МЕТОДИЧЕСКИЕ РАЗРАБОТКИ

М.В ПАНОВ

Продолжение. См. № 32, 33/2003, 3, 11, 30/2004

Как можно преподавать морфологию в школе

Лекция № 5

<Имя существительное>

Вот следующее, что мы должны ввести в голову учеников, – это то самое сложное понятие системы, о котором я говорил. Надо подготовить учеников, что само наличие прилагательного и наличие глагола требует, чтобы было существительное. Прилагательное показывает признак – то есть отличительное свойство какого-то объекта. Но признак не может существовать без самого объекта. Раз мы сказали: признак, отличительное свойство, качество, – то тем самым мы уже сказали о том, что необходимо вместилище этих признаков, должен быть объект, который содержит эти признаки. Точно так же, если мы сказали о том, что есть глагол, который показывает действие, но действие само по себе тоже не может быть, а должен быть объект, который совершает действие. Тем самым оказалось, что наличие прилагательного и глагола предполагает, что есть особая часть речи, показывающая совокупности признаков, носителя действия. То есть из наличия прилагательного и глагола вытекает необходимость существительного.

Существительное тем самым есть грамматическая категория, которая представляет собою во внешнем этаже такие грамматические характеристики, как: изменяется по падежам, по числам, принадлежит к роду. А какая надстройка? А надстройка – это именно вот то, что я сказал: что это объект, который содержит в себе признаки, который может производить действие: вместилище признаков и производитель действия. Ну, это можно назвать предметом, но в грамматическом смысле слова. В грамматическом смысле слова это предмет.

Детям надо подчеркнуть, что между бытовым значением слова предмет и научным – большая разница. Ведь все может быть представлено как носитель признака. Скажем, белизна может быть представлена как совокупность признаков? Да, ясная белизна, насыщенная белизна, сияющая белизна может быть представлена как носитель признаков. Белизна ослепляет, белизна расстилается вокруг – может быть представлена как производитель действия. Тем самым мы с вами объяснили, что существительное обладает грамматическим значением предметности. Под предметом понимаем вместилище признаков. Мы с вами должны как-то заострить мысль учеников, чтобы они поняли самую связь между этими вот тремя главнейшими частями речи: прилагательное и глагол требуют наличия существительного. Если они грамматические классы, то и существительное должно быть понято как грамматический класс, а не лексико-грамматический.

Как же тогда быть с медведем? Щерба-то сказал, что медведь – зверь и потому существительное. А то, что название животного всегда может быть только вместилищем признаков. Название животного не может быть прилагательным, потому что это не признак, не может быть глаголом, потому что это не действие, а это вместилище признаков. То есть на чисто грамматическом основании медведь относится к существительным. Грамматическое значение существительного – вместилище признаков. Оно покоится на этом вот фундаменте: изменяется по падежам, по числам, принадлежит к роду. Из этого вытекает грамматическая характеристика, а эта грамматическая характеристика – вместилище признаков.

Как раз и подходит только к медведю, то есть к существу, лицу, к человеку. И может быть вместилищем признаков представлено все что угодно. Любая мыслимая сущность может быть представлена языком как вместилище, как носитель признаков, как их обладатель, поэтому от любого прилагательного и от любого глагола возможно именное образование: либо существительное, либо сочетание с существительным.

Как же быть в таком случае с этим самым кенгуру? Кенгуру-то не имеет падежа, числа? А род имеет по естественному полу. Вот был такой талантливый очень англист, но и специалист по общему языкознанию – профессор Аракин. И он предложил такое решение: все существительные, которые имеют основу, оканчивающуюся гласным, имеют нулевые, омонимичные падежные окончания. То есть кенгуру – именительный падеж: имеет окончание нулевое, со значением именительного падежа; кенгуру – родительный падеж: имеет окончание нулевое, со значением родительного падежа; кенгуру – имеет окончание нулевое, <со значением> дательного падежа. Ну и так далее все падежи.

Это решение парадоксальное, а что вы можете против него возразить? Разве не могут быть нулевые окончания омонимичные? Могут. Солдат: это и именительный единственного, это и родительный множественного. Значит, омонимичными нулевые окончания быть могут. Одинаково звучат. А совпадать падежные окончания – вот я вам сказал: солдат – могут. А вообще быть омонимичными могут: в третьем склонении три падежа омонимичны.

Итак, никаких оснований, чтобы мы Аракину-профессору могли возразить, нет. Вот одно решение, которое мы можем предложить ученикам: кенгуру склоняется, кенгуру имеет признаки существительного: склоняется, принадлежит к роду, причем если эта кенгуру – самка, то она, самец – он, без различения этого мужского рода.

Доказательства? Я, пожалуй, одно доказательство вам могу привести. А как будет вести себя прилагательное при таком несклоняемом существительном? У этих кенгуру. Подошли к этим кенгуру. У этого кенгуру. С этим кенгуру. Прилагательные склоняются. Одно из двух. Либо эти прилагательные согласуются с существительным, либо не согласуются – других не может быть предположений. Если оно не согласуется с существительным, то оно имеет признак самого существительного, потому что несогласуемая падежная категория бывает только у существительного. Согласуемая – у прилагательного. Если мы говорим: у этих кенгуру, – у этих – это несогласуемое существительное. Ну, если кенгуру не изменяется по падежам, получается несогласуемое, верно? Если кенгуру не изменяется по падежам, то с чем же будет согласовываться прилагательное? У существительного же нет падежа, у кенгуру-то? Значит, согласовываться, если не склоняется, не с чем. Тогда у длиннохвостых кенгуру – длиннохвостых – несогласуемое прилагательное. А несогласуемые имена – это всегда существительные. Письмо брата – письмо брату: несогласуемое брата и брату – это существительные. Доверенность Петра и доверенность Петру: Петра, Петру – несогласуемые, и это характерно для существительных. Поздравление Ивана и Ивану. Значит, несогласуемое имя – это существительное. Если вы говорите, что у длиннохвостых кенгуру – это несогласуемое имя, то, значит, это существительное.

Но это явно не так. А в таком случае нельзя считать, что это несогласуемое имя. А раз нельзя считать, что это несогласуемое имя, то это имя согласуемое. А раз оно согласуемое имя, то, следовательно, есть нулевое окончание дательного падежа у слова кенгуру, и этим кенгуру согласуется с окончанием прилагательного.

Значит, на чем построено доказательство, что Аракин прав, что тут есть согласование? Прилагательное (длиннохвостых – это прилагательное) не может иметь несогласуемого окончания падежного. Значит, раз оно не может иметь несогласуемого окончания падежного, то это окончание согласуемое. А с чем оно согласуется? Ну, естественно, с окончанием существительного, больше не с чем. А какое же окончание у существительного дательного падежа? Ну, ясно, нулевое.

Будет ли это убедительно для учеников или нет? Если нет, тогда надо идти путем облегченным. Сказать: второстепенные признаки прилагательного... Вот сейчас я вам страшное скажу. Есть люди, лишенные всех органов восприятия. Они слепые, они глухие, ну, может быть, у них чувство вкуса есть, но осязания тоже нет. Но люди это или не люди, если они мыслят? Ну, люди, конечно. После какого-нибудь там менингита наступает вот такая ужасная вещь: человек не слышит, не видит, лишен чувства осязания. Но он мыслит, он может говорить, менингит не влияет на факт речи. Человек или не человек? Ну конечно, человек. Потому что он имеет признак, который только человеку свойствен: мыслить.

Так вот, кенгуру – это вот такая больная ужасная человеческая фигура. Он имеет только синтаксические признаки: бывает подлежащим, бывает дополнением, именной частью сказуемого может быть. А это свойственно только существительному. По второстепенному признаку мы его относим к существительным. Так же, как – мы снова возвращаемся к тому, что отвлеченная классификация может бытъ абсолютно безысключительной. Говорю о том, какие бывают многоугольные фигуры: треугольник, четырехугольник – никаких исключений нет. Как только я перешел к конкретности – к плиткам – сейчас же есть исключения (я этот пример приводил).

Вот здесь такой же случай: есть среди существительных такие, которые грамматический клacс существительных оправдывают только своими синтаксическими, т.е. второстепенными, признаками. Либо мы идем вслед за Аракиным и говорим, что здесь омонимические нулевые окончания, которые, добавляем: всегда закономерно возникают, когда основа оканчивается на гласный, либо мы отправляем эти существительные в инвалиды.

Итак, самое сложное нам удалось: мы поняли существительные как грамматический класс. Какие же выводы мы можем сделать?

Первое. Классификация частей речи – чисто грамматическая. Части речи – большие (в скобках: самые большие) грамматические группы слов.

Второе. В основе этой классификации лежат грамматические «изменения» слова. Слово «изменения» в каком смысле понимается? Грамматические изменения – то есть набор противопоставленных форм, которые отличаются только грамматическим значением: падежным, родовым и так далее.

Третье. Эти значения грамматических форм обобщаются, объединяются значением части речи. Прилагательное обозначает признак, глагол обозначает действие, существительное обозначает носителя признаков и действий.

Четвертое. Значение части речи может преобразовать, изменять значение лексической основы. (Это я говорю своим языком, своего поколения. У меня преобразовать – глагол двувидовой. Что делает? Преобразует. Что сделает? Преобразует. Ваше поколение образует другую <форму>: преобразовывать). Значение части речи может преобразовывать (но, по-моему, это некрасиво), может преобразовать (значение несовершенного вида), изменять значение лексической основы. Ну вот как Арарат высится: он ничего не делает, однако глагол заставляет думать, что высится.

Пятое. Некоторые лексические классы основ по их грамматической функции (по их роли, по их назначению – ученикам можно простые слова употреблять) – некоторые лексические классы основ по их грамматической роли, по функции, по назначению – могут быть отнесены только к определенной части речи – это я вот возвращаюсь к медведю. Если основа обозначает животное, то это только вместилище признаков может быть. А животное, не признак, а только вместилище признаков, может относиться только к существительному. Некоторые лексические классы слов по их грамматической роли, по функции, по назначению могут быть отнесены только к определенной части речи.

И, наконец, шестое. Есть слова, которые свою принадлежность к части речи выражают только косвенными грамматическими признаками.

<Аналитические прилагательные. Новая часть речи>

Может ли система частей речи меняться? Да, могут появляться новые части речи. На наших глазах, уважаемые современники, появляется – или уже появилась – новая часть речи, которая называется аналитическое прилагательное. Вот об этом, может быть, ученикам стоит рассказать. Не было еще в начале нашего века <...> аналитического прилагательного, и вдруг оно появилось. Появилось вначале как заимствованные слова, названия цветов.

Цвет называется: гимнастерка хаки. Хаки, оказывается, с одним к пишется. Гимнастерка хаки: что такое хаки? Это цвет, так же как зеленая, зеленоватая, красная гимнастерка. Но к грамматическому классу прилагательных не подходит, потому что не имеет этой характеристики: никак не изменяется. А как высказывает свое отношение к существительному? Необычным способом: местом всегда после существительного. Значит, связь высказывает, показывает, демонстрирует не окончаниями – их нет, а местом после существительного.

Это целая группа, приближается к десятку: цвет электрик (говорят, какой-то зеленоватый), кардинал (купи мне шелк кардинал) – это значит темно-красный, как у кардиналов их мантия. Мама, сшей мне платье кардинал – это значит: темно-красное, темно-темно-красное платье. Материя бордо – еще более темно-красная. Названия языков – откройте любой учебник но общему языкознанию, и там на вас кинутся просто толпой такие названия, как язык хинди, язык урду, язык хиндустани – на Востоке и в Африке таких языков сотня!

Опять-таки это – аналитические прилагательные: язык бенгальский – и урду. Бенгальский может стоять и до, и после: бенгальский язык – и язык бенгальский, а урду – только после. Язык урду. Культура урду. Страны урду.

Итак, первая группа аналитических прилагательных – это заимствования. Первый открыл аналитические прилагательные Александр Александрович Реформатский. У меня есть небольшая статья на эту тему – как раз в сборнике, посвященном юбилею Реформатского. И там взят эпиграф: «Из мелкой сволочи вербую рать» – из Пушкина, из «Домика в Коломне». Почему? Потому что в аналитические прилагательные стекается действительно всякий сброд. Ну, вот эти заимствованные слова.

Вторая группа аналитических прилагательных – это части сложносокращенных слов. Ну, например, есть слово сельсовет. Или – лучше сказать – словосочетание. А почему словосочетание? В сель-то-совете что делается! Частица прибавляется к сель-, а частица может прибавляться только к слову. Сель- – это аналитическое прилагательное. Сель- и колхозный совет. Как пишется? – С так называемым «висячим дефисом». Вы такое
употребляете выражение – «висячий дефис»? Сель- – дефис, дальше пробел – и колхозный совет. Парт- – дефис – и профсоюзное собрание.
Из аббревиатур с висячим дефисом.

Но их очень много! Впервые Абрам Борисович Шапиро заметил, что это слова: он заметил, что они сочетаются с частицами, Парт-то наша организатор что говорит! Парт-то секретарь. Ну, слово парт- устарело, тем не менее в русском языке оно существует.

Любопытное фонетическое поведение <нрзб.> аналитических прилагательных! Вы знаете, что звонкие согласные шумные на конце
слова оглушаются? Про[ф]взносы. Значит, перед [в] сохраняется [ф]. Но это еще не удивительно, это по общему закону. А вот гла[ф]вино: какое-то учреждение было, главное по производству <вина>. Не гла[в’]вино! Если бы было одно слово, то [в’] перед [в] не оглушалось бы. А оглушается: гла[ф]вино – [ф] произносится. А это явление конца слова. Значит, глав- – особое слово, глав- – аналитическое прилагательное. Пример главвино нашел как раз Александр Александрович Реформатский.

В начале нашего века эти сокращения вызывали удивление. Вы знаете это у Гиляровского шутливое стихотворение:

Жду тебя, мой друг Павлуша,
На Твербуле у Пампуша.

На Тверском бульваре у памятника Пушкину. Ну а потом это стало обычным выражением и стало даже не частью слова, а во многих случаях – не во всех, конечно – стало аналитическим прилагательным.

Третий источник – из частей сложного – не сложносокращенного, просто сложного слова. Хлебозаготовки. Хлебозаготовитель. Хлебосдача. Хлебоперевозки. Хлебоуборка. Два ударения, а что самое главное, что говорит, что это отдельное слово, и именно аналитическое прилагательное, – свободная сочетаемость. Ведь свободной сочетаемостью, то есть сочетаемостью с любым другим подходящим по смыслу словом, обладает только слово. Так вот, хлебо- в качестве определения сочетается с любым словом.

Нефтедобыча, нефтепровод, нефтесделки. Нефте- сочетается с чем угодно. Торфоразработки. Вот торфо-, нефте-, хлебо- и многие другие – это аналитические прилагательные.

Наконец, самая последняя – под вопросом, потому что это пока только бюрократический язык. Сибирьуголь. Пермьтрактор. Какая-нибудь контора существует – Пермьтрактор – это значит пермскими тракторами торгует. Тоже свободные сочетания.

Итак, можно детишек заинтересовать и сказать им: вот, собирайте такие аналитические прилагательные. Мы в классе открываем коллекцию аналитических прилагательных. Вы вешаете вместилище, но не существительное, а четыре кармашка или три кармашка, потому что Сибирьуголь – это все-таки редкое. Три кармашка: во-первых, заимствованные – определители; во-вторых, из сложносокращенных слов; в-третьих, из сложных слов с соединительной гласной.

Собираем такие слова всем классом. В предложениях: чтоб было ясно видно, что это сочетание с определителем. И вот в кармашки в эти они и суют эти самые свои находки. Как видите, на самом деле все время идет исследовательская работа, сочетающая поиски языкового материала: ищем прилагательное, которое бы не отвечало грамматической характеристике. Оказывается, найти нельзя. Находим глаголы, которые показывают будто бы действие, а на самом деле – пространственные отношения, и являются «бездейственными» лексически.

Значит, поиски материала, его классификация – все время классифицируем: это такого типа, это этого типа. Выводим определение части речи – это мыслительная работа.

<Как дети начинают писать учебник>

Все-таки мы от них не отстаем: учитель объясняет, а потом дает задание, на каждом уроке задание (ну, может быть, дети по желанию выбирают): письменный ответ на вопрос, где должна быть формулировка ответа, примеры, которые сам ученик находит, объяснения к ним. Все непонятное должно разжевываться. Вот, значит, девочка или мальчик дают ответы на такие вопросы.

Первый. Что называется грамматическим классом слов? Ну, если на этот вопрос отвечают несколько учеников, то один скажет: «Грамматический класс слов – это несколько разных слов, у которых общие, одинаковые грамматические значения». А другой скажет: «Грамматический класс слов – это такая группа, где совпадают какие-нибудь значения». Ну, разные формулировки могут быть. Приведет примеры: ну, например, грамматический класс слов – это все глаголы совершенного вида. Приведет примеры, разъяснит, как быть с глаголами двувидовыми, входят ли они в группу ту и другую или образуют особый грамматический класс – ну, в общем, свои примеры придумает.

Второй вопрос. Дан какой-то корень. Ученик сам должен корень выбрать: например, корень -ход-. Образуют ли все производные слова от него грамматический класс: ход, ходить, приходить, уходить, ходкий, ходите, хожалый (такая раньше была должность – хлопотать по чужим делам). Ну, ясно, что никакого грамматического класса нет, это лексический класс. И вот ученик должен рассказывать, объяснять, внедрять в голову каких-то других читателей...

Третий. Возьмите определенный отрывок текста. Как часто встречаются слова, образующие класс прилагательных? Являются ли прилагательные грамматическим классом? Ну, вот он должен объяснить: так как они изменяются определенным образом.

Четвертый. Как же быть с формами ярче, сильнее, ближе – сравнительная степень? Они не изменяются по падежам, числам, родам. Почему же они относятся к классу прилагательных?

Пятый. Слово рад изменяется только по родам и числам. Можем ли считать его прилагательным? Пусть Настя Кувшинчикова подумает над этим вопросом. Учитель ей что-то объяснил, но вот как она поняла и как она детишкам другим объяснит – можно ли его считать прилагательным? Или лучше выделить его в особый грамматический класс? Пусть решает.

Шестой. Как вы докажете, что грамматические значения падежа, числа и рода совместно обусловливают (или как ваше поколение – обуславливают, да?) – как вы докажете, что грамматические значения падежа, числа и рода совместно обусловливают обобщенное грамматическое значение признака?

Седьмой. Какие грамматические значения определяют класс глаголов?

Восьмой. Слова бух, прыг, трах, звяк, шмяк – глаголы ли? Есть ли у них грамматические значения, свойственные глаголу?

Девятый. Какое общее грамматическое значение обусловлено частными грамматическими значениями глагола? В скобках: наклонения, времени, лица. Здесь мальчишечка или девчоночка должны сказать, что все слова, у которых есть значение наклонения, ну непременно обозначают действие! Достаточно иметь такое значение, чтобы выйти в глаголы.

Десятый. Слова простираться, находиться, выситься и мн. др. – глаголы. Называет ли их лексическое значение действия, процессы, изменения? Почему мы их считаем глаголами?

Одиннадцатый. Есть ли глаголы, которые отклоняются от грамматического определения этой части речи? Ух, а за тему возьмется какой-нибудь мальчишечка, какая-нибудь девчоночка, которые любят разбирать сложные случаи, – это вот такие, как бух, прыг, трах с одной стороны, а с другой – безличные глаголы: могут ли они иметь грамматические признаки? С одной стороны – по лицам не изменяются, с другой стороны – по числам не изменяются, с третьей стороны... с четвертой... с пятой... Ан они все-таки изменяются по наклонениям, вот! Об этом я говорил: морозь-ка – обращение к Деду Морозу.

Двенадцатый. В языке все связано, все образует систему. Докажите, что если в языке есть глагол и прилагательное, то должно быть и существительное.

Тринадцатый. Какими грамматическими значениями определяется класс числительных?

Четырнадцатый. А как же быть с кенгуру? Может быть, считать, что у несклоняемых существительных есть нулевые омонимичные окончания (объяснение Аракина)?

Пятнадцатый. Почему в классе существительных столпились (я позволяю себе образное выражение) названия животных? Столпились или другое образное: накопились? Ведь существительное не имеет грамматического значения, которое поощряло бы их?

Шестнадцатый. Почему медведь грамматически должно быть существительным?

Семнадцатый. Приведите в качестве примера существительные, которые лексически обозначают признак. Ну, скажем, с суффиксом -ость: сырость, близость, скорость; или с нулевым суффиксом: зелень, синь и так далее. Обозначают признак. Значит, в качестве примера приведите существительные, которые и лексически обозначают признак. Почему же они считаются существительными?

Восемнадцатый. А могут ли существительные обозначать действие? Зачем же они вторглись в класс существительных?

Девятнадцатый. Что же значит определение «существительные обозначают предмет»?

Двадцатый – последний и обобщающий. В каком же отношении находятся понятия «грамматический класс слов (части речи)» и «лексический класс слов»?

Вот я думаю: если у вас есть возможность в школе попытаться это проверить, то очень было бы любопытно такую игру затеять; детишки приносят текст, причем на одну тему два-три ученика, вы сопоставляете и вместе пишете главу учебника под названием «Части речи». Весь учебник написать, наверное, трудно с учениками, но если сказать детям: давайте напишем главу учебника «Части речи»?!