БИБЛИОТЕЧКА УЧИТЕЛЯ. ВЫПУСК LVII

М.В.ПАНОВ

Продолжение. См. № 32, 33/2003, 3, 11, 30, 31/2004, 13/2005

Синтаксис.
Синтаксические связи слов.
Типы простых предложений.
Члены предложения

Лекция 7

Я бы опять хотел остановиться на членах предложения, потому что тема очень важная, воспитательно важная, и допускает очень большую и интересную работу с учениками. Важная почему? Дети привыкли члены предложения определять по вопросам. Вообще-то надежный способ, но почему только этим, по-моему, нельзя ограничиться? Мы ведь должны воспитывать у детей представление о том, что изучаем язык и его законы. Язык живет своей жизнью. Мы можем примкнуть к этой жизни, участвовать в жизни языка, но мы не навязываем ему своих привычек.

Он сел на диван. Сел куда? – На диван. – Обстоятельство. Cел на что? – На диван. – Дополнение. Это ведь зависит от наших бытовых привычек – как мы в таком случае привыкли спрашивать. А в самом-то языке есть что-нибудь, что заставляет думать так, а не этак? Изучаем не наше бытовое поведение, а язык.

Надо напомнить ученикам прежде всего о том, что есть сочинительные союзы, их перечислить, дать примеры – чтобы в памяти они были обновлены. А потом сказать, что сочинительная связь – это связь братская: осел, козел да косолапый мишка – они на одном уровне, они вместе затеяли сыграть квартет. Значит, они одним и тем же членом предложения являются: и осeл – подлежащее, и козел – подлежащее, и все остальные.

Тут еще, пожалуй, надо подчеркнуть, что между членами предложения, которые соединены подчинительной связью, эти союзы никак быть не могут. Например: читал книгу и внимательно. Они то дарили, то цветы. Ну-ка, Миша, разве так можно сказать? <Если> они дарили цветы, то то уж никак нельзя вставить. Вот детишки пусть поиграют в то, что получаются такие смешные конструкции: Он чинил, но радиоприемник. Петух нашел, но жемчужное зерно. Значит, подчинительная связь при таких союзах исключена, а в таком случае эти союзы показывают, что соединяются однофункциональные члены предложения – равноправие, синтаксическое братство. Это – первое положение: сочинительные союзы вот такие поборники равноправия.

А второе, что надо сказать: каждый член предложения имеет, так сказать, табельное выражение. Как есть табельное оружие – каждый воин получает необходимое оружие в соответствии со своей специальностью, так есть табельное выражение членов предложения.

Определение – прилагательное. Если прилагательное при существительном, ничем оно не может быть, как определением. Если наречие при глаголе – непременно обстоятельство, это, так сказать, опорный для нас способ выражения. Существительное в косвенном падеже при глаголе – дополнение. Спрягаемая форма глагола – сказуемое. Существительное в именительном падеже, притом не обращение, связано с предложением – подлежащее. Вот это тоже надо напомнить. Дальше ученики сами находят, чем может быть выражен тот или иной член предложения.

Он рассказывал об этом со смехом. Со смехом – что это такое? Существительное с предлогом. А ведь существительное с предлогом может быть и дополнением, и обстоятельством, и определением. Он рассказывал об этом быстро, взволнованно и со смехом. Быстро, взволнованно – всегда только обстоятельства: относятся к глаголу, выражены наречием – обстоятельства. А раз и со смехом – соединено сочинительным союзом – значит, и со смехом – тоже обстоятельство. Пойду домой или в кино. Раз домой – наречие <в роли обстоятельства>, то и в кино – обстоятельство: сочинительным союзом или соединено. Он делает все быстро, но без ошибок.

Значит, мы пришли к выводу, что часто сочетание предлога с существительным, бесспорно, является обстоятельством: соединяется сочинительно с наречием. Придумайте, говорите вы ученикам доброжелательным голосом, такие предложения, где к глаголу относится наречие, – значит, это обстоятельство, – и соединяется сочинительным союзом с существительным предлог. Если <они> придумают интересное предложение, вы в журнале или в записной книжке себе ставите маленькую пятерку – я вам уже об этой технике говорил. Если пять маленьких пятерок – в журнал большая пятерка.

Может ли быть обстоятельством инфинитив? Приезжал не бесцельно, а купить хлеб. Ага! Бесцельно – явно обстоятельство и соединяется союзом а, а вернее, союзом не а. Сочинительный союз. Прибегают ко мне то покричать и побезобразничать, то тихо и смирно. То...… то – союз сочинительный, покричать – инфинитив, неопределенная форма глагола, и соединяется союзом то…... то со словами тихо и смирно. Но это только для обстоятельства цели, никакие другие обстоятельства инфинитивом не выражаются, и только при глаголах движения: прибегает, приезжает, идет и так далее. Значит, ограниченное все-таки использование инфинитива <как обстоятельства>.

По этому критерию обстоятельства не делятся на категории (мы привыкли: обстоятельства времени, обстоятельства места...), а по этому критерию соединяются союзом и обстоятельства разных категорий. Я бы сказал, что это означает, что, когда мы говорим отдельно: обстоятельство времени, обстоятельство места, – мы в грамматику вносим логику, логические категории. И так как дети прекрасно знают, что такое время, и что такое место, и что такое цель, и что такое причина, то, может быть, этим заниматься не стоит. Когда мы будем писать учебник для 8-го класса по синтаксису, я думаю: а не стоит ли там убрать разделение обстоятельств вот по этим категориям, которые никакого грамматического значения не имеют, – это тематические категории.

Обсуждали взволнованно и до самого утра. Как обсуждали? – Обстоятельство образа действия. До самого утра – обстоятельство времени: до какого времени? Явно, что сочинительные союзы позволяют объединять всякие слова. А в конце ученики <получат> задание на дом составить табличку: какие же бывают выражения обстоятельств? Не по учебнику просто посмотрят. А такие, которые объединяются с наречиями при глаголе сочинительными союзами.

<Определение>

Чем выражаются определения? Определения имеют главное выражение с помощью прилагательного. Но не только.

Не люблю книги без рисунков и слишком толстые. Толстые – явно определение, без рисунков – тоже: какие?

Эта шуба не из кенгуру, а искусственная. Я люблю чтение вслух, а не молчаливое. Чтение вслух, оказывается, тоже может быть определением. Не только существительные с предлогом – без рисунков и из кенгуру, но и <наречие> вслух, поскольку соединено с <прилагательным> молчаливое.

Была езда то галопом, то медленная. Галопом – наречие, медленная – прилагательное.

Весенняя одежда: плащ внакидку или застегнутый на все пуговицы, голова в шапке или непокрытая. Причастие. Но причастие ведет себя так же, как прилагательное. Так надо открыто, с чистым сердцем и сказать ученикам: причастие синтаксически то же, что прилагательное. Голова в шапке или непокрытая. Какая голова? В шапке.

Отсюда виден дом наверху и другой, построенный под горой. Дом наверху – оказывается, определение: какой дом? Наверху. И другой, построенный под горой.

Весной дождь внахлест или медленный, задумчивый – все равно хорошо. Дождь внахлест – какой?

Вот сомнительный пример с точки зрения стилистики: В буфете стоит сегодняшний обед и на завтра. Но тут странно то, что они по разные стороны от существительного стоят. Но можем иначе: Стоит обед сегодняшний и на завтра – вот, может быть, это более приемлемо.

Хотел с вами поделиться своими гастрономическими вкусами: Люблю рыбу по-варшавски и тушеную. Хорошо бы теперь узнать, что такое рыба по-варшавски. Это надо у гурманов спрашивать. По-варшавски – наречие. Значит, определение.

Итак, задание (или в классе, если они у вас шустрые, или на дом): придумать предложение, где было бы существительное, плюс прилагательное или причастие, плюс сочинительный союз, плюс наречие. Особенно будет цениться такое определение при неотглагольном существительном. Люблю рыбу по-варшавски и тушеную в большей цене (рыба – неотглагольное существительное), чем завтрак по-варшавски (предположим, если такой существует, какой-нибудь постный), потому что завтрак – отглагольное существительное <от глагола>: завтракать. Когда они придумывают определение при отглагольном существительном, то определение можно <придумать> в виде инфинитива. У него было настроение то победить, то пораженческое. И с другим расположением: У него было то настроение победить, то пораженческое. При отглагольном существительном, значит, инфинитив <при помощи> то...… то: сочетается с прилагательным. Ничего не скажешь – определение.

При этом вам ученики будут давать предложения – отглагольное существительное + инфинитив – громоздко-бюрократические – поскольку это очень редкая конструкция. Но надо все-таки им сказать, что инфинитив-то может быть определением. Надо мириться вот с такими крокодилами предложениями: Умение постоянно следить за текстом, а не отрывочное и прерывистое – этому должен учиться работник на компьютере. Ух! Длинно! Но почему? Чтобы было умение следить – инфинитив в роли – какое умение? – определения.

<Дополнение>

Дополнение выражается существительным, но нестандартно – прилагательным, всегда качественным. При этом одно качество этого качественного прилагательного заметьте: во что превращаются эти качественные прилагательные? Силача и увертливого нелегко победить на ринге. Надо помогать доброму, а не злыдню. Непричесанных, неумытых и ротозеев в игру не принимаем.

Все <это> субстантивированные прилагательные – просто прилагательное не идет в дополнение. А вот если вы его превратили в существительное, то оно годится в качестве дополнения. Что значит субстантивированное? Почему оно стало существительным? Обозначает лицо <...…> и не изменяется по родам, как существительное (существительное ведь не изменяется по родам?).

У сильного всегда бессильный виноват. А можно <субстантивированное прилагательное> использовать в женском роде: У сильной всегда бессильная виновата? Нет, и про женщину вы скажете все-таки такую фразу: У сильного всегда бессильный виноват. Субстантивированное прилагательное, обозначающее лицо, имеет только мужской род, <т.е.> как существительное не изменяется по родам.

Значит, вот тут может быть рассуждение с детишками насчет того, что прилагательное идет в дополнение, но – становится существительным. Почему? Обозначает лицо, а не признак, а с другой стороны – не изменяется по родам.

А может ли быть дополнение в виде инфинитива? Почему надо об этом детишкам говорить? Да ведь проверяется их изобретательность. Сами даже не приводите пример, а скажите: придумайте так, чтобы дополнение в виде существительного соединялось союзами и, но, да с инфинитивом.

И детишки будут думать. Это – трогательное зрелище: как мальчик или девочка задумались. Я вам как-то рассказывал об одном мальчике, который отстал от урока, но потом вдруг закричал: «Эврика!» – и учитель был очень рад.

Так вот, нужно дать ученикам подумать, поизобретатъ, и они вам напишут такие слова: Летом Катюша любит цветы и купаться. Ага! Суровый начальник требует полного подчинения и твердо знать законы. Видите, какие пошли суровости – законы все знать! Тут было бы трудно оба <дополнения> дать в инфинитиве: полностью подчиняться... – очень громоздко. По вечерам он предпочитает веселую пирушку и поболтать с друзьями.

<Сказуемое>

<Сказуемое – это центр предложения.> Почему? Указывает всегда на отношение к действительности. А отношение к действительности – было, не было, показалось, может быть, требую – какое отношение к действительности? – а это всегда в глаголе, поэтому всегда <в предложении> должен быть спрягаемый глагол, либо полнозначный, либо связка. Можете привести единственный пример, где без связки, такая конструкция: Мир – да! Война – нет! Ну, ясно, что да и нет – это сказуемое, а глагол-то и не ставится.

А совсем уж получается мука, если Миру – да, войне – нет! Это безличное предложение, наверное, а может, да и нет – подлежащие. Вот так и скажите честно: я, детишки, не знаю, какое это предложение. Если вы у меня будете принимать экзамен, про него ничего не спрашивайте, а я даю обещание – про него у вас ничего не буду спрашивать. Миру – да, войне – нет! Какие это члены предложения? – совершенно непонятно! Но это страшная редкость.

<Подлежащее>

Да тут все ясно, чем может быть <выражено> подлежащее. А <может> инфинитивом? Победить чемпиона очень нелегко. Победить – явно подлежащее. Почему? А в прошедшем времени: Победить чемпиона было очень нелегко – ясно, что было – глагол среднего рода – относится к победить – это подлежащее. А с союзами: Велосипед и играть в хоккей – вот что было его главным увлечением. Что лучше: Ездить на велосипеде и играть в хоккей – вот что было его главным увлечением? Пожалуй, два инфинитива все-таки тяжело. Разнообразие лучше: велосипед и играть в хоккей – вот что было его главным увлечением.

Может быть еще и так: велосипед и игра в хоккей...? Большинство, может быть, скажет, что это лучше, потому что игра – это законное подлежащее. А я скажу: более разговорно и более живо – Велосипед и играть в хоккей – вот что было его увлечением. Пожалуй, для меня это лучше: разнообразно выражено подлежащее. Его делом было опекать младших и забота о слабых.

Почему я рекомендую эту работу? Тренирует изобретательность учеников. Многие из ваших учеников будут изобретать, и некоторые даже изобретут вечный двигатель – я уверен в этом. Раз они хотят быть изобретателями – пускай и на уроках русского языка учатся изобретать.

Наречие может быть подлежащим? Вприпрыжку в предложении бывает обстоятельством. Вприпрыжку – это разве нe подлежащее, нет? У него «ох» и «ах» заменяют дело. Еще скажете, что междометия ох и ах – подлежащие! «Что-то не хочется» не оправдывает лени. И наконец: «Люблю» многое объясняет. Во всех случаях пропущены слова – это неполные предложения: Слово «вприпрыжку» в предложении бывает обстоятельством. И подлежащее – слово. У него междометия «ах» и «ох» заменяют дело. Междометия – подлежащее. Выражение «что-то не хочется», или Признание «что-то не хочется», или Слова «что-то не хочется» не оправдывают лени. Подлежащее выражено словами выражение, слова и так далее. «Люблю» многое объясняет. Ну, Признание «люблю», Слово «люблю». Так что наречие явно в подлежащие не годится.

Я все время говорил о том, что мы язык испытываем: он терпит такое-то и такое-то выражение членов предложения или не терпит? А что ж, вопросы-то, они мною дискредитированы? Я пытался их совершенно, так сказать, лишить полномочий? Нет. Вопросы – это вопросительные местоимения. Что мы делаем? Местоимения есть абстракция от конкретного лексического значения. Значит, местоимения – хорошее средство, потому что мы абстрагируемся от конкретного лексического значения.

На вопрос что? отвечает и крокодил, и закат, и какое-нибудь там умение – может быть любое лексическое значение. На вопрос кто? отвечает слово, обозначающее любое лицо. Интересно, а животное – кто? или что? Крокодил – кто? Или крокодил – что? Вот об этом стоит на досуге подумать и обсудить с учениками. Тут возможны разные мнения.… Скорее все-таки кто? Если ближе к человеку – Кто тебе в зоопарке нравится? – Крокодил и бегемот. Кто? – Вроде бы они люди. А что идет на выделку пальто? – Крокодил и бегемот. <Что?> Имеются в виду скорее уже крокодил и бегемот, превращенные в кожу.

Так вот, значит, местоимения позволяют абстрагироваться от конкретного лексического значения. Хорошо. А нам и нужна абстракция. Грамматика есть абстракция, абстрактная структура. Второе достоинство вопросов – они помогают строить естественные словосочетания. Какому чемодану? От слова чемодану ставим вопрос, на него отвечает прилагательное, – создаем словосочетание. Поэтому от вопросов ни в коем случае не отказываемся. По вопросам строим словосочетание, и словосочетанием строим предложение.

Но надо помнить, что иногда вопрос поставить невозможно. Например, к нулевому сказуемому ни в коем случае вы вопрос не поставите. Он у нас министром. Он у нас кем? Вот и выйдет, что это – дополнение, потому что вы пропустили был, глагол бытия, это не связка, это глагол бытия, полнозначное сказуемое. При глаголе бытия, конечно, возможно дополнение, а просто при подлежащем он дополнение невозможно.

Колес у брички четыре. (Опять я взялся за это свое предложение.) А здесь нельзя поставить вопрос: четыре чего? колес. Четыре у чего? У брички. Так что в некоторых случаях вопросы не помогают.

<Порядок слов как синтаксическое средство>

В старших классах, когда учитель занимается пунктуацией, очень сложной, занимается связями слов, очень сложными, неплохо бы ему позаниматься вот таким тоже непростым делом, как порядок слов. Для чего используется порядок слов? Начну с первого, не совсем важного. Но потом нам надо будет все время иметь в виду это не совсем важное.

Вышел я на улицу. Снегу навалило! И вижу: следы заячьи на снегу! Надел я лыжи, по следу иду. Вижу: вот здесь играл зайчуга, прыгал, катался по снегу; здесь ветки у куста обглодал. Глядь – лиса мелькает! Охотится. Рыжая, яркая на снегу! Hу, тут не до зайца. Притаился я за кустом, руки от нетерпения дрожат. Вон, вон рыжая, совсем близко... Пальнул! Промахнулся. И заяц ушел, и лиса ушла...

Что это такое? Это сказ. Это особая стилистическая манера. Особенно часто используется, когда рисуется бывалый какой-нибудь охотник, бывалый житель каких-нибудь глухих мест, старичок какой-нибудь. Вот он рассказывает, и это интонация сказа.

Сказ есть литературный жанр, вот сказы Бажова, сказы Бориса Шергина.

Как строится интонация сказа? Ориентация на живую речь, <на> эмоциональное настроение: а вот каково было-то! Вот какой я охотник, или путешественник, или, если про войну, воин хороший!

Как строится сказ? Сплошь на инверсии. Глагол выносится перед подлежащим. Вот тут и отгадка, почему интересно этим заниматься ученикам. Какое нудное занятие: дети, дети, найдите подлежащее и сказуемое и подчеркните: одно двумя линиями, а другое одной линией. Ух, тощища! Володя любит сметану. Володя – подчеркиваете, любит подчеркиваете. После того как вы сделали это упражнение 20 раз, румянец со щек ученика сходит и взгляд у него – как у рыбы, приготовленной на закуску.

А тут загадка: отгадайте, как строится сказ? Подумают они и скажут: что-то как-то все вывернуто наизнанку. Верно! Верно, Нина: все наизнанку вывернуто. Сразу видно, что ты шить любишь. А что вывернуто наизнанку? Они догадаются, что сказуемое поставлено до подлежащего, а слова, относящиеся к глаголу, поставлены тоже до глагола. Все переставлено наоборот: Вышел я. Снегу навалило! Ну, обычно дополнение – после глагола. Следы заячьи. Заячьи – инверсия: прилагательное-то должно быть до <существительного>, а тут вот его взяли и загнали после. Надел я лыжи – я <после глагола>. Ну и дальше вы будете разбирать весь этот текст с учениками и наслаждаться тем, что здесь иной порядок слов.

Таким образам, средствами синтаксиса выражена стилистическая специфика, или, говоря более просто, стилистическая особенность текста. Выражено значение неграмматическое, но грамматическими средствами. Сказовая интонация, сказовый строй текста.

Пусть дома напишут сказ! Подошел я к учителю. Как зарычит на меня Михаил Викторович! Побежал я от него в коридор, в дверь заглядываю одним глазком. Успокоился. Подхожу опять. Вот видите, детишки пишут сказ с таким порядком слов, а учитель радуется: все время тренируются определять подлежащее и сказуемое.

Учительница сделала кармашки. Под одним кармашком одну линию провела, под другим две линии провела, а под остальными написала: дополнение и так далее. Наполняйте кармашки! Ученики подходят, сюда суют подлежащее – кармашки прозрачные, вставила целлулоид – кто лучше придумает предложение? Вместо того чтобы писать, они вставляют заготовленные слова в кармашки, и сквозь целлулоид видно. Очень быстро! На перемене около кармашков толпятся, и вставляют иногда всякие смешные... Учитель же говорит: они думают, что это игра, а я их и не разубеждаю. Вот и мы: занимаемся игрой, а сами потихоньку учим грамматическому разбору.

<Не всякое предложение может быть началом текста>

Чем же еще определяется порядок слов? Вот тут можно обратить свое внимание, а потом учеников старших классов на то, что не всякое предложение может быть началом текста. Открываете вы очерк в газете – лучше в газете, чтобы была деловая проза. Ну, скажем, пускай будет даже так:

На Алтае – заглавие. Первое предложение такое (подумайте, может быть или нет): Синие горы виднелись на горизонте. Нет, не может. А что может быть – На горизонте виднелись синие горы. Вы не чувствуете, как бы это было необычно? Может быть, писатель хочет необычного начала. Вот у Юрия Олеши могут быть такие неожиданные начала. А, скажем, у Константина Симонова не могут, потому что он любил такую прозу, скажем (может, я и обижу вас), – Симонов любил серенький язык. Поэтому он необычного начала бы не допустил. У него было бы – глава начинается: На горизонте виднелись синие горы.

Представляете вы себе очерк, который начинается словами Береза стояла на краю села. Какая береза? Почему береза? Да я не хочу «береза»! Но годится: На краю села стояла береза. Около нее по вечерам собиралась молодежь, пели песни, танцевали, шутили. Годится такое начало: На краю села стояла береза. Около нее...… там... …был…... пивной ларек. Что-нибудь дальше можно продолжить, про березу, но с березы начать нельзя.

Начинаю рассказ: вот, я собрал всех вас, я бывалый человек, и рассказываю: Пароход причалил к большой оживленной пристани… Вы скажете: «Семен Семеныч, чего это ты с парохода начал? Мы про пароход ничего и не хотим знать, а пароход причалил к большой пристани. Ах, я спутал, надо так начать: К большой оживленной пристани причалил пароход. Ну, годится, на это мы согласны, что не сразу <начинаем> с парохода.

Крупная рыба билась в сетях рыбака. Чего это она бьется-то, а? Нет, годится: В сетях рыбака билась крупная рыба. Но я и дальше пойду; а очерк нельзя начать и так: В сетях рыбака билась крупная рыба. Первая фраза невозможна: Крупная рыба билась в сетях рыбака, но нельзя и с сетей начать: В сетях рыбака билась крупная рыба.

Мы подошли к одному из рыбаков. В сетях рыбака билась рыба. Ну, пожалуй, вы бы подошли к одному из рыбаков – тоже недостаточно «начально»: очерк нельзя начать. Еще «начальнее»: К берегу реки причалила рыбацкая лодка. Мы подошли к одному из рыбаков. В сетях билась крупная рыба. Рыбу они выгружали... Вот когда нужно. Нужен большой и длинный подход: сначала про лодку, вот она причалила, потом мы к ней подходим, потом про рыбаков надо сказать, потом про сети, а потом уже рыба.

Итак, что здесь важно? Что нельзя начинать с некоторых конструкций. Девушка села на скамейку и вздохнула. Для начала не годится. Чтобы детей убедить в этом, дайте им задание: ма-а-алень-кий рассказик напишите. Про девушку. Начните предложением Девушка села на скамейку и вздохнула. Ясно будет, что написать рассказ трудно: что это за девушка, почему она села?

А как можно? На скамейку села девушка и вздохнула. Вот это годится для начала рассказа. Почему девушку надо отодвинуть от начала? А потому, что это ein Madchen, это неопределенность выражена. У немцев есть неопределенный артикль ein. Das Madchen – это известная нам девушка. Известная? По предыдущему контексту. Ein Madchen – это первый раз она вступила в контекст, одна девушка.

Вот если на последнем месте, если отодвинуть от начала, не обязательно на последнем, но не в начале девушку, любое слово – это значение неопределенности передается, грамматическое значение неопределенности. Что же обозначает, если Девушка села на скамейку и вздохнула, в значении определенности? Что эта девушка была упомянута в предыдущем тексте. На дорожке парка появилась девушка с чемоданом. Девушка села на скамейку и вздохнула. Вот здесь это не какая-то девушка, которая вдруг ни с того ни с сего заняла первое место в предложении.

Итак, порядок слов выражает связь с предложением. Конструкция «подлежащее + какие-то другие члены» обычно в начале предложения (есть разные случаи, возможно чисто логическое предложение). Если это повествовательно-бытовое предложение, то первое слово, подлежащее, обозначает известный предмет. Откуда он известен? Из предыдущего предложения. То есть эта конструкция выражает связь в предложении.

<Начинаем изучать текст. Чем связаны предложения>

Начинаем изучать средства синтаксической связи между предложениями, начинаем изучать текст. Изучение текста как синтаксического феномена – это дело будущего, а сейчас <изучаем> чисто грамматические приемы связи между предложениями. На дорожке парка появилась девушка. Она пока ein Madchen, неопределенная девушка, занимает место не первостепенное. Мы с ней знакомимся, вот она идет, а мы в это время к ней приглядываемся. А дальше: Девушка села на скамейку. Она уже наша знакомая, и ее можно вынести в начало предложения. Что означает Девушка села на скамейку с подлежащим девушка в начале? А то, что уже определенная девушка, упомянутая раньше. То есть эта девушка в начале предложения служит для связи предложений.

Девочка мне сказала: «Дядя, почему ты не усатый?». Здесь возможно в начале предложения, почему? Потому что ясно из контекста, что это «одна девочка». Ведь у нас тоже есть неопределенный артикль, только он редко употребляется: одна. «История одного города». Это eine Stadt – «неопределенного», «некоторого» города.

В одной знакомой улице я помню старый дом. В одной улице – это что, числительное? Я помню в одной, а не в двух улицах? Нет, это неопределенный артикль. Так вот: Девочка мне сказала …– эта конструкция – само отвлеченное существительное девочка, «некая» – допускает неопределенный артикль: одна девочка мне сказала. В таком случае подлежащее может быть выражено более или менее обобщенным существительным в начале предложения.

Если же имеется в виду конкретный объект, то положение не в начале предложения подлежащего указывает грамматическое значение: неупомянутость предмета/лица в предыдущем предложении. А если в начале предложения – указывает упомянутость данного лица/предмета, то есть указывает на связь предложений.

Какие же могут быть средства связи предложений? Вообще я занимаюсь порядком слов, а сейчас выбежал в сторону, чтобы перечислить, какие еще могут быть связи предложений.

Еще местоимения: Я подошел к бегемоту, открыл ему пасть и положил туда дыню. Он с удовольствием ее съел. Что означает он? Некто упомянутый. Что означает ее? Какая-то вещь упомянутая. То есть это – обозначение связи текста. Ну, местоимения – понятная связь текста.

А вот семантические множители – третий вид связи текста. Слова собачка, хвост, Тобик, лаять, гавкать, кусаться, ошейник – эти слова имеют общий семантический множитель: «собака». Они все связаны «собакой». Так вот, предложения в тексте должны иметь семантический множитель.

Только Женя вошла, к ней подбежал Тобик. Хвостом виляет. Радостно погавкивает. На сумку у Жени смотрит, ждет гостинцу, косточку хочет получить. Косточка – тоже «собачье» слово, потому что все собаки любят косточки. Вот, значит, получается так: здесь предложения связаны сказовой интонацией: здесь одинаковый тип сказовой интонации – инверсия, вынесены вперед некоторые слова, хотя законное место у них позади, а также слова с семантическими множителями: Тобик – это кличка собаки, хвостом виляет, погавкивает. На сумку у Жени смотрит – здесь без семантических множителей, но здесь связка Женя – Женя была упомянута раньше. Ждет гостинца – гостинцев ждут существа, которым положено дать гостинец, – то есть дети, домашние животные и так далее. Косточка – опять слово с множителем. Вот, значит, средства, которыми связываются предложения, среди них одно из важнейших – порядок слов.

Вот я сейчас попытаюсь разобрать текст, чтобы показать, какими связками связаны предложения. Я думаю, это хороший материал для анализа в школе. Сначала прочту.

Пожар начался на чердаке. Там по углам был свален всякий мусор, сухой, горючий. Солнце сквозь окно нагрело что-то легко воспламеняющееся, и пошло! Огонь и дым вырвались в окно. Пожарная команда еле потушила.

У вас нет впечатления, что это прыжки через канавы? Нет, связно по дорожке идете. Ключевое слово – пожар. Там – местоименное наречие, отсылает к предыдущему предложению – на чердаке. По углам был свален всякий мусор. Слово мусор отнесено в конец в знак того, что о нем еще ничего не было сказано. Значит, я определил отношения предложений: раньше о мусоре не говорилось, здесь впервые. Сухой, горючий. Здесь есть семантическая связка: пожар – а тут сухой, горючий. Солнце сквозь окно нагрело что-то легковоспламеняющееся. Солнце не требует никакого пояснения, поскольку оно одно: нет «ein солнце» и «der солнце» или «die солнце». Оно одно, поэтому можем в начале предложения его представить. Иначе говоря, его представлять для первичного знакомства не надо. А дальше – слово, которое имеет особо важное значение: сквозь окно – вынесено вперед. Перед сказуемым. Ведь можно же было: Нагрело сквозь окно что-то легковоспламеняющееся. Сквозь окно вынесено как очень важная деталь, название детали. Легковоспламеняющееся: семантическая связь – опять о пожаре. И пошло: ну, раз сказано – пожар, то слово пошло уже «пожарное»: пошло, конечно, горение, воспламенение. Огонь – слово «пожарное», и дым – слово «пожарное». Вырвались в окно. Пожарная команда – пожарная – прилагательное слово очень «пожарное»: пожарная команда еле потушила.

Ну вот, я думаю, вы дадите такой текст ученикам, когда у вас будет педпрактика. Просто для развлечения хотя бы, а не только для порядка слов. Эти листки я вам дарю, а на них я вас прошу записать вот этот текст, чтобы его тоже дать ученикам.

Зайцу понадобилась шуба. Старая линяет. (Неполное предложение, кивает на шубу предыдущую.) Он трется о деревья, помогает старой шерсти уйти на отдых. Из кустов на коре деревьев торчат заячьи волосы. «Ты что такой драный, клочковатый?» – спросила зайца ворона. (Спросила – это инверсия, это в прямой речи всегда так бывает, что вначале спросила, а потом – кто кого). «Да вот, хочу новую шубу купить», – отвечает заяц.

<Детерминаторы>*

Здесь масса средств, которые показывают, как связаны предложения. Итак, порядок слов – одно из средств связать друг с другом предложения. Плюс местоимения, плюс семантические множители.

Задаем два вопроса: монеты кладем то орлом, то решкой. Решка: как связаны предложения? Вот так-то, и так-то, и так-то. Орел: зачем нужна инверсия? Отвечаем: для стиля, если сказ, и для связи предложений.

Ну, дальше продолжаем разговор: не только для связи предложений, а и для обозначения важного. Речь идет о детерминаторах. Синтаксические работы ломятся от слова детерминатор – определитель. Говорят так: в предложении есть главные слова, и их выносят вперед. Значит, получается синтаксическая омонимия: вперед можно вынести тот или иной член предложения, второстепенный, либо для связи слов, синтаксическая связь, либо по важности данной группы слов для смысла предложения. Это – детерминаторы, важные господа, выехали вперед. Кто едет на передовой тройке? Детерминаторы, в начале предложения.

Вот нейтральный порядок слов, без детерминатора: Мы поедем к нему с визитом послезавтра. Я не хочу ничего подчеркивать, нейтрально-равнодушно, с безразличным взглядом, сообщил: Мы поедем к нему с визитом послезавтра. Послезавтра мы поедем к нему с визитом. – Я подчеркиваю, чтобы раньше не приезжали, а то не пустит. Послезавтра – это детерминатор, вытащил его вперед.

С визитом поедем к нему послезавтра. – Чтобы, значит, визитку надели. А в косоворотке не приезжали. К нему мы поедем с визитом. – Значит, упоминали какого-то гражданина, а я хочу подчеркнуть, что к нему мы удостоились поехать с визитом.

Это детерминаторы. Часто синтаксисты говорят: детерминатор характеризуется тем, что он относится ко всему предложению. А как вы это докажете? Синтаксические связи все точно такие же, как и были. Никакого нет основания забивать голову учеников такими определениями, такими словами: детерминатор относится сразу ко всему предложению. Хотя надо сказать исходя из знаковой природы языка: какое значение передается? Значение передается важной части предложения, смысловой важной части. Это – грамматическое значение. Как выражено? Порядком слов. Все, больше ничего не нужно.

Вот сейчас я вам раздам эти листочки. Мы с вами будем читать текст и думать, как его можно исказить. Значит, вот естественный для данного текста порядок слов.

Мы сидели на скамеечке и играли в шашки. Костя все время выигрывал. Никогда я не видел такого везения! Одного за другим поражал всех противников. Шашками он стал увлекаться еще с дошкольных лет. Маленький, а у старших выигрывал!

Теперь внизу у вас написаны возможные варианты. Вот давайте их обсуждать. Мы сидели на скамеечке. На скамеечке мы сидели. Годится? Нет. На скамеечке если мы вынесем, будет детерминатор, будет «особенно важное». Но ведь это безразлично, на чем они сидели, явно это второстепенная деталь. Слово мы не требует никаких пояснений, мы – это очень хорошее подлежащее в любом месте предложения. Мы, ты, я, он – с этого всегда легко начать, потому что никто не спрашивает: а почему ты вначале сказал я? – Потому что я про себя говорю. А почему ты поначалу сказал ты? – Потому что про тебя говорю. А почему ты он сказал? – Потому что про него говорю. То есть здесь не надо вот эти «упомянутость», «неупомянутость», «известное», «неизвестное» – мы очень хорошо начинает предложение, потому что не требует никакого определения. Итак, На скамеечке мы сидели – не годится.

Сидели мы на скамеечке и играли в шахматы. Вы чувствуете, что получилось? Получился сказ. Сидели мы на скамеечке… – это был бы сказ, но мы текст видим составленным не в духе сказа. Тоже не годится.

Костя все время выигрывал. Какие варианты? Все время Костя выигрывал. Непонятно, почему мы все время поставили перед подлежащим. Костя все время выигрывал – понятно: Костя не требует определения, имена собственные всегда могут стоять в начале предложения, указывать на определенное лицо, также я, ты, он, мы. Костя все время выигрывал – вот я его назвал и все. Если Все время Костя выигрывал, то непонятно, зачем я его оттащил в середку предложения, это получается с логическим ударением: Все время Костя выигрывал, а мне оно не нужно. Выигрывал все время Костя – получается сказ, не годится, здесь нет сказа. Поэтому Костя все время выигрывал или Все время выигрывал Костя – это годится. Мы Костю отнесли в конец – имейте в виду, что если в конце фраза под логическим ударением, это всегда годится для выделенного слова. В начале и без логического ударения будет детерминатор, а в конце фразы с логическим ударением – будет тоже хорошее выделение: Всегда выигрывал Костя – хорошо, логическое ударение на Костя, видно, что он герой дня.

Никогда – детерминатор. Я высказываю свое восхищение, но говорю осторожно: дело не только в мастерстве, но и в том, что просто везло ему, он еще не чемпион, хотя бы района. Никогда я не видел такого везения. Какие возможны варианты? Я не видел такого везения никогда. Годится. Детерминатор в начале, но под логическим ударением главное слово может быть и в конце. Я не видел такого везения никогда. Хорошо. Трудно сказать, что более энергично. Пожалуй, все-таки Никогда я не видел такого везения. Но и отнесение в конец тоже важно. Не видел я никогда такого везения. Что-то не очень проходит. Вообще спокойным тоном можно сказать: Не видел я никогда такого везения. Громоздко для того, чтобы был сказ. Не видел я никогда такого везения – язык немножко заплетается, для сказа не годится. А в таком случае вообще не годится.

Одного за другим поражал всех противников. Детерминатор. Важно, что они в очередь встали, чтобы получить поражение. Какие возможны варианты? Поражал одного за другим всех противников. Ну, это получится сказ. Ввиду громоздкости предложения «устность» речи не так видна, пожалуй, это пойдет тоже, с намеком на то, что это близко к сказу.

Шашками он стал увлекаться еще с дошкольных лет. Он стал увлекаться шашками еще с дошкольных лет. Ну, подойдет, как спокойное предложение, где ничто не выделено, а все держится на одном уровне. Не обязательно выделять важное, иногда все на одном уровне. Годится без всякого детерминатора. Если шашками он стал увлекаться, шашками – детерминатор. А здесь – он стал увлекаться шашками еще с дошкольных лет – спокойное течение предложения. Годится. Еще с дошкольных лет, – сказал я с экстазом, – он стал увлекаться шашками. Другой детерминатор: не шашками, а еще с дошкольных лет – тоже годится.

Ест одну шашку у Кости за другой. Экспрессивный порядок слов. Одну шашку за другой – целостное выражение, а я его разметал по сторонам, к другой совершенно части предложения. Экспрессивный синтаксис. Ест здесь выделено в начале, как главное слово. Ну, детерминатором назвать, пожалуй, нельзя, потому что детерминатор – это всегда подъем синтаксического ранга, а здесь сам синтаксический ранг – сказуемое – очень высокий, просто очень важное слово.

Маленький, а у старших выигрывал. Тут, пожалуй, лучшее расположение слов: у старших и детерминатор, и рядом с маленький – чтоб была антитеза: маленький, а у старших. Так что маленький, а выигрывал у старших – пожалуй, более вяло, более равнодушно. Конечно, это нормальный порядок слов: выигрывал – сказуемое, пояснительное слово у старших, но тем самым экспрессия пропадает.

Но вот в игру вошел Петруша из пятого класса. Но вот Петруша из пятого класса вошел в игру. Петруша нам не знаком, хоть и сказано, что он из пятого класса, но это как сенсация: Петруша из пятого класса вошел в игру. А с какой стати? Это так же, как Девушка села на скамейку и вздохнула – мы с ней не познакомились, а она уже представлена как лицо, достойное знакомства. Так и Петруша: пусть сначала войдет как «ein Петруша». Но вот в игру вошел Петруша из пятого класса. Хорошо, мы с ним познакомились: он на конце предложения постоял – ну, значит, утверждаем, что это предложение вводит новое, тем самым <…...> связь с предыдущим: раньше не было Петруши – а вот он появился. Я переставил предложения, да? Я раньше пропустил предложение про Петрушу.

Косте шепчу. Или: Шепчу Косте? И то, и другое экспрессивно. Что было бы не экспрессивно? Я шепчу Косте. С местоимением я. Раз я я опустил, так или иначе будет экспрессия. Я хочу, чтобы была экспрессия сильная, чтобы мои взволнованные чувства передавались. Косте шепчу: более экспрессивно – пожалуй, надо выбрать это.

Не сдавайся, спокойно играй, скоро он выдохнется. Все с выносом детерминатора – хорошо. Дальше.

Подбодрил его. Его подбодрил – совершенно необоснованная инверсия, его получилось как бы главное слово, но ясно, что о нем идет речь, лица-то не сменились, поэтому только подбодрил его на второстепенном месте, его вовсе не требует выноса вперед как новость, пускай стоит сзади.

И что же? Костя в руки себя взял, заиграл сильно, атакует, нападает. Ну, здесь экспрессия требует детерминатора. Любые инверсии экспрессивны. В руки себя взял – вместо обычного взял себя в руки. Вяло: Костя взял себя в руки. Заиграл сильно. Я ввожу инверсию. Еще больше инверсия, вроде детерминатора: В руки взял себя Костя – ух как! Чувствуется сила воли. Заиграл сильно, атакует, нападает. Значит, это варианты возможные, но будет то уменьшаться, то увеличиваться экспрессия. Добился ничьей...

Отпускаю на 10 минут, а после этого приходите, я вам еще кое-что расскажу.

Белка прыгнула на ветку и закачалась на ней. В лапах у нее шишка. Шелушит она шишку, шелуха сыплется. И тут к ней бельчонок подскочил, прижался – молочка попить. Шишку белка бросила, бельчонка поддерживает, чтобы не упал. Гладит его. Бельчонок насытился, поскакал – наверное, к себе в дупло.

Так что вы думаете? Белка спустилась вниз, нашла свою шишку, подняла и продолжала ее шелушить. Видно, вкусная попалась.

Этот текст отличается тем, что в нем некоторые варианты просто не подходят. В предыдущем варианте было немного таких случаев, когда текст не подходил с иным порядком слов. А здесь учеников можно учить тому, что такой есть порядок слов, который ни в какие ворота не лезет.

Белка прыгнула на ветку и закачалась на ней. Первое предложение допускает только такой порядок слов, если не считать сказового: Прыгнула белка на ветку... Но и сказовая здесь интонация совершенно не подходит. А если: На ветку прыгнула белка и закачалась? Детерминант выскочил вперед, но совершенно бессмысленно: почему ветку нужно считать такой важной, чтобы ее вытянуть на первое место? Полная бессмыслица: На ветку прыгнула белка и закачалась. Нехорошо.

В лапах у нее шишка. Шишка упомянута в первый раз, она «eine шишка», она неопределенная шишка, поэтому относится в конец предложения. В лапах у нее выступает в роли связи, нельзя сказать, что это детерминант, потому что никакой особой важности в этих лапах нет, конечно, она держит что-то в лапах, поэтому – для связи предложений, семантическая перекличка. Там было – белка, а здесь – «беличье» слово в лапах. На первом месте – связь предложений. Детерминанта нет.

Шелушит она шишку…. Как самое важное слово, но оно не детерминант, оно относится к основе предложения, но как самое важное вынесено вперед. Другой порядок слов, я думаю, невозможен. Она шишку шелушит. В общем, педантично. Она шелушит шишку. Последнее слово во фразе – это тоже важное слово, а мы здесь ставим в конец – Она шишку шелушит, Она шелушит шишку – слово, которое само собой подразумевается. В лапах у нее шишка, можно было бы дальше не говорить, что она с ней делает, поскольку она с шишкой поступает по-беличьи, это само по себе понятно, можно догадаться, то есть «особо важного» просто нет в предложении. Поэтому, что в конец ни вынеси, все будет ненужное отяжеление. Ну, приходится что-то в конце произносить.

Шелуха сыплется. А если наоборот: Сыплется шелуха? Важное слово вынесли в конец. А оно вовсе не важное: конечно, что же может сыпаться, кроме шелухи? Поэтому шелуха продвинута вперед как слово, служащее для связи. Не потому, что оно важное, а слово для связи.

И тут к ней бельчонок подскочил. Бельчонок – связь семантическая, бельчонок относится к семантическому полю «белка». И тут к ней – эмоционально для стремительности. Прижался молочка попить. А что лучше: молочка попить или попить молочка? Я думаю, более экспрессивно молочка попить, с инверсией, поэтому в таком эмоциональном тексте, я думаю, лучше. Бельчонок подскочил или подскочил бельчонок? Я думаю, и то, и другое достаточно энергично, и то, и другое хорошо.

Шишку белка бросила… или что лучше: Белка бросила шишку? Шишку как слово для связи, я думаю, годится в начале: более связно, более экспрессивно, хотя и нельзя сказать, что шишку – это детерминант и что это – важное слово. Слово не важное, оно уже много раз упомянуто.

Лапкой бельчонка придерживает...… Думаю, что это слово для связи предложений, потому что оно несет семантическую нагрузку «белка» и вплавляет это предложение в сонмище других предложений. Нельзя сказать, что это слово, очень важное, вообще не детерминант. Само собой, если спросить: а чем она придерживает бельчонка? Лапкой. Значит, не детерминант, значит, слово, семантически входящее в общий смысловой план отрывка: придерживает, чтобы не упал.

Гладит его или Его гладит? Его гладит – совершенно уродливо. Вы выдвинули его. Его не может быть детерминантом, потому что нельзя сказать, что это – важное сообщение: конечно, гладит бельчонка, само собой разумеется. Не важное слово, детерминантного в нем нет. Не служит для связи предложений, потому что его ни на что не ориентирует. Поэтому его гладит выглядит уродливо. Выдвинули вперед для связи – не годится, выдвинули для подчеркивания «важного» – не годится.

Бельчонок насытился, поскакал. Если Насытился, поскакал – будет сказ. Пожалуй, не годится.

Так что вы думаете? Предложение не допускает никакой инверсии, потому что оно целостное, фразеологически связанное выражение.

Вниз спустилась белка. Нехорошо, потому что спустилась уже заключает в себе наречие вниз: спуститься вверх нельзя. Поэтому не главное слово, оно скорее всего для того, чтобы ритмически закончить: Белка спустилась – как-то окончание неокруглое, поэтому вниз перенести в начало нельзя, только такое расположение слов. Спустилась белка вниз – это Выхожу я на улицу – сказовая интонация, не годится. Только такое расположение слов: Белка спустилась вниз.

Нашла шишку. Шишку нашла. И то, и другое, пожалуй, подходит.

Подняла и продолжала ее шелушить. Видно, вкусная попалась. Ну, здесь все незыблемо. Как видите, этот текст показывает, что есть тексты, где очень мало что можно изменить, поскольку нет условий для этого.

Итак, о чем же была речь?

Разные функции порядка слов. Во-первых, стилистическая: сказ. Во-вторых, связь между предложениями. В-третьих, выделение «значительного», детерминантное значение. <Кроме того, я> сказал, что связь между предложениями выражена еще местоимениями и семантическими множителями. Вот план этой части моей лекции.

Теперь <о заданиях> школьникам. Во-первых, дать отрывок и попросить назвать, чем связаны предложения. Один найдет одно, другой найдет другое – текст предстанет как слитное единство. Итак, анализ в тексте.

Второе задание: дать предложение со спокойным, обычным, стандартным расположением членов предложения: подлежащее, сказуемое, прямое дополнение, если оно есть (при сильном управлении – дополнение), и все остальные слова. Сказать: какие возможны иные порядки слов? Что эти порядки слов будут означать? Выделение главной по смыслу части – мы ее передвинули к концу – или возможную связь с предыдущим предложением?

Можно попросить <детей> написать сказ, а можно текст сблизить со сказом; это будет всегда означать, что сказуемое надо будет вытаскивать вперед, что пояснительные слова к глаголу надо будет перед ним ставить, и еще – подобрать разговорные выражения, что характерно для разговорной лексики. Если книжное слово – заменить его разговорным, будет сказ.

Текст дан: усильте связь между предложениями. Очень хорошее задание! Усильте связь предложений, то есть детерминантов натащите в начало, местоимениями оборудуйте предложения, вставьте слова: если про белку – побольше «беличьих» слов, если про слона – больше «слоновых», если про подсолнух – сплошное будет подсолнечное масло у вас в этом рассказе.

Хорошее задание: сделайте текст более экспрессивным. Когда на вас найдет тоска, поглядев в зеркало, увидите, что у вас тусклый, равнодушный взгляд, напишите рассказ, полный равнодушия. Задание: сделайте текст экспрессивным. Вот очень хороший у меня был текст, с абсолютным отсутствием экспрессии. Волки гонятся за путниками, путники взобрались на дерево. И дальше мальчик, представляющий собой такого толстенького бутуза, пишет: Когда опасность быть съеденным миновала, мы все один вслед за другим спустились с дерева. Ситуация, когда они избавились от того, чтобы волки их разорвали, – когда опасность быть съеденными миновала, мы все один за другим спустились с дерева. Напишите такой рассказ, чтобы было от равнодушия, от спокойствия просто смешно, пусть ученики экспрессивно его переработают. Тут будет порядок слов очень сильно использован.

<Возможны ли невероятные открытия в области теории языка?>

Тут можно разыграть какую-нибудь сценку, вначале с учеником провести репетицию. Чтобы ученик какой-нибудь, решительного характера, подошел и сказал: «Э-э-эх, Семен Николаевич, ваша вся эта грамматика – она яйца выеденного не стоит. Вот в физике – там лептоны открыли! Вы понимаете – лептоны, нам на уроке физики сказали. Раньше никто ничего о них не слышал, а теперь, оказывается, еще мельче, чем всякие там частицы, – лептон! Вы открыли в грамматике лептоны?».

Учитель говорит: «Нет, не лептоны, но ты не прав. В грамматике возможны очень интересные открытия. Вот Нина Давидовна Арутюнова открыла совершенно необычные вещи в грамматике.

Оказывается, не только порядок слов важен, важна и квалификация того, что идет в предложении. Вот обратите внимание.

Оказывается, не все в языке годится для подлежащего, не все годится для сказуемого, хотя грамматически, казалось бы, они испытание выдерживают. Но вот предложение:

Румяная женщина была хозяйка дома. Не удивляйтесь: это предложение – самое обычное. А если переставить подлежащее и сказуемое? Хозяйка дома была румяная женщина. Вы не чувствуете, что это странно? Вот я вам рассказываю: Я был в гостях. Хозяйка дома была румяная женщина. Помилуйте! А для чего это вы мне сообщаете?

Мужчина в широких штанах был главарь банды. Ага! Вполне нормально. Главарь банды был мужчина в широких штанах. Помилуйте, при чем здесь штаны?

Есть такие блоки слов с именительным падежом: румяная женщина. Другой: хозяйка дома. Годится для подлежащего и сказуемого такое расположение: румяная женщина в подлежащем, хозяйка дома – в сказуемом. То есть конкретное наименование – наглядно вот я вижу: румяная женщина, а хозяйка дома – вы по виду-то не можете сказать! Вот идет по улице – вот хозяйка, а это не хозяйка. Ну, если маленькая девочка – ясно, что она не хозяйка, да, а если взрослая женщина, как сказать, хозяйка ли она дома? Это – понятийное содержание.

Так вот если есть конкретное наименование и понятийное наименование, то в подлежащем – конкретное, в сказуемом – понятийное.

Широкая река была главная связь между городами. Ну, ничего, канцелярский стиль, но сгодится. А наоборот: Связь между городами была широкая река. Странно. Оказывается, широкая река, которую можно увидеть, – иди в подлежащее! А связь между городами, отвлечение, – иди в сказуемое.

Ну и таких примеров можно набрать очень много. Оказывается, существует закономерность: глядим в действительность, видим то, что можно назвать, и – подводим под понятие. Понятие – сказуемое.

Нина Давидовна считает, что она занимается логикой языка. А у лингвистов с логикой давние враждебные отношения. Вот когда работал такой замечательный ученый, как Федор Иванович Буслаев, то так и рассматривали язык – как реализацию логики, и поэтому искали логическое сказуемое, логическое подлежащее, говорили, что логическое сказуемое выражено глаголом, логическое подлежащее выражено именительным падежом, – весь синтаксис, всю грамматику сводили к логике – и очень сильно в этом отношении возвели напраслину на язык, потому что язык есть особое царство: он с логикой связан, но не раб логики, не служанка логики. И потом шла долгая борьба с логикой. Вот Фортунатов Филипп Федорович уж был настроен очень воинственно против того, чтобы тащить логику в грамматику. Язык – особое царство, поэтому у лингвистов на логику – зуб.

А тут вдруг пришла Нина Давидовна и говорит: я занимаюсь логикой языка. Да язык не имеет логики, он имеет грамматику. И очень часто к ней подходят и говорят: Нина Давидовна, вы занимаетесь семантикой, а не логикой языка!

Я думаю, что эти возражения верны. Попросту говоря, Нина Давидовна занимается языком. И сейчас я вам попытаюсь это доказать.

Хорошо. Вначале должно быть нечто конкретное, это – подлежащее, а потом это подлежащее подводится под именное сказуемое, которое должно обобщать, быть понятием. Поэтому Хозяйка дома была румяная женщина бессмысленно. Главарь банды был мужчина в широких штанах – помилуйте! Что же это за главарь, о котором можно сказать только то, что он в широких штанах!

А если так: Хозяйка дома была румяная женщина с пышной изящной прической, в черном бархатном платье. Годится или нет? Очень естественно. А мы сделали сказуемое еще конкретнее, и оно оказалось на месте. То нам говорили: в сказуемое не годится румяная женщина, потому что очень конкретное, а мы пошли в прямо противоположном направлении: сделали еще конкретнее. Получилось описание конкретное. Годится.

Главарь банды был мужчина в широких штанах, в черном мрачном плаще и с ятаганом на боку. Годится. Такой главарь банды приемлем.

Оказывается, есть два типа предложений, один тип такой: конкретное описание – подлежащее, понятие – сказуемое. А другой: подлежащее понятийное, а сказуемое – описание. Что такое описание? Описание есть форма называния. Вот я сейчас хочу побежать к различию между описанием, которое в то же время называние, и выражением мысли.

Что мы делаем с помощью языка? Мы с помощью языка делаем два дела: мы называем с помощью языка, и мы думаем с помощью языка. Это очень разные дела. Что такое название? Вот вокруг меня окружающая действительность. Я туда засовываю руку – и выгребаю что-то, о чем буду говорить. Попался слон – выгребаю слона, попалось умение – отвлеченное существительное – это названия того, что есть в действительности. Это наименования. Наименование говорит о том, что в действительности существует.

Наименование может быть в виде слова – слон, наименование может быть в виде словосочетания – млекопитающее с длинным хоботом. Наименование может быть в виде описания. Ко мне в гости пришли мои знакомые и принесли сосуд с чем-то. Я говорю <знакомой>: не забудьте вашу – а я не знаю, что это такое, и я называю: вашу высокую прозрачную кастрюлечку с крышкой. Уходя, она спрашивает: а где тут полиэтиленовая закрытая тарелка? Мы по-разному назвали одно и то же. Это – название. Надо было назвать, а я и не знаю, как это называется, и я сказал: высокая кастрюлечка, прозрачная, закрытая. А она сказала: а где тут полиэтиленовая закрытая тарелка? Она назвала более квалифицированно.

Значит, я выделяю из действительности, описывая, и совершаю акт называния. Так предложение, оказывается, может совершать акт мышления, когда я под понятие подвожу конкретное. И предложение может совершать акт называния, когда я говорю: Хозяйка дома (никто не представляет) была такая-то, и такая-то, и такая-то, и такая-то, – то я ее называю.

Вот, значит, мы ввели два полюса: с одной стороны, называем с помощью языка, с другой стороны – думаем.

<Чем заинтересовать любознательного ученика>

Я думаю: что можно сделать с учениками? Просто заинтересовать их этой тематикой. Вот, в языкознании делается нечто новое. Это на самом деле совершенно новое. Вот каких-нибудь двадцать лет назад всей этой теории не было в нашей стране. Бертран Рассел (Оксфордская школа) этим занимался еще раньше, он это делал в курсе логики, чтобы показать студентам, что такое понятие. Так вот у нас, однако, по отношению к русскому языку это – буквально новшество!

Ну, дальше можно как раз заняться такими делами: придумайте такое предложение: именительный падеж с пояснительными словами – подлежащее; именительный падеж с пояснительными словами – сказуемое – так, чтобы было одно – подлежащее, конкретное, а другое – сказуемое, отвлеченное. Попробуйте, можно ли переставить. А если можно – иногда, наверное, и можно: Это животное – слон, Слон – это животное – можно, если вы указкой постучали по боку слона, то можно сказать: Это животное – и дальше конкретное слон. Но это – особое предложение, надо, значит, раздумывать о том, почему можно иногда нарушать, но большей частью нарушать не придется.

И так вот пускай сами проверят закон Арутюновой – Рассела – я думаю, так можно назвать, по алфавиту, – закон Арутюновой – Рассела.

А дальше можно использовать эту же мысль, знаете, на какой традиционной теме? Обособление. Напоминаю.

Обособляются прилагательные-определения, относящиеся к личным местоимениям. А он, мятежный, просит бури. Найдите учителя во всей стране, который не приводил бы этот пример, когда он объясняет обособление. Когда будете объяснять обособление, непременно этот пример приведите. Не нарушайте традицию.

Обособляется распространенное согласованное определение после определяемого слова. Юноши и девушки, распевавшие песни, утомились и замолчали.

Наконец, самый интересный случай – это два определения после определяемого: слова обособляются, если перед определяемым словом есть еще определение: Большеглазая девочка, живая и смешливая, – поставили запятую и дальше продолжаете – там, скажем, не сдержалась и фыркнула. А после девочки тоже запятая. А после большеглазой нет запятой.

Почему именно в этих случаях обособляется? Вот я вам скажу. По секрету. Никому не говорите. Потому <что> этого еще нигде в методических руководствах и вообще нигде нет. Потому что обособленное определение – это определение в пути: на палочку котомку повесило – и пошло. Куда? К сказуемому. Сказуемое создает предложение, то есть создает мысль, а обособленное определение на полпути от номинации к предикативности в построении предложения.

Почему при личных местоимениях прилагательное обособляется? Да потому, что если есть местоимение я, то дальнейшая его номинация бессмысленна. Вот Алеша мне сказал: «Я...…». А тут я его невежливо прерываю: «А какой я?» – «Да какой я? Я есть всегда одно – тот, кто говорит». Так что продолжать уточнение номинации, если сказано я, никогда не нужно: номинация закончена. Ты – номинация закончена. А ты какой: сонный или бодрый? – Ну, вот такой, который с тобой разговаривает.

Я, ты, он, мы, вы, они – эти личные местоимения являются номинациями законченными, их развивать, уточнять, продолжать не нужно. Поэтому, если встречается при них определение, это уже не номинация, а это уже путь к предикации.

Если сказано: Он мятежный – это настоящая предикация. А Он, мятежный, ...… – это полупредикация. Но полупредикация имеет другое значение в синтаксисе, не будем употреблять этот термин. Это определение на пути к предикату. Значит, разобрались, почему при личных местоимениях... Я думаю, об этом интересно рассказать ученикам, чтобы они не заучивали правило вслепую.

Теперь: почему распространенное определение (согласуемое) после определяемого слова обособляется? А чего это его понесло сзади стоять? Определение имеет место впереди. А если его понесло назад – то это указание на его особую синтаксическую функцию. То, что впереди, – определяет, то, что позади, – полупредикат. Нет, опять я этот термин употребляю, нет, неточно. Полупредикативный – это Он лежит больной. Больной – полупредикат. А здесь, значит, на пути к предикации, отчасти предикативно.

Значит, опять-таки язык показывает: есть грамматическое средство: определение покидает свое место, где оно выполняет функцию номинации, и занимает такое место, которое обычно имеет сказуемое, – то есть после того слова, к которому относится. Сказуемое относится к подлежащему, оно обычно стоит после подлежащего, если нет особых причин изменить место. Так вот и определение: встало сзади определяемого слова и говорит: а я немножко сказуемое.

И, наконец, третий случай: ведь было же такое определение, которое для номинации, впереди стоит. А почему эти отделились? Они – особь статья: они отделились, потому что обособились, то есть стали наполовину сказуемыми. Вот поэтому есть смысл в том, что некоторые названия мы и снабжаем номинативными какими-то дополнительными пояснениями, ставим их впереди и отчасти сдвигаем все выражение в сторону предикации. Мы люди экономные: мы одновременно и предикацию осуществляем, и номинацию. Вот когда и то, и другое – получается обособленное определение.

10.04.1996

* М.В. Панов в лекции использует как более привычный в синтаксисе термин детерминант, так и термин детерминатор.