ЯЗЫК И ОБЩЕСТВО

Эр. ХАН-ПИРА,
г. Москва

Алфавит и политика

Я князь-Григорию и вам
Фельдфебеля в Волтеры дам,
Он в три шеренги вас построит,
А пикнете, так мигом успокоит.

(А.С. Грибоедов. Горе от ума.
Действие IV, явл. 5)

Прошло больше года с того времени, когда в Федеральном собрании РФ обсуждалась поправка к закону «О языках народов РФ». Госдума сочла находящимся в ее компетенции запрет республикам на выбор системы письма для их языков, предписав иметь письменность лишь на основе кириллицы. Совет Федерации одобрил это. Тем самым было отобрано у наций право самоопределиться в выборе письменности. Об этой теме писали и говорили СМИ в конце 2002 года и в начале 2003-го. Сказали о своем несогласии с парламентом тогдашние «Новые Известия».

Дело имело продолжение: «Известия» сообщали (21.02.2003): «Президент Татарстана Минтимир Шаймиев выступил в четверг с ежегодным посланием к Госсовету республики. Он заявил, что принятие поправки к закону “О языках народов РФ”, устанавливающей кириллицу в качестве алфавита государственного языка страны и языков республик, можно рассматривать как покушение на право народов на свободное развитие языка. Шаймиев считает, что федеральный центр фактически нарушил Конституцию России, а также ряд международных норм». Как видим, президент Татарстана полагал этот вопрос принципиально важным, поскольку сказал о нем в ежегодном послании.

Лингвистика не отождествляет язык и письменность (письмо, систему письма – звукобуквенную или иероглифическую). Язык может существовать без письменности, она без него – нет. На Земле сотни бесписьменных языков, а письменных гораздо больше, чем систем письма, т.е. многие языки пользуются одним и тем же письмом (например, все германские и романские языки используют латиницу). Поэтому точнее будет сказать, что упомянутая поправка к закону отбирает у народов право на свободный выбор письма, а не на свободу развития языка.

Итак, письменность не язык. Смена письма ничего с самим языком сделать не может: ничего в нем не меняет. Ничего не изменилось в языках тех народов СССР, которым дважды меняли алфавиты: арабский на латинский, а его на кириллицу (азербайджанском, татарском, узбекском и др.). Полезно вспомнить сказанное еще в начале прошлого века основателем Казанской лингвистической школы профессором Казанского и Санкт-Петербургского университетов И.А. Бодуэном де Куртенэ, известным всем в мире, кто серьезно занимается языкознанием: «Кто имел несчастие пройти курс заурядной школьной грамматики со всем ее безотрадным бессмыслием и путаницей, со свойственными ей смешениями понятий, со смешением письма и языка, букв и звуков... тот только с трудом отучится, а может быть, и никогда не отучится смешивать человека с паспортом, национальность с алфавитом, национальность с вероисповеданием, национальность с государственностью...» (И.А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т. II. М., 1963. С. 133).

Некоторые депутаты усмотрели в наличии разных систем письма аналог несоответствия местных законов Конституции. Однако в ней нет ничего о системах письма вообще и о кириллице в частности. И забота о едином правовом пространстве не имеет ровным счетом ничего общего с требованием единства письма у разных языков, принадлежащих зачастую к различным языковым семьям (индоевропейской, тюркской, угрофинской, монгольской и др.). Кое-кто заговорил даже о «лингвистическом сепаратизме».

Слово лингвистический имеет в русском языке два значения: «относящийся к лингвистике, лингвистам» и «относящийся к языку, языковой». В словосочетании лингвистический сепаратизм интересующее нас слово явно во втором значении, так как переход на латиницу был предусмотрен решением органа государственной власти, а не волей лингвистов. Обвинение же в языковом сепаратизме с головой выдает дилетантизм обвинителей: они уравнивают письмо и язык и не знают, что любой язык самостоятелен, самобытен и в той или иной мере отличен от всех прочих (даже от близкородственных) и в этом смысле сепаратен.

Можно соорудить «вертикаль власти». Но построить вертикаль языков с помощью единого алфавита нельзя: единство алфавита не отменит разноязычия. Вот написал я шин огура (воды нет). Кто поймет это словосочетание? Только тот, кому известно, что эти слова значат на даргинском языке, одном из языков Дагестана. А без этого кириллица не поможет. Книгу на даргинском языке, набранную кириллицей, не поймет кумык, аварец, табасаранец, которые тоже читают на своих языках книги и газеты, набранные кириллицей.

Поделился своим мнением с телезрителями 2-го канала и один известный кинодеятель: он видит в замене кириллицы латиницей в письменной татарской речи аж угрозу национальной безопасности. Неужто он не знал, что в СССР с конца 30-х – начала 40-х существовали 4 системы письма: кириллическая, армянская, грузинская, латинская (в Латвии, Литве, Эстонии)? Говорил ли в связи с этим кто-нибудь тогда о «лингвистическом сепаратизме», «угрозе национальной безопасности»? Нет. Затрагивало ли такое разнообразие письменностей статус русского языка как языка межнационального общения? Нет. Умаляло ли его престиж? Тоже нет. Как сказал выдающийся языковед А.А. Реформатский, «престиж языка зависит не от его лингвистических свойств, а от его историко-культурной судьбы». И, уж конечно, престиж языка никак не зависит от используемой системы письма.

Немного истории. Был ведь в России запрет на употребление латиницы в печатных изданиях на одном из языков империи: в 60-х годах XIX в. министр внутренних дел Валуев запретил издавать литовские книги и прессу латиницей, приказав заменить ее кириллицей. Литовцы-католики увидели в этом попытку навязать им православие и бойкотировали все, набранное кириллицей. В такой реакции на запрет проявилось характерное для носителей наивного языкового сознания отождествление языка с письмом, а также идеологизация и политизация письма. А ведь любая письменность сама по себе вне политики и идеологии: в начертании, абрисе письменных знаков нет никакой политики, идеологии, они безразличны к политическим взглядам, религиозным верованиям, мировоззренческим представлениям. Хороша та система звукобуквенного письма, которая точно передает состав звуков данного языка. Устои ислама в Турции не поколебались от того, что первый ее президент Мустафа Кемаль (Ататюрк) заменил арабский алфавит латиницей, т.е. с точки зрения мусульманских ортодоксов отрекся от письма, запечатленного в Коране, от письма «правоверных» в пользу письма «гяуров», «неверных». Устои католицизма в Литве не пошатнулись бы от самой смены письма, однако против этой замены была наивная привязка знаков письма к вероисповеданию и задетое национальное чувство: «наше» письмо заменяют «не нашим». Реакцию литовских католиков можно было предвидеть, если бы власть имущие способны были или желали учитывать силу социально-психологических факторов. Но Александр II в 1876 г. подтвердил запрет. А литовцы покупали литературу на литовском языке, издаваемую в Восточной Пруссии на латинице. В 1904 г. внук Александра II запрет снял (об этом подробнее: В.И. Беликов, Л.П. Крысин. Социолингвистика. М., 2001. С. 348–350).

В интервью «Огоньку» (2002, № 50) директор Института стран Азии и Африки при МГУ профессор М.Мейер сказал: «Мы же порой словно специально провоцируем конфликты. Взять запрет на латинский алфавит. Ну хочется татарам пользоваться латиницей – пожалуйста. Как будто это нанесет удар по государственным устоям России! Если уж говорить с точки зрения филологии, латинская графика больше подходит тюркским языкам, нежели кириллица. Всякий раз с трудом продираюсь через “русские” буквы, читая газеты на узбекском или татарском... Когда сверху начинают зажимать, наступать, давить, сразу идет обратная реакция... На мой взгляд, попытка продемонстрировать силу – признак недостаточной образованности» (с. 20).

Принципиально М.Шаймиев прав: парламент РФ вышел за пределы своей компетенции, допустив, по-моему, правовую и социально-психологическую ошибку. Это принципиальная сторона дела. А какова его содержательная сторона?

В Татарстане сторонники перехода с кириллицы на латиницу говорят, что она больше соответствует звуковому строю татарского языка. Кто может компетентно определить это? Только языковеды-фонологи. А применительно к татарскому языку – фонологи-тюркологи. В Москве в Институте языкознания РАН они есть. Вот их мнением и мог бы поинтересоваться парламент. И если бы специалисты пришли к выводу, что кириллица и латиница не уступают друг другу в передаче звукового состава татарского языка, тогда парламент вместо неправомочного запрета мог бы обратиться к коллегам в Казани с дружеским советом подумать о трудностях, с которыми столкнутся миллионы тех, кто уже более 60 лет пользуется кириллицей, когда читает и пишет по-татарски. По-товарищески бы напомнил коллегам о немалых финансовых затратах: переиздание учебников и классиков татарской литературы, смена письменных названий городов, поселков, деревень, улиц, площадей, учреждений, промышленных и торговых предприятий, учебных заведений. А ведь эти средства можно потратить, например, на компьютеризацию школ. Такое обращение было бы и уважительным, и разумным.

Могут сказать, что «поезд ушел», «после драки кулаками не машут»: злосчастная поправка к закону принята. Но того, кто вносил ее вдогон уже принятому и действовавшему закону, не остановили хвостовые огни поезда. Почему же они должны остановить тех, кто решительно и принципиально не согласен с таким добавлением к закону? И разве не было в нашей новейшей истории случаев, когда вносились изменения в уже принятые и вошедшие в силу законы? Например, не далее как 7 августа 2003 г. правозащитница Светлана Ганнушкина по «Радио России» убедительно говорила о необходимости внесения поправок в уже принятый закон «О гражданстве».

У сторонников поправки не было никаких серьезных аргументов в ее защиту, зато явно звучала вульгарная политизация предмета обсуждения и ощущалось стремление к единообразию. Вспоминается сказанное Юрием Щекочихиным в его последней книге: «С тревогой и печалью наблюдаю за тем, что в нашем обществе все больше и больше поощряется единопослушание, единословие и единомыслие» («Забытая Чечня». М., 2003. С. 259). И добавлю: единобуквие.

В языкознании существует термин наивные носители языка. Те, которых так называют, представляют собой подавляющее большинство населения мира. Человек может блестяще владеть языком (или несколькими языками), оставаясь его наивным носителем, поскольку не обладает научными знаниями о нем. Еще в прошлом веке американский лингвист Бенжамен Ли Уорф заметил, что даже лучший бильярдист, не знающий законов механики, действующих на бильярдном столе, не сможет объяснить, почему один шар покатился в эту лузу, а другой – в ту.

Пушкин понимал объективность существования языка и его законов. Ему принадлежит не устаревшее за два века высказывание: «Грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи». Обнаружением этих законов, изъяснением и утверждением обычаев языка и занимается лингвистика.

И да простят меня депутаты третьей Думы, в своем подавляющем большинстве они наивные носители языка. И вот, имея нулевую языковедческую компетенцию, они взялись решать, какой из алфавитов больше соответствует звуковой системе карельского и татарского языков. Решение, принятое год назад парламентом, не лингвистическое, а политическое и силовое. Проявился во всей красе упомянутый профессором М.Мейером «признак недостаточной образованности». В многонациональном государстве законодательная власть не должна уподобляться слону в посудной лавке.

P.S. Нежелание Думы советоваться со специалистами повторилось и в работе над законопроектом «О государственном языке РФ». На этот раз Дума не поинтересовалась мнением Института русского языка РАН. Законопроект не был принят за явной его недодуманностью.