Родословную ищем почище,
Не в болоте, а в чистой реке.
Только кто ж ее, грешную, сыщет
В перемытом до блеска песке.
Все вчерашнее видится купно:
В дымных хатах ютящийся люд
С ловлей белок, с продажей и куплей,
С медовухой, венчающей труд.
Киев, Днепр, печенеги, хазары...
Из каких-то всплывают глубин
Конокрады, отары, базары...
Незабвенные гроздья рябин.
Запах хмеля от изб и от винниц,
Православных святилищ кресты,
Письмена новгородских кириллиц
На нетленных листах бересты.
Звуки струн перехожих Боянов,
Привлекавшие праздных людей,
Помогавшие пришлым славянам
Жить под игом варяжских гостей. |
А потом еще Грозного грозы,
А затем еще крутость Петра,
Непролазная грязь, перевозы,
Разговоры в степи у костра.
Турки, шведы, и немцы, и ненцы,
Мрак скитов, Запорожская Сечь,
От татаромонголов – младенцы,
От французов – французская речь.
Потрудились на славу и Пушкин,
И Княжнин, и Тургенев, и Фет...
Каждый бросил в церковную кружку
Свою пригоршню звонких монет.
От чумы векового горнила
До теперешних грозных времен
Под воздействием творческой силы
Рос и креп нашей речи канон.
Этот баловень музы и брани,
Этот шепот, и ропот, и зык –
Он и есть наш кумир, наш избранник,
Ни на что не похожий язык. |