость школы, можно познакомить их с выведенными М.Матье образами молодого учителя, чуткого, мыслящего человека, и старого мудрого писца. Лучше всего, конечно, рекомендовать эту повесть для чтения в 5-м классе, а в 7-м – возвращаться к ней на уроках развития речи.