Александр ТВАРДОВСКИЙ
ИЗ ПОЭМЫ «ДОМ УДОРОГИ»
Еще не здесь, еще вдали
От этих нив и улиц
Стада недоеные шли
И беженцы тянулись.
Но шла, гудела, как набат,
Беда по всей округе.
За черенки взялись лопат,
За тачки бабьи руки.
Готовы были день и ночь
Копать с упорством женским,
Чтоб чем-нибудь войскам помочь
На рубеже смоленском.
Чтоб хоть в родимой стороне,
У своего порога,
Хотя б на малый срок войне
Перекопать дорогу.
И сколько рук – не перечтешь! –
Вдоль той канавы длинной
Живьем приваливали рожь
Сырой тяжелой глиной.
Живьем хлеба, живьем траву
Приваливали сами.
А он уж бомбы на Москву
Возил над головами.
Копали ров, валили вал,
Спешили, будто к сроку.
А он уж по земле ступал,
Гремел неподалеку.
Константин СИМОНОВ
* * *
В.С.
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло. –
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, –
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
1941
|
Борис СЛУЦКИЙ
ВОЛОКУША
Вот и вспомнилась мне волокуша
и девчонки лет двадцати:
ими раненые волокутся,
умирая по пути.
Страшно жалко и просто страшно:
мины воют, пули свистят.
Просто так погибнуть, зряшно,
эти девушки не хотят.
Прежде надо раненых выволочь,
может, их в медсанбате вылечат,
а потом чайку согреть,
а потом – хоть умереть.
Натаскавшись, належавшись,
кипяточку поглотав,
в сыроватый блиндажик залезши,
младший крепко спит комсостав.
Три сержантки – мала куча –
вспоминаются нынче мне.
Что же снится им?
Волокуша.
Тянут раненых и во сне.
Ольге Федоровне Берггольц
Все слабели, бабы – не слабели, –
В глад и мор, войну и суховей
Молча колыхали колыбели,
Сберегая наших сыновей.
Бабы были лучше, были чище
И не предали девичьих снов
Ради хлеба, ради этой пищи,
Ради орденов или обнов, –
С женотделов и до ранней старости,
Через все страдания земли
На плечах, согбенных от усталости,
Красные косынки пронесли.
Илья ЭРЕНБУРГ
* * *
Так ждать, чтоб даже память вымерла,
Чтоб стал непроходимым день,
Чтоб умирать при милом имени
И догонять чужую тень,
Чтоб не довериться и зеркалу,
Чтоб от подушки утаить,
Чтоб свет своей любви и верности
Зарыть, запрятать, затемнить,
Чтоб пальцы невзначай не хрустнули,
Чтоб вздох и тот зажать в руке,
Так ждать, чтоб, мертвый, он почувствовал
Горячий ветер на щеке.
1942
Александр ЯШИН
* * *
Что нам тысячи километров!
Имя вслух мое назови –
И домчится, как песня, с ветром
До окопов голос любви.
Я сквозь грохот тебя услышу,
Сновиденье за явь приму.
Хлынь дождем на шумную крышу,
Ночью ставни открой в дому.
Пуля свалит в степи багровой –
Хоть на миг сдержи суховей,
Помяни меня добрым словом,
Стынуть буду – теплом повей.
Появись, отведи туманы,
Опустись ко мне на траву,
Подыши на свежие раны –
Я почувствую, оживу.
1943 |
Всюду: на полях, во время пахоты и молотьбы,
за лошадьми, впряженными в плуги, на тракторах и
комбайнах за рулем грузовика трудится русская
женщина. <...…> Она правит прифронтовой землей.
Подростки и старики помощники ей. Нелегко дается
ей работа. <…...> пусть гордится наша армия
русской женщиной – прекраснейшей женщиной
земли. Пусть помнит армия о жене, матери, сестре,
пусть боится пуще смерти потерять уважение и
любовь русской женщины, ибо нет на свете ничего
выше и почетнее этой любви.