КОНКУРС

С.М.ЕВГРАФОВА

Продолжение. См. №  5, 7, 9, 11, 13, 15, 17, 19, 36, 37, 39/2004

Подводим итоги конкурса
«ЧЕЛОВЕК ПИШУЩИЙ»

ОТВЕТ НА ЗАДАНИЕ*.
ТЕКСТ № 7 (См. № 17/2004)

Исторически русская пунктуация зародилась как попытка отразить в письменном тексте интонационные особенности высказывания, главным образом паузы. Со временем принципы пунктуации менялись, и сейчас она в основе своей ориентирована на отражение синтаксических структур – простого предложения и сложного, оборотов в составе предложения, рядов однородных членов, слов и конструкций, не входящих в структуру предложения (обращения, вводные, вставные). Кроме отражения синтаксической структуры предложения, современная русская пунктуация выполняет смыслоразличительные функции. Примером правил такого рода могут служить правило об отсутствии запятой между простыми в составе сложного с общим второстепенным членом, правило об однородных придаточных, правило об или разделительном и пояснительном и др. Наконец, пунктуация может передавать нюансы авторского замысла: мы используем многоточие вместо точки, выбираем между двоеточием и тире, обосабливаем ничем не примечательное обстоятельство и т.п. При этом смыслоразличительное и сугубо авторское в пунктуации может быть осознано как таковое только в том случае, если оно отличается от нормы. А если автор учился в школе давно и был обучен иной норме? Разве мы можем оценить его авторский замысел, не зная, от чего, от какой нормы он отталкивался и был ли он достаточно грамотным? И есть ли тогда смысл сохранять все особенности пунктуации подлинника? Я бы сказала, что это может быть интересно только тем, кто решает исследовательские задачи...

Что же мы видим в приведенном в задании отрывке из романа Б.Л. Пастернака?

В первом абзаце обращает на себя внимание запятая после слова памятное: после него сразу хочется поставить двоеточие (то есть определившееся и памятное воспринимаются как обобщающие слова при ряде однородных членов). Однако это не единственная возможная трактовка. Обратим внимание на то, что здесь в позиции ремы оказывается не сам перечень стихов, а их характеристика – это стихотворения близкого рода, впоследствии забытые, затерявшиеся и потом никем не найденные. Это смещение логических акцентов приводит к тому, что вся конструкция воспринимается скорее как комментарий, как вставная конструкция, которую положено выделять скобками, или парным тире, или парной запятой. Таким образом, пастернаковские знаки не противоречат современной норме, и потому их уместно сохранить. Другое дело, что современный пишущий перед этой вставной конструкцией, наверное, поставил бы вместо запятой тире.

Во втором абзаце мы видим авторскую (необязательную) запятую перед обстоятельством без малейшей надежды их сейчас дописать. Сейчас такого рода обстоятельства обосабливаются только по желанию автора; нормативно эта запятая лишняя. Чтобы подчеркнуть факультативность знака, можно было бы заменить ее на тире.

В третьем абзаце нарушением современной нормы является запятая после слова нескольких (после нескольких_ его самого поразивших сравнений). При настойчивом авторском желании выделить причастный оборот было бы уместнее оформление его с помощью парного тире или скобок, может быть, с привлечением восклицательного знака: после нескольких – его самого поразивших! – сравнений. Такое выделение находится за пределами нормы и является чисто авторским.

Недопустима с точки зрения современной нормы и запятая после слова сравнений в том же предложении: из-за нее оказалось обособленным обстоятельство времени/причины (ср.: *После этой поездки, они подружились). Между тем это «вопиющее» авторское выделение, возможно, является всего лишь отражением дореволюционных норм: в пастернаковском тексте наблюдается пауза, обусловленная как значительной распространенностью обстоятельства, так и актуальным членением предложения. На памяти моего поколения перестали обосабливать обороты с благодаря, согласно, вопреки, очень похожие по структуре на оборот с после, и не исключено, что он претерпел подобные изменения на несколько десятков лет раньше.

В последнем предложении отрывка тоже есть отклонение от современных норм. Имеется в виду отсутствие запятой в ряду однородных членов перед и рифму: по современным правилам следует писать создает... размер, и рифму, и тысячи других форм и образований – в соответствии со схемой (и) О, и О, и О. Это одна из самых распространенных ошибок на оформление рядов однородных членов. При наличии смысловой группировки разрешается иное оформление: так, в предложении Слышно было шепот и хихиканье и какие-то странные постукивания действует схема (О и О) и О. В пастернаковском тексте подобной смысловой группировки нет. Чем обусловлено отсутствие необходимой запятой? Скорее всего изменением правил.

Более тонкий вопрос – о постановке «закрывающих» запятых в группах обстоятельств сама, силой своих законов(,) и по пути, мимоходом(,). Это случаи смыслоразличительного противопоставления: при наличии второй запятой второе обстоятельство воспринимается как уточняющее, при ее отсутствии – как однородное. Проверить смысловые отношения между обстоятельствами можно так: если между ними можно вставить союзы и либо или, то члены предложения однородны (вторая запятая не ставится); если можно вставить союз то есть – второе обстоятельство является уточняющим (запятая после него ставится). В пастернаковском тексте в обоих случаях уместнее подставить то есть, и совершенно непонятно, почему запятые расставлены неодинаково. Может, во времена, когда учился Б.Л. Пастернак, не учили различать подобные случаи, а может быть, какой-нибудь редактор, не подумав, избавился от запятой, которая ему показалась ненужной: ведь и у нас в учебниках нет четкого описания соответствующего правила, так что его приходится «вычислять», сопоставляя случаи союзного и бессоюзного оформления однородных и уточняющих членов.

Еще одна проблема – раздельное написание внешне слуховое звучание. Как всегда при написании сложных слов и словосочетаний с первой частью, напоминающей наречие, приходится вникать в смысл выражения. Сравним: внешне выраженные признаки (они выражены как? – внешне); внешне эффектный человек (он эффектен как, с какой точки зрения? – внешне); внешнеполитические проблемы (образовано от словосочетания внешняя политика); обличительно-сатирическое произведение (оно и обличительное, и сатирическое). По-русски заведомо нельзя сказать: слуховой как, в каком отношении? – внешне. А значит, очень нехорошо выглядит предложенное раздельное написание. Вдумаемся в строки Б.Л. Пастернака. Он пишет, что «язык... становится музыкой, не в отношении внешне слухового звучания, но в отношении могущества своего внутреннего течения». То есть язык похож на музыку не по звучанию, не на слух, не внешне, а по внутренней сути. Здесь слуховой и внешний – контекстные синонимы, они равноправны. Следовательно, их правильнее было бы написать через дефис. Впрочем, правила о написании сложных слов – одни из самых неустойчивых... Есть в отрывке более прозрачные орфографические ошибки: в последнем предложении причастия с частицей не по современным правилам должны писаться раздельно, т.к. к ним относится зависимое обстоятельство до сих пор.

Итак, попробуем понять, почему один из самых ярких писателей XX века настаивал на абсолютном сохранении его текста неизменным, если никаких особенно явных проявлений авторского правописания мы вроде бы не видим. Беру на себя смелость предположить следующее. Если Б.Л. Пастернак настаивал на сохранении привычных ему знаков, то это связано, может быть, с тем, что ему, осознавшему себя грамотным еще до революции, а впоследствии пережившему несколько реформ правописания и потерявшему уверенность в правильности своего письма относительно более поздних норм, было неприятно чувствовать себя человеком, которого имеют право поучать – пусть в мелочах – издательские работники, которые вряд ли вникали во все смысловые тонкости его текстов.

Что касается иной правки – скажем, грамматико-стилистических ошибок, то она вообще допустима только в диалоге с писателем. Чтобы убедить в этом читателей, разберу первое предложение нашего отрывка. В главном предложении грамматическая основа – он вспомнил и записал. Оба предшествующих обстоятельства – разгонистым почерком и заботясь, чтобы внешность написанного передавала живое движение руки и не теряла лица, обездушиваясь и немея (второе является уточняющим по отношению к первому) – относятся не к обоим однородным сказуемым, а к отстоящему от них глаголу записал. Это – нарушение грамматико-стилистических норм. Ошибку, казалось бы, исправить нетрудно: достаточно перенести он вспомнил и в начало предложения. Однако при этом обстоятельства окажутся затушеванными. А ведь в них писатель выплеснул сокровенное: свое убеждение в том, что почерк не случайность, а воплощение той же части писательского «я», что и сами стихи... И мы рады простить автору любые огрехи за этот образ – почерк, одушевляющий стихотворные строки.

Прекрасные образы, всплывающие в пастернаковской прозе в самых неожиданных местах, роднят ее с поэзией. Они же усложняют синтаксис текста, затрудняют работу с пунктуацией. Поэтому учителю русского языка задолго до того, как ребята начнут осваивать роман «Доктор Живаго», стоит научить их его читать. А разговор об особенностях пунктуации романа – прекрасный для этого повод.

* Ответы на задания к текстам № 2 и № 5 были опубликованы в № 37/2004, № 3, 4, 6, 8 – в № 39.