УЧЕНИЕ С УВЛЕЧЕНИЕМ

Т.Л. ГУДОШНИКОВА,
средняя школа № 53
г. Набережные Челны

И до чего это чудесны наши русские слова!

Предлагаю вашему вниманию композицию из фрагментов поэтических и прозаических произведений русских поэтов и писателей, названную «И до чего это чудесны наши русские слова!». К этому меня побудило равнодушие наших детей к правильному, грамотному, красивому русскому языку. Нам необходимо пробуждать у детей чувство любви к языку, восхищение им, чтобы дети получали удовольствие и радость оттого, что им дан такой язык.

В предлагаемой композиции важное место занимают отрывки из произведений Василия Акимовича Никифорова-Волгина, мало кому известного, незаслуженно забытого, но, по моему мнению, сейчас очень необходимого писателя.

Творчество В.Никифорова-Волгина падает на 20–30-е годы ХХ века. При жизни писателя были изданы две его книги: «Земля именинница» (1937 г.) и «Дорожный посох» (1939 г.). В 1941 г. готовилась к изданию третья – «Древний город», но в августе этого же года В.Никифоров-Волгин был расстрелян органами НКВД.

У Никифорова-Волгина свои герои, свои жанры, свой язык...…

Он изображал тот мир, который знаком читателю по творчеству Б.Зайцева и И.Шмелева. Этих писателей он знал и любил, но не повторял. В своем творчестве Никифоров-Волгин коснулся немногих тем: судьбы Православной церкви, жизни духовенства, преображения русской души...… «Живыми встают перед нашими глазами одушевленные и неодушевленные предметы, потревоженные души, героизм и мужество тихих сердец, – писал П.Пильский. – У Никифорова – ручная, крепкая, узорная работа».

Его произведения часто бессюжетны. Это зарисовки, иногда жанровые сценки или лирические миниатюры. Язык писателя – это стихия самобытной народной речи и церковно-славянского языка, языка древней русской словесности. Никифоров-Волгин не только боготворит старославянский язык, он убежден, что без церковнославянизмов и архаизмов литературная речь маловыразительна и суха. Дедушке Власу, герою рассказа «Молнии слов светозарных», «каждое слово казалось то золотым, то голубым, то лазоревым и крепким, как таинственный адамантов камень. Часто грустил дедушка, что мало кто постигал светозарный язык житий, Пролога, Миней… Не раз говаривал он: «В кладезе славянских речений – златые струи вод Господних. В нем и звезды, и лучи, и ангельские гласы, и камения многоцветные, и чистота, снега горного светлейшая!».

(Никифоров-Волгин В.А. Радуница. Яблоки. Молнии слов светозарных в кн.: Алтарь затворенный. М. – СПб. Лествица. Северо-западный центр православной литературы «Диоптра», 1998.)

У героев Никифорова-Волгина светятся слова, а у учителей и учеников моего 8-го класса светились глаза, когда они слушали, как дьякон и дедушка Влас «ткали на синих сумерках серебряные звезды слов».

Первый ученик:

В начале было Слово…
Творящий слово творил Вселенную.

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине….

(Н.Гумилев. Слово)

Второй ученик:

Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.

Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.

Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;

Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.

Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.

(М.Лермонтов. Есть речи – значенье)

Третий ученик:

Быть может, все в жизни лишь средство
Для ярко-певучих стихов,
И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов.

(В.Брюсов)

Четвертый ученик:

...Бывает время,
Когда забот спадает бремя,
Дни вдохновенного труда.
Когда и ум и сердце полны,
И рифмы дружные, как волны,
Журча, одна вослед другой
Несутся вольной чередой.
Восходит чудное светило
В душе, проснувшейся едва:
На мысли, дышащие силой,
Как жемчуг, нижутся слова...…

(М.Лермонтов. Журналист, читатель и писатель)

Пятый ученик: В языке что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг... …(Н.Гоголь)

Первый ведущий: Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куда бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где… все сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом...… (Н.Гоголь)

Второй ведущий: Как несметное множество церквей, монастырей, с куполами, главами, крестами рассыпано на святой благочестивой Руси, так несметное множество племен, поколений, народов толпится, пестреет и мечется по лицу земли. И всякий народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров Бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженье его часть собственного своего характера. (Н.Гоголь)

Первый ведущий: Сердцеведением и мудрым познанием жизни отзовется слово британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступное слово немец, но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово. (Н.Гоголь)

Второй ведущий: Да будет же честь и слава нашему языку, который в самородном богатстве своем почти без всякого чуждого примеса течет, как горная величественная река – шумит, гремит – и вдруг, если надобно, смягчается, журчит нежным ручейком и сладостно вливается в душу...… (Н.Карамзин)

Шестой ученик:

Люблю твердить названия народные!
Душе светлей становится от слов:
Дурман-трава, калужница болотная,
Гусиный лук, речной болиголов.

Иван-да-марья – брачные соцветия,
Чистяк весенний, чина, череда,
Татарник – красный памятник столетия,
Когда деревни грабила орда…

Бессмертник – вечный символ упования,
Фиалка-любка – стройная свеча.
Живой водой от каждого названия
Напьемся, как от чистого ключа.

Поля, леса, трясины непроходные –
Все обошла родимая молва…
Пока звучат названия народные,
Жив наш язык. И Родина жива.

(Н.Веселовская)

Седьмой ученик: И до чего это чудесны наши русские слова! Если долго вслушиваться в них и повторять раздельно одно только слово, и уже все видишь и слышишь, что заключено в нем. Как будто бы и короткое оно, но попробуй вслушайся...… Вот, например, слово ручеек. Если повторять его часто-часто и вслух, то сразу и услышишь: ручеек журчит между камешками!

Восьмой ученик: Или другое слово – зной. Зачнешь долго тянуть з, то так и зазвонит этот зной наподобие тех мух, которых только и слышишь в полуденную ржаную пору.

Девятый ученик: Произнес я слово – вьюга, и в ушах так и завыло это зимнее, лесное: в-в-в-и-ю ...
Сказал как-то при мне своим басом дворник Давыд – гром, и я сразу услышал громовой раскат за лесной синью.

Десятый ученик: Хорошее слово – радуница. Так и видишь его в образе красного яйца, лежащего в зеленых стебельках овса, в корзине из ивовых прутьев.

Первый ученик: Ах, какое хорошее слово – яблоки!.. Полнозубое, веселое, морозно-хрустящее…
В канун Преображения...… жарко-румяные, яснозорчатые, осенецветные, багровые, златоискрые, янтарные, сизые, белые, зеленые, с красными опоясками, в веснушках, с розовинкой, золотисто-прозрачные (инда зернышки просвечивают), большие, как держава в руке Господа Вседержителя, и маленькие, что на рождественскую елку вешают, – лежали они горками в сене, на рогожах, в корзинах, в коробах, ящиках, в пестрядинных деревенских мешках, в кадушках и в особых липовых мерках. (В.Никифоров-Волгин)

Второй ученик: Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны вызывает оно во мне; пылающие печи... …ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольчиках и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, не похожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось «Масленица»? (И.Шмелев)

Третий ученик: Рождество…
Чудится в этом слове крепкий морозный воздух, льдистая чистота и снежность. Само это слово видится мне голубоватым. Слышится в нем хруст морозный. (И.Шмелев).

Четвертый ученик: «И до чего это чудесны наши русские слова!» – повторим мы вслед за Никифоровым-Волгиным и добавим: «Лучше родного языка не сыщешь во всей поднебесной!».

Учитель читает отрывок из рассказа В.А. Никифорова-Волгина «Молнии слов светозарных».

Развернет, бывало, дед одну из шуршистых страниц какой-нибудь древней церковной книги и зачнет читать с тихой обрадованной улыбкой. Помню, прочитал он слова: «Тя, златозарный мучеников цвет, почитаю». Остановился и сказал в тихом вдумье:
– Вникни, чадо, красота-то какая! Что за слово-то чудесное: златозарный. Светится это слово!
Редко кто понимал Власа. Отводил лишь душу со старым заштатным дьяконом Афанасием – большим знатоком славянского языка и жадно влюбленным в драгоценные его камни.
Соберутся, бывало, в повечерье за пузанком рябиновой (прозванной дедом «златоструем»), и заструятся у них такие светлопевучие речи, что в сумеречном домике воистину заревно становилось. Оба они с дьяконом невелички, сребровласые, румяные и сухенькие. Дедушка был в обхождении ровен, мягок, не торопыга, а дьякон – горячий, вздымястый и неуемный. Как сейчас помню одну из их вечерних бесед...
Набегали сумерки. Дед ходил в валенках-домовиках по горенке и повторял вслух только что найденные в Минее слова:
«Молниями проповедания просветил еси во тьме сидящия».
Дьякон прислушивался и старался не дышать. Выслушал, вник, опрокинул чарочку и движением руки попросил внимания.
Дед насторожился и перестал ходить. Полузакрыв глаза, с легким румянцем на щеках, дьякон начал читать чистым переливным голосом, мягко округляя каждое слово: «Велий еси Господи, и чудны дела Твои, и ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих».
Дед загоревшимся взглядом следил за полетом высоких песенных слов, а дьякон продолжает ткать на синих сумерках серебряные звезды слов:
«Тебе поет солнце, Тебе славит луна, Тебе присутствуют звезды, Тебе слушает свет, Тебе трепещут бездны, Тебе работают источницы. Ты простер еси небо, яко кожу. Ты утвердил еси землю на водах».
Дьякон вскакивает с места, треплет себя за волосы и кричит на всю горницу:
– Это же ведь не слова, а молнии Господни!

Пятый ученик: И почему такие хорошие святые слова... …мы выговариваем сухим и злым языком? Вот мать моя по-другому скажет, легко. И каждое ее слово светиться будет...… Выходит, что и слова-то надо произносить умеючи,… чтобы они драгоценным камнем стали...… (В.Никифоров-Волгин)

Шестой ученик:

Звуки льются, звуки тают…
То не ветер ли во ржи?
Не крылами ль задевают
Медный колокол стрижи?

Иль в тени журчат дубравной
Однозвучные ключи?
Иль ковшей то звон заздравный?
Или бьются о мечи?..

...................................

Песню кто уразумеет?
Кто поймет ее… слова?
Но от звуков сердце млеет
И кружится голова.

(А.К. Толстой. Алеша Попович)

Седьмой ученик:

Не брани меня, мой друг,
Гнев твой выразится худо,
Он мне только нежит слух,
Я слова ловить лишь буду,
Как они польются вдруг,
Так посыпятся, что чудо, –
Точно падает жемчуг
На серебряное блюдо!

(А.К. Толстой. Не брани меня, мой друг)

Первый ведущий: «Божьей красотой» называл русский язык В.Никифоров-Волгин, «волшебным», «радостным чудом» – К.Паустовский. А сейчас на телеэкранах, заменивших литературу, только в одной рекламе можно услышать за один вечер до 70 иностранных слов.

Второй ведущий: Послушайте речь дикторов радио и телевидения: спонтанный, адекватный, вербальный, контингент, уникальный...… Слово уникальный заменило нам огромное количество русских слов: редкий, чудесный, превосходный, замечательный, великолепный, удивительный, прекрасный, неповторимый, чудный...… Превосходные слова...… Но мы уже стали стесняться своих слов. Мы не хотим петь: «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!». Мы поем: «Happy birthday to you».

Первый ведущий: «И если завтра мой язык исчезнет, // То я готов сегодня умереть», – писал Р.Гамзатов.

«Другом», «царем», «спасителем» называл русский язык В.Брюсов. И.Тургенев, когда-то написавший: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!» – как будто предвидел, что для сотен русских писателей, оказавшихся за границей после революции 1917 года, он тоже будет поддержкой и опорой, что именно русский язык будет одной из тех сил, которые не дадут распасться великой русской литературе.

Второй ведущий: А сегодня он не меньше, чем другое национальное достояние, нуждается в нашей защите, внимании и заботе. Судьба языка – это судьба народа, потеря языка равнозначна потере нации. «…Пока жив язык народный в устах народа, до тех пор жив и народ...… вымер язык в устах народа – вымер и народ!» (К.Ушинский)

И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил в дни злобы и страданья
Наш дар бессмертный – речь!

(И.Бунин)