КУЛЬТУРА РЕЧИ

Ф.А. НОДЕЛЬ, к.п.н.,
преподаватель-методист
Колледжа архитектуры
и менеджмента в строительстве № 17

Отношение детей к нецензурной лексике

«Оскверняет человека то, что из уст исходит»
(Из сочинения ученика)

В записной книжке известного юмориста рассказывается о человеке, который в публичном месте шепчет приличные и «во весь голос» произносит неприличные слова. Он спьяну перепутал, где, когда и что говорить.

Филипп Киркоров сделал почти то же самое вроде бы на трезвую голову, нарушив общепринятое и только поэтому вызвав общественный протест. Существовал «консенсус»: нецензурную брань, по мнению большинства, можно было употреблять среди своих: рабочим – в своем кругу, интеллектуалам – в своем, родителям – не при детях, школьникам и студентам – не при «преподах» и т.д.

Многие и сегодня согласны с этим, но уже перейдены все границы: известный мастер вокала даже кичится тем, что «матерится» при малолетней дочери; мальчики не стесняются употреблять ненормативную лексику при девочках, те тоже за неприличным словом в карман не лезут; одна из многотиражных газет изощряется в похабных заголовках. Неудивительно, что и за Киркорова вступаются известнейшие деятели эстрады и на помощь своему «клану» призывают ученых: подумаешь, человек устал и забылся, да и словечки, сказанные им в запальчивости и в рифму, являются органичнейшей частью русского языка. Недаром же они давно звучат со сцены и проникли в литературу и публицистику.

На протяжении последних лет – в рамках не так давно введенных в программу предметов «русский язык и культура речи» и «русский язык как средство общения» – я не раз предлагал своим студентам написать об их личном отношении к мату. Увы, большинство терпимо относится к нему.

«Я считаю, что раз уж существует ненормативная лексика – значит, она зачем-то нужна, – уверена довольно скромная девушка. – И нужна она для эмоционального выражения в словесной краткой и понятной форме... А если честно – мат моей жизни не мешает, а все, что не мешает, не вызывает ни отвращения, ни удовлетворения».

Другая, побойчее, переходит в наступление: «...почему, собственно, разные ярые защитники русской речи так обижают русский мат? Ведь он – самая народная часть русской лексики... К примеру, песни “Ленинграда”... – настоящие современные народные песни о русской жизни, а раз так, то без мата в них никуда».

Ее сверстник даже пытается понять, каково происхождение мата, и видит его истоки в трудностях быта народа: «...так уж исторически сложилось, что становление российской цивилизации происходило в очень неблагоприятных условиях... Трудно, очень трудно было вырастить хлеб, собрать урожай... Оптимизма не хватало... и... потому в суровом быту русского крестьянина и возникал мат...

Сословие крестьян в русском обществе всегда было в подавляющем большинстве, и поэтому матерная речь росла и крепла...».

Правда, и первая, и вторая, и третий оговариваются, вроде бы противореча самим себе (из чувства приличия, что ли?):

«По-моему, в большинстве случаев употребление крепких выражений можно было бы свести на нет».

«...разрешить мат повсеместно все же тоже нельзя...»

«...без мата жить-то можно. И даже нужно. Мат не несет в себе такой уж психологической нагрузки, чтобы его нельзя было исключить. Мат рождается в безграмотности, там, где за незнанием огромного словарного запаса русского языка мы прикрываемся этими тупыми, по сути, бессмысленными выражениями».

Чтобы не было неясности в том, кто же эти «мы», автор последних строк признается: «...я и сам... говорю, употребляя неприличные или ненормативные выражения, хорошо выбрав обстановку».

Рассуждениями об обстановке другой, более старший по возрасту студент возвращает нас к «исходным рубежам»: «Мой дядя Ваня любил выпить и погулять. Иногда собирались у моего отца – его брата. Однажды во время такой вечеринки дядя Ваня услышал, что я (лет 10–12) в запале игры назвал кого-то “сукой”. И хотя он употреблял слова покрепче и почаще, дядя был неприятно задет моим “выражением” и пожаловался отцу. Отец дал мне нахлобучку – ясно показал, как в семье оценивают мое “богатство языка”. Замечу, что отец всю жизнь проработал на стройке, а там без “хорошего” словечка не обойдешься. Но в семье я никогда не слышал от отца, чтобы он выругался... О матушке и говорить нечего: я не могу представить себе, что услышу из ее уст “черное слово”... Я очень ценю и люблю своих родителей, они всегда будут для меня примером, на который я хотел бы равняться».

И тем не менее и он реабилитирует мат для тех случаев, когда «без “хорошего” словечка не обойдешься»: «Общаясь со сверстниками, я заметил, что не применить какое-либо непристойное выражение для связки слов не получается: беседа не получит того эффекта, когда ты, рассказывая что-нибудь или отвечая, не вставишь какое-нибудь хлесткое словечко».

Итак, все готовы «с волками жить – по волчьи выть»?

К счастью, не все. Особняком стоят сочинения девушки и юноши, категорически не приемлющих вроде бы общего стиля. Примечательно, что оба, даже будучи старостами групп, тем не менее оказываются в них своего рода белыми воронами: они почти всегда одни, сами по себе – не исключено, во многом из-за их отношения к привычному для других мату. Девушка начинает сочинение с весьма существенной детали: «Мое детство прошло среди ровесников, чьи родители приехали из деревни, так называемые “лимитчики”. Вообще-то они очень неплохие ребята, но если послушать их разговоры... мама моя! Представьте себе шестнадцатилетнюю девочку, которая ругается, как пьяный извозчик. Хоть я ко всему привыкла, все равно противно...

Хуже всего, когда матерятся первоклашки. Они, по-моему, сами не понимают, что говорят. Лично мое отношение к мату крайне негативное, но что один человек против миллионов?...».

Кому-то такое «соотношение» покажется сильно преувеличенным. Но разве мало людей, не матерящихся в общественных местах, однако со смаком рассказывающих «анекдоты для курящих», а сгоряча способных и «выразиться»? Они не считают ни то, ни другое нравственно ущербным. Иного мнения верующий юноша, в своих суждениях прямо опирающийся на Библию:

«Оскверняет человека то, что из уст исходит... То, о чем говорят уста, зависит от состояния сердца человека. Если в сердце сидят злоба, гнев, блуд и т.д. – все это выходит наружу... Скверные слова являются признаками гнилого сердца и духовного разложения... Сквернословие заметно разрушает целомудрие, благопристойность, разжигает плотскую похоть. Не случайно подбор слов у сквернословов сосредоточен вокруг совершенно определенной темы. Матерные выражения часто у людей являются «смазкой» между словами, которая, как яд, поражает самого человека, а также окружающих, близких. Стрелы этого демонического языка поражают все чистое, оскверняют воздух, остаются на долгое время в уме невинного...

Часто за словами следуют поступки. За мерзкими речами стоят дела... Сквернословие и дела, за ним следующие, разрушают богоподобие нашей человеческой личности. “Если душа не очищена покаянием, если в ней существует зло, как же не излиться... скверной”.

Когда употребляют выражение “Вся рота шагает не в ногу – один господин поручик шагает в ногу”, обычно иронизируют над поручиком. В свете сказанного выше не пора ли переосмыслить изречение и призвать роту последовать примеру шагающего в ногу? Пусть не сразу, но рано или поздно здесь должен быть заключен своего рода общественный договор, обозначена тенденция, сформулированы правила воспитанности, обязательные для всех».