ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ

Л.С. СТЕПАНОВА,
г. Москва

«Правильное правописание»,
или

Современная языковая личность медалиста

Как-то на вопрос «Что такое орфография?» одна из моих девятиклассниц ответила: «Правильное правописание». Девочка была очень старательной, но начисто лишенной чувства языка. С тех пор я нередко вспоминаю этот разговор. Особенно часто он приходит мне на память в последние годы, когда приходится проверять работы претендентов на медаль в независимой экзаменационной комиссии (НЭК).

Кто такие медалисты? Чего мы, учителя, ждем от них? Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что, собираясь в НЭК, мы прежде всего надеемся на грамотные и яркие работы, написанные самостоятельными и зрелыми личностями (недаром свидетельство об окончании школы называют аттестатом зрелости). Однако из четырех с половиной тысяч медальных сочинений в Москве таких работ абсолютное меньшинство: по моим наблюдениям, не больше двух-трех процентов. Большинство же дышит старательностью, стремлением соответствовать пожеланиям комиссии, их авторы помнят: лучше перестраховаться, чем рисковать. Одним словом, перед нами настоящее правильное правописание. Это чувствуется и в выборе тем для сочинений, и в трактовке этих тем, и даже в характере ошибок.

Что касается выбора тем, то претенденты на медаль, руководимые твердой рукой учителя, предпочитают действовать наверняка и сложные, по-настоящему проблемные и интересные темы, даже если такие оказываются в комплекте, как правило, не выбирают. Вот члены НЭК и вынуждены читать бесконечные «Нравы дома Кабановых…» и развенчания теории Раскольникова. При этом и решения тем тоже предлагаются проверенные временем: о семье Кабановых дети пишут, целиком доверяя добролюбовским оценкам – явно упрощенным и тенденциозным, обедняющим настоящее содержание пьесы; а во второй теме полностью игнорируют рассуждение об истинной русскости (слова критика Н.Н. Страхова) Раскольникова, добросовестно пересказывая его теорию и опровергая ее при помощи известного набора аргументов.

Нужно сразу оговориться, что едва ли кто-нибудь из членов комиссии рассчитывает на то, что все четыре с половиной тысячи работ московских школьников будут неординарными и отмеченными печатью филологического дарования. Речь идет о другом. Ожидается, что медалисты как лучшие представители наших учащихся должны уметь самостоятельно мыслить и рассуждать, опираясь на определенный литературный материал, стремясь проникнуть в мир писателя и сопоставляя этот мир с собственными воззрениями, а также должны уметь достаточно адекватно, логично и грамотно излагать свои мысли на бумаге. Одним словом, хочется прочитать работы разные и творческие.

Вместо этого мы получаем по большей части некий стандарт – скучный, сухой, усредненно-безликий, но выверенный: тему по пунктам раскрыли, литературоведческие термины правильно употребили, знание текста показали, все, что нужно, по заранее известной шкале оценили, достаточное количество цитат привели. Вроде и придраться не к чему, а скучно: нет в таких сочинениях не только настоящего творчества, проявления индивидуальности ученика, но и просто сколько-нибудь свободного и живого слова. Все искреннее, пусть часто и наивное, но собственное, а потому интересное, в основном осталось в работах детей-немедалистов, которым по самой своей сути не безразлично то, о чем они пишут.

Разумеется, виноваты в такой ситуации прежде всего не сами претенденты на школьную награду, а мы, взрослые. Это мы, задавшись целью облегчить детям экзамен, решили, что нужно заранее раскрыть темы; это мы таким образом сформулировали их; это мы, наконец, выработали для них стандартные трактовки, по которым успешно натаскали наиболее усердных и послушных (остальных, конечно, «натаскивали» тоже, но они, к счастью, слушали нас вполуха). И это мы внушили всеми своими действиями (ориентируясь на правила современной жизни) будущим медалистам мысль о том, что лучше писать скучно, но зато наверняка, а не то, что думаешь и чувствуешь.

Такой прагматизм не мог не отразиться и на языковом уровне работ. Как известно из теории языковой личности, на основе анализа речевого произведения можно составить достаточно полное представление об авторе этого произведения: о его характере и предпочтениях, о его социальных и нравственных ориентирах, а также об уровне его владения речью. Естественно попытаться посмотреть на медальные сочинения с этой точки зрения, чтобы сделать какие-то выводы о том, кто же такие нынешние медалисты, что они собой представляют.

Стоит прочитать десяток-другой работ, как невольно замечаешь однообразие и канцелярскую выхолощенность ученического языка. В данном произведении писатель раскрывает…, В данной пьесе Островский нарисовал…, Данная цитата говорит о том… и даже Данные слова произносит героиня… – такими оборотами пестрят многие страницы детских тетрадок. И здесь не только проявляется стилистическая глухота учеников, но и невольно приоткрывается истина: все это – и произведения, и цитаты – им действительно представили, все это для них данность, а не открытие, не результат собственных интеллектуальных усилий.

Другое излюбленное слово – присутствовать: в романе присутствует конфликт, в стихотворении присутствуют образы, в отношениях героев присутствует непонимание. Оказывается, при таком присутствии самых неожиданных субъектов речи отсутствует главное – причастность ученика к тому, о чем он пишет, какая-то личная заинтересованность в предмете разговора. Одним этим казенным выражением ученик отстраняется от темы и становится отчужденным и равнодушным наблюдателем, которому не приходит в голову написать просто: Герои не понимают, да и не могут понять друг друга.

Вообще писать просто способны, к сожалению, немногие медалисты. Очевидно, значимость и весомость награды заставляет их стремиться к особой значимости и весомости речи. А что, кажется, может быть весомей тяжелых, громоздких, поистине чугунных оборотов вроде следующих: вышеприведенная цитата, перечисленные факторы являются, резкая критика окружающей действительности? Все эти штампы и канцеляризмы не просто стилистически ошибочны и обедняют речь – они свидетельствуют о шаблонности и скованности мысли, о тяге наших детей к речевому и интеллектуальному стандарту.

Не могло не отразиться в медальных работах и общее падение уровня культуры речи, охватившее нашу страну в последние годы. Не так давно, работая над анализом отрывка из шестой главы «Мертвых душ», я предложила девятиклассникам найти устаревшие слова и формы слов. Оказалось, что даже хорошие ученики устаревшими считают такие слова, как погреб, озаренный, очутиться, нагромоздить. А значение слова сени и вовсе пришлось специально объяснять. После этого неудивительно, что в сочинениях медалистов встречаются нравы Кабанихи, нравственное опустошение души Раскольникова, описание характеров, олицетворение моря в элегии Жуковского. Чувство языка современного школьника не может подсказать ему, что подобные сочетания нелепы и лишены смысла. Если речевая работа, работа со словом опирается лишь на классные занятия, а не на собственный интерес и постоянные самостоятельные размышления, если отсутствует фоновая речевая грамотность в обществе (грамотность речи в радио- и телепередачах, в газетных и журнальных статьях, а главное для школьников – на сайтах Интернета), трудно ожидать от детей взыскательного и чуткого отношения к слову.

С другой стороны, если мы не будем обращать особое внимание на стилистические и речевые ошибки, не будем стремиться развивать у учеников чувство слова, работая с образцовыми текстами на уроках литературы и русского языка, то очень скоро рискуем потерять его богатство и увидеть, как наше великое русское слово (А.А. Ахматова) превращается в убогое и примитивное. Загляните как-нибудь на страницы Интернета – и вы ужаснетесь.

Вообще характер типичных ошибок, не только стилистических, но и орфографических и пунктуационных, в последние годы, на мой взгляд, во многом связан с «компьютеризацией всей страны». Искусственный интеллект оказал несомненное влияние на мышление нынешнего компьютеризованного поколения: беглость и быстрота часто заменяют глубину и основательность. Попробуйте при помощи компьютерной программы проверки правописания обнаружить орфографические ошибки, связанные, скажем, с переходом отглагольных прилагательных в причастия, или неправильность пунктуации при смысловом выделении обособленных определений. Компьютеру все равно, что раненый зверь, что раненный зверь, что Продрогшие и промокшие дети сидели на телеге, что Лишенные доступа к припасам охотники должны были затаиться. Одним словом, искусственному интеллекту неподвластны те случаи, что связаны с признаками, которые нельзя формализовать. Примерно то же самое происходит и с детьми.

Безусловно, ученики все-таки не машины, и положение можно было бы попытаться исправить, если бы в распоряжении учителя было достаточное количество часов для занятий русским языком. Однако в большинстве школ на уроки русского языка в 10–11-х классах отводится всего один час в неделю. Вот и успевают дети повторить и освоить лишь то, что поддается простому, формальному анализу, а сложности и тонкости остаются за пределами их познания. Это хорошо видно в медальных работах.

Типичными для медалистов можно назвать ошибки в правописании суффиксов отглагольных прилагательных и страдательных причастий прошедшего времени; слитное и раздельное написание не с прилагательными, причастиями и наречиями; правописание ни; особые случаи правописания приставок пре- и при-; правописание наречий и словарных слов.

Нужно сразу сказать, что проблемы в правописании словарных слов встречаются примерно у трети медалистов, однако свидетельствуют о многом. Во-первых, о небрежном и невнимательном отношении к слову; во-вторых, о привычке бегло читать, ухватывая основной смысл и сюжет и не обращая внимания на языковую сторону текстов; в-третьих, об отсутствии культуры письма, которая требует писать грамотно всегда и везде, а не только на уроках русского языка и литературы. Отсюда и неотработанность навыка правописания словарных слов.

Безусловно, правописание приставок, частицы ни и основные случаи употребления н и нн в отглагольных прилагательных и причастиях также вполне можно освоить, если отказаться от принципа поверхностной простоты.

Однако многие правила действительно слишком сложны, и не только для школьников. Так слитное и раздельное написание не с предикативными наречиями типа не случайно – неслучайно или не трудно – нетрудно, как известно, относится к трудным случаям русской орфографии. То же можно сказать и о проблеме слитного и раздельного написания некоторых наречий. В свое время Н.М. Шанский говорил, что, чтобы правильно написать наречие, лучше всего воспользоваться словарем. Вправе ли мы в таком случае считать это ошибкой в медальной работе выпускника?

Что же касается пунктуации, то наибольшее количество ошибок связано, по моим наблюдениям, с употреблением знаков препинания при разных конструкциях с союзом как, с пропуском закрывающего знака при обособлении согласованных определений или приложений, с выделением вводных конструкций и со знаками препинания при цитировании.

В одних случаях это бесспорные ошибки – тогда потребуется дополнительная работа на уроках. А в других случаях? Откройте любое школьное пособие или учебник и попробуйте найти пунктуационное правило, которым можно воспользоваться при цитировании драматического произведения. Такого правила там нет. Или попытайтесь по школьным книгам разобраться в правилах совмещения знаков препинания при цитировании или прямой речи. Не разберетесь. Не лучше обстоят дела и с некоторыми случаями постановки знаков при союзе как. Где поставить запятые в такой фразе: Раскольников так же как многие студенты-разночинцы в это время жил в нищете? Учебник на это не дает ответа. Между тем ученик при написании сочинения часто сталкивается с такими случаями. И если мы заинтересованы в объективной оценке знаний выпускников, то необходимо или ввести этот материал в учебники для старших классов, или признать, что нельзя считать это ошибками. Правда, наиболее практичные дети находят выход из этого положения: они стараются не употреблять сложные конструкции, жертвуя разнообразием синтаксических конструкций во имя пунктуационной правильности.

Все это и еще многое другое, что осталось за рамками настоящей статьи, приводит к выводу, что принципы проведения и оценки результатов выпускного письменного экзамена по русскому языку и литературе весьма несовершенны. Вероятно, многое в них стоит изменить. Думаю, следует разработать для старшеклассников отдельные программы занятий словесностью и, соответственно, отдельные нормы экзаменационных оценок для гуманитарного и естественно-научного направлений. Необходимо пересмотреть и требования к медальным работам, не загоняя их в прокрустово ложе жестких стандартов, а способствуя проявлению индивидуальности и творчества.

Однако менять саму форму проведения экзамена – сочинение – ни в коем случае не стоит. Постепенная подготовка к нему на протяжении нескольких лет заставляет ученика читать русскую классику, расширять свой кругозор, приобщаться к великой русской культуре и, наконец, развивать и совершенствовать свою речь, а значит, и свои мыслительные способности. В стремлении во что бы то ни стало упростить и облегчить словесное образование не лишим ли мы его богатства содержания, не воспитаем ли мы такую личность, малопривлекательные черты которой можно разглядеть уже сейчас во многих медальных работах?