ЖИЗНЬ ЯЗЫКА

И.Б. ЛЕВОНТИНА,
г.Москва

О словах-паразитах

Действительно ли эти слова лишние в языке?

Знаете такой анекдот? Едет новый русский в «Мерседесе» и видит, что по тротуару старушка идет, а на ее пути люк открытый, сейчас она в него упадет. Новый русский высовывается из окна и дружелюбно говорит: Бабка! Это...… типа…... опа! Так называемые слова-паразиты человек употребляет, когда ему не хватает обычных слов. Помните, как пели в фильме «Карнавальная ночь»: Я не знаю, как начать, // В общем, значит, так сказать. Но действительно ли эти слова лишние в языке? Или, может быть, языку они нужны, а мы просто не всегда умеем ими пользоваться?

Наша обычная речь – это так называемая спонтанная, то есть неподготовленная, речь. Мы одновременно говорим и думаем. Человек не всегда успевает сформулировать свою мысль, ему приходится останавливаться, чтобы подумать или подыскать подходящее слово. Конечно, вы можете замолчать и держать паузу до тех пор, пока не придумаете абсолютно гладкую фразу. Но тогда собеседник засомневается: то ли вы все еще формулируете, то ли уже заснули или отвлеклись. Вот тут и приходят на помощь всевозможные э-э-э, мэ-э-э, ну, это и так далее. Они являются своего рода сигналами: я здесь, я на связи, сейчас уже скажу, ждите ответа. Кроме того, в режиме цейтнота не всегда удается найти самое подходящее слово – и приходится удовлетворяться более или менее подходящим. Многие слова-паразиты: вроде, типа, как бы и так далее – выполняют именно такую функцию: мол, слово, может, и не совсем подходящее, но другое что-то пока в голову не приходит.

Получается, что наличие в речи слов-паразитов – своего рода признак естественной, неподготовленной речи. Помните, у Грибоедова о Чацком: И говорит как пишет! – но хорошо ли принимаются его пламенные монологи? Часто собеседник гораздо лучше вас понимает, если вы тут же перед ним пытаетесь точнее выразиться, подыскать слово. Об этом эффекте знает любой преподаватель. Бывает, объясняешь что-то, что объяснял уже тысячу раз, и точно знаешь, что надо сказать и какими словами. Но если просто отбарабанить готовый текст, никто ничего не усвоит. Гораздо лучше, если слегка имитировать спонтанность: остановиться, призадуматься, поискать слово; ученик тогда будет думать вместе с вами, тоже искать это слово – и поймет и запомнит вашу мысль гораздо лучше.

Может быть, вы когда-нибудь слышали лекции профессора Тартуского университета Ю.М. Лотмана о русской культуре – записи этих лекций довольно часто дают по телевизору? Речь Лотмана никак нельзя назвать гладкой: он экает, хмыкает. Но слушать его – истинное наслаждение: полная иллюзия, что он только что поговорил лично, например, с Чаадаевым, а теперь говорит непосредственно с вами. Причем говорить с вами ему страшно интересно: вот он только что узнал нечто увлекательное и спешит с вами им поделиться. Возможно, если экать начнет другой человек, который не умеет так замечательно рассказывать, это только испортит его речь. Но в случае с Лотманом, как поется в одной песенке Булата Окуджавы, «мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает». Разумеется, дело тут, как это всегда бывает в жизни, в чувстве соразмерности и сообразности. Если в монологическую речь через каждое слово вставлять э-э-э, как это делают даже некоторые телеведущие, слушать такую речь мучительно. И, уж конечно, та речь, которую, увы, часто приходится слышать на наших улицах, пересыпанная бранными выражениями в функции слов-паразитов, – просто надругательство над русским языком. Чаще всего это попытка хоть как-то замаскировать убогий синтаксис и скудный словарь.

На первый взгляд кажется, что неважно, пере-сыпает ли человек свою речь бесконечными так сказать или предпочитает это, типа или как бы. В действительности разные слова-паразиты употребляют совершенно разные люди. Например, человеку, который злоупотребляет словечком это, вообще каждое слово дается с трудом – он тугодум. Напротив, так сказать – точнее обычно тскать – часто встречается в речи людей, которые за словом в карман не лезут, говорят очень быстро и с помощью этого тскать пытаются расчленить свою речь на отрезки, чтобы облегчить слушателю понимание. Особая история со словом как бы. Оно приобрело популярность, кажется, в позднесоветский период как интеллигентское словцо. Тогда постоянное как бы означало демонстративный отказ от категоричности суждений, присущей официальным текстам. Не исключено, что мода на как бы была связана с интересом к творчеству Достоевского: известно, что как бы – одно из особенно любимых им слов. Теперь вечное как бы стало просто проявлением жеманства. Характерно оно в основном для женской речи.

Другая, даже отчасти противоположная, судьба у слова-паразита типа. Внимательный к деталям тележурналист Леонид Парфенов в одной из своих передач даже говорил о произносимом со специфическим прононсом типа-а как об особой примете речи середины 90-х годов XX в. Сейчас, однако, типа замелькало и в речи интеллигенции, потеснив утратившее свое «обаяние» как бы. Этим типа, произносимым уже без всякого особого «прононса», пока еще чуть ироничным и цитатным, человек показывает, что он не какой-нибудь кабинетный червь, что ему не чужды современные общественные процессы: – А ты здесь типа работаешь? – Да типа того. Так теперь разговаривают многие интеллектуалы.

А случалось ли вам слышать интервью с Иосифом Бродским? Если слышали, то наверняка обратили внимание на чрезвычайно характерное для речи Бродского не вполне нормативное да? в конце многих утверждений, которое он произносил со специфической интонацией – полувопросительной-полуутвердительной. Такое монологическое да? показывает, что, сказав нечто, Бродский как бы сам прислушивается, как это прозвучало и соответствует ли звучание его мысли. Итальянское междометие eh настолько своеобразно, что в свое время при дублировании итальянского неореалистического фильма «Два гроша надежды» оно было в заключительной сцене оставлено без перевода. Так что фильм заканчивался в русском прокате тем, что герой восклицал: Нельзя жить без надежды, э! – с экспрессивным итальянским жестом. Это звучало совершенно не по-русски. А что делать, если в русском языке ничего похожего нет.