ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

В дискуссии за круглым столом участвовали учителя, лингвисты, старшеклассники московских школ. Разговор получился очень интересный, хотя и вышел за рамки объявленной темы. Перед вами стенограмма круглого стола.

Круглый стол
«Чем нужно заниматься на уроках русского языка?»

Л.А. ГОНЧАР, главный редактор газеты «Русский язык».

Наша газета не раз уже писала о летних и зимних лингвистических школах, о Ломоносовском турнире, о 1-й Международной олимпиаде по лингвистике – обо всех тех научных мероприятиях, которые растят будущих лингвистов, создают социокультурную среду для одаренных детей в области гуманитарных наук.
«Русский язык» – газета, конечно же, для учителей. Но, поскольку в нашем круглом столе принимают участие и школьники, скажу, что многие номера могут оказаться интересными и для них. Мы печатаем школьные рефераты, курсовые работы и проекты, посвященные языковым проблемам. У нас существует рубрика «Язык в задачах», которую ведет Елена Владимировна Муравенко – наш постоянный автор и главный организатор олимпиад по лингвистике.
А теперь о самом круглом столе. Думаю, что его тема заинтересует и учителей, и старшеклассников, и ученых. «Чем нужно заниматься на уроках русского языка?» – вопрос для школы не случайный, хотя и таит в себе определенную полемичность. С одной стороны, все знают, чем мы занимаемся на уроках русского языка, а с другой стороны – если посмотреть на школьные уроки языка отстраненным взглядом, многое увидится по-другому.
Учителя обычно жалуются, что в программе мало часов на русский язык, особенно в старших классах. Хочу обратиться к детям. Хватает ли вам тех часов, которые выделяются на русский язык? Сколько уроков русского у вас в неделю?
Перед нами сидят победители олимпиад, участники факультативов и кружков, которые, как правило, учатся не в обычных классах и школах. Тем интереснее задать им этот вопрос.

ЖЕНЯ ЗОТИНА, 11-й класс, школа № 147.

Я учусь в обычной московской школе. У нас русский язык бывает один раз в неделю. Но мы там толком ничем не занимаемся, потому что наша учительница считает, что мы уже все прошли и больше с нами заниматься нечем.

НАДЯ МАКЕЕВА, 11-й класс, школа № 1525 – лицей «Воробьевы горы».

А у нас все по-другому. На уроках мы разбираем тексты. При этом никакими учебниками мы не пользуемся. Часты споры, дискуссии, нормой является диалог. Я бы сказала, что уроки русского языка – это такие «разгрузочные» уроки среди других, скучных уроков, на которых все обычно спят.

ВАЛЯ ЕФАНОВА, 11-й класс, школа № 1060.

Мы повторяем правила, которые нам уже известны. Это скучно. Если же мы хотим узнать что-то интересное, то идем в кружок или на факультатив. Почему в кружке интереснее? Там мы занимаемся тем, чем хотим, там ничто не связывает учителя. Я имею в виду программу. На факультативе примерно то же, что и здесь, в Школе (Школой и взрослые, и дети сокращенно называют ЗЛШ. – Ред.). Только в Школе намного лучше. Здесь мы слушаем лекции известных лингвистов страны, участвуем в семинарах. Здесь говорят о живом языке.

ОЛЯ ОЛОХТОНОВА, 11-й класс, школа № 1508.

А то, что мы проходим в школе, к нам, ученикам, имеет самое отдаленное отношение. Мы учим правила, занимаемся орфографической тренировкой. Но если спросить человека, окончившего школу, что он помнит из школьной программы, то окажется, что он почти ничего не знает, он – полный невежда в лингвистике.

Е.С. АБЕЛЮК, заслуженный учитель РФ, Научно-исследовательский институт развития образования, зав. лабораторией словесности.

Мы услышали точку зрения старшеклассников. По их мнению, то, чем они занимаются на уроках, к ним самим не имеет отношения. Они хотят заниматься живым языком, а мы им предлагаем некий суррогат, ненужные, формальные знания о языке, без которых вроде бы вполне можно обойтись. Вопрос к детям: неужели школьная программа абсолютно исключает занятия живым языком?

ЖЕНЯ ЗОТИНА. Да, исключает. Уроки русского в школе – это чаще всего рутина. Мне лично гораздо интереснее заниматься математикой. Хорошо, что на нашей Зимней школе не противопоставляют язык и математику. Вот почему мне здесь интересно.

УЧИТЕЛЯ (общее мнение). То, что говорят дети, ни для кого не секрет. Мы задавлены учебными программами, контролем. На лингвистику времени не остается, на живой язык – сразу вспоминается название замечательной книжки Корнея Чуковского «Живой как жизнь» – времени нет.

Татьяна Урядникова, гимназия № 1522, г. Москва

И.И. МИШКЕТКУЛЬ, Ногинская гимназия, учитель.

Проблема на самом деле не в программах и учебниках, а в нас, учителях. Все программы в общем-то одинаковые. Во всех учебниках говорится об одном и том же: о падежах, склонениях, частях речи… Другое дело – как об этом говорить. А вот это уже задача учителя.
Расскажу о своем опыте. В 5-м классе я начинаю со слова. Лексику я ставлю на первое место. Значение слова, происхождение, употребление – все это безумно интересует детей. Пишем мы очень мало, больше говорим. Через два месяца я говорю детям: «А теперь посмотрим на слово с другой точки зрения – фонетической. Будем исследовать, как слово звучит, из каких звуков оно состоит». Транскрипцию мои ребята любят больше всего на свете. Их хлебом не корми – дай разобрать слово. Затем мы начинаем изучать словообразование, чуть позже – грамматику. И так до 11-го класса. А в одиннадцатом мы занимаемся анализом текста, редактированием. В общем, движемся все выше и выше. Дети с удовольствием идут на уроки.
Думаю, что все зависит от учителя, от его умения интерпретировать программу. Нет плохих учеников, любого ребенка можно вовлечь в интересную работу. Это мое кредо.

Т.В. ЗОТИНА, учитель школы № 396, Москва.

Позволю себе одну реплику, касающуюся выступления Ирины Ивановны. У каждого из нас свои предпочтения, свои любимые разделы и темы. Мне кажется, что заниматься анализом текста и редактированием в 11-м классе уже поздно. Эту работу нужно начинать гораздо раньше. Если не научить детей с пятого класса работать над ошибками, в том числе речевыми, то к 11-му классу они не смогут редактировать свои сочинения.

М.А. ПИНСКАЯ, учитель школы № 1060 – Московской вальдорфской школы.

Мы много говорили о программах. На самом деле программа ничего не запрещает. В 6-м классе изучается раздел «Лексика» и, в частности, тема «Заимствованные и устаревшие слова». Эта тема естественным образом связана с вопросами происхождения языков, классификацией индоевропейских языков. Именно в шестом классе я рассказываю о близких и дальних родственниках русского языка, ввожу понятие языкового древа. Почему в шестом? Да потому, что в этом возрасте дети еще не утратили интерес к языку, они открыты любому новому знанию. Я предлагаю новое не как жесткую схему, а как некий образ, тайну, «образное переживание» непростой языковой проблемы. Кроме того, эти сведения ложатся на определенный культурный пласт, который дети осваивают начиная с 3-его класса. В начальной школе наши ученики узнают об Адаме, раздающем имена, о Вавилонской башне. У них формируется свое понимание языка, понимание через вживание в язык, переживание его, его истории и современного состояния.
Есть некая закономерность во всем том, что мы делаем на уроках, знания нужно выстраивать в систему. А программа? Программа не запрещает нам заниматься тем, чем мы считаем нужным.

И.Б. ИТКИН, кандидат филологических наук, Институт востоковедения РАН, научный сотрудник.

Лингвистикой нужно начинать заниматься как можно раньше. В науке о языке существуют так называемые общие места, которые стали общими лет так шестьдесят назад. Возьмем, например, учение о предложении. Наука давно ушла вперед, а в школе преподается синтаксис «времен Очакова и покоренья Крыма». Но ни эти «общие места», ни сама лингвистика, к большому сожалению, не доходят до школы.

Л.А. ГОНЧАР. А нужно ли все общие, как выразился Илья, места лингвистики вводить в программу?

Е.С. АБЕЛЮК. Очевидно, не все научные открытия нужно нести детям. Но Илья прав, разрыв между академической и школьной лингвистикой сейчас, пожалуй, слишком велик.
Давайте повернем разговор в несколько иную плоскость. Хочу предложить такой вопрос для обсуждения. Может быть, все беды в том, что задача формирования грамотности – а это, безусловно, задача важная – затмевает другие? Все-таки нельзя сводить изучение языка в школе только к формированию грамотности.

И.И. МИШКЕТКУЛЬ. А без этого нельзя. Мы обязаны научить детей грамотно писать.

Светлана Абрамова, лицей № 1511 при МИФИ

В.М. АЛПАТОВ, доктор филологических наук, Институт востоковедения РАН, зам. директора.

Позвольте мне вступить в разговор, так сказать, с позиций постороннего. Я никогда не преподавал в школе. И тем не менее меня, как и каждого человека, волнуют вопросы обучения языку.
Зачем вообще нужен русский язык в школе? Правильно сказали, что если нет связи с жизнью, то ничего достичь нельзя. Приведу два примера.
Японцев однажды спросили, зачем им нужен английский язык. 80 процентов ответили, что английский язык не пригодился им ни разу в жизни, а 20 – что пригодился один раз, когда они сдавали экзамены в вуз.
Другой пример. Во времена моей бабушки-казачки в станице обсуждали вопрос о том, нужно ли девочек посылать в школу, нужно ли обучать их грамоте. После долгих споров решили, что посылать все-таки стоит, хотя бы для того, чтобы они могли при случае прочитать письмо от мужа с фронта и написать на него ответ. Вот вам связь с жизнью, вот вам мотивация.
И раньше, и сейчас главной остается задача обучения орфографии. Все в общем-то сводилось и сводится к этому. Но ведь орфография – наука догматическая. Освоение русской орфографии может хорошо идти у человека с одним складом ума и плохо – у человека с другим складом ума. Мне представляется, что учитель, который любит излагать орфографические правила, обычно плохо, догматически преподает литературу. И с этим надо считаться, это вытекает из самой природы орфографии.
Итак, первая задача обучения в школе – это обучение орфографии и пунктуации.
Вторая задача – научить правильно и красиво говорить по-русски. Это задача обучения риторике в широком смысле этого слова. Не построение речи вообще (чему учили старые риторики), а обучение конкретным вещам – правилам построения деловых текстов, умению общаться публично, вести диалог.
Третья задача – задача обучения лингвистике. Человек должен выходить из школы с каким-то минимумом знаний о науке, которую он изучал в школе. Ведь выходит же выпускник с каким-то багажом знаний по истории, химии, биологии… Почему же он не имеет никакого представления об индоевропейских языках, о родстве славянских языков, о самых разных живых и мертвых языках?
Итак, перед нами вырисовываются три задачи: обучение грамотному письму, обучение хорошей устной речи и освоение лингвистического минимума.

Е.С. АБЕЛЮК. Думаю, что о целях языкового образования можно говорить еще очень долго, а сами эти цели расширить. К примеру, работая с текстом, изучая законы его построения, мы, в конечном счете, учим учеников думать. Эта задача – обучение культуре логического мышления – не менее важна для школы, чем обучение просто грамотности.

В.М. АЛПАТОВ. Думать мы учим на всех уроках. Надо только различать два вида «думания»: «думание вообще» – это как раз то, чем занимаются все предметники без исключения, и обучение формальным приемам мышления – это прерогатива уроков математики и уроков русского языка. Именно здесь мы находим точки соприкосновения предметов, обычно противопоставленных в сознании школьников.

И.А. ШАРОНОВ, кандидат филологических наук, Институт лингвистики РГГУ, декан факультета теоретической и прикладной лингвистики.

Вопрос о том, чем нужно заниматься на уроках русского языка в школе, закономерно привел нас к обсуждению целей и задач обучения языку. Цели эти обозначены в программе. Здесь много говорилось о том, что программы и стандарт сковывают работу учителя, загоняют ее в прокрустово ложе. Два слова в защиту программы. Программы ничего не уничтожают и не запрещают. И если мы уберем программы вообще, то ничего хорошего не получим. Владимир Михайлович Алпатов рассказал нам о мотивации столетней давности: почему посылали в школу девочек-казачек. У современных выпускников и их родителей мотивация другая, но тоже сугубо прагматическая: все мы хотим, чтобы наши дети поступили в вузы, продолжили обучение. А для этого они должны иметь некий стартовый уровень по русскому языку, который и обеспечит им поступление.

Е.В. МУРАВЕНКО, кандидат филологических наук, Институт лингвистики РГГУ, доцент.

Я работаю со студентами, а не со школьниками, и хорошо вижу, чему школа не научила, какие свои задачи она не выполнила. Первокурсники не умеют грамотно писать, не умеют связно говорить, не умеют доказывать свою точку зрения… – можно еще долго продолжать, чего они не умеют и не знают. Задаю конкретный вопрос на семинаре, а в ответ слышу все что угодно, но только не ответ на сам этот вопрос. То же самое на олимпиадах. Дается задание: «Прочтите слово тир. Определите, сколько раз каждый звук этого слова встречается в следующей фразе: Жили-были старик да старуха».
В половине работ школьники пишут фонетический разбор всех слов без исключения, хотя никто этого от них не требовал. Нужно учить детей точно и доказательно отвечать на поставленный вопрос, учить культуре мышления.

Н.Г. БРАГИНА, кандидат филологических наук, Институт русского языка им. А.С.Пушкина, старший научный сотрудник.

Это касается не только школьников и студентов. Мышление наших молодых ученых грешит тем же недостатком. Многие работы российских физиков не публикуют за границей только потому, что половина из них начинается с цитат, имеющих к содержанию самих статей косвенное отношение. Западный стиль написания научных работ иной. Там требуют, чтобы все сильные позиции были заявлены в первом абзаце. Разве не этому мы должны учить и детей?

М.А. ПИНСКАЯ. Уже говорилось о том, что задачи обучения мышлению и речи – это задачи не только уроков русского языка. Да, конечно, мы учим ребят логично, последовательно излагать свои мысли в устной и письменной форме, учим аргументировать свою позицию. Все это очень важные коммуникативные умения. Но в чем тогда особенность именно наших уроков, разумеется, в тесной связи с уроками литературы?
Работая в собственно языковом пространстве, мы должны все делать для того, чтобы дети испытывали чувство радости и наслаждения от языка, от занятий языком. Разумеется, живым языком.

Л.А. ГОНЧАР. Думаю, что с Мариной Александровной Пинской согласятся не только все участники нашего круглого стола, но и все те, кому небезразлична судьба предмета «Русский язык» в школе. И, если каждый из нас будет стремиться к выполнению тех задач, о которых мы говорили, в конечном счете, выиграют все: и дети, и учителя, и лингвисты.

Беседу за круглым столом записала Н.БОРИСЕНКО