КУЛЬТУРА РЕЧИ

Анна РУДЫЧЕВА,
11-й класс,
гуманитарный факультет,
РГГУ, г. Москва

В разном времени и в разных мирах

Вспоминая о летней практике

Я уже неоднократно рассказывала о летней практике, которая проходит в нашем лицее. В июне этого года мы с 10-м классом поехали на Псковщину, в Пушкинский заповедник. Жили на турбазе недалеко от Михайловского, с упоением ходили по удивительным местам, связанным с жизнью поэта, сосланного в июле 1824 г. по распоряжению царя в Новоржевский уезд Псковской губернии – вотчину Ганнибалов. По вечерам читали письма Пушкина друзьям, литераторам, обсуждали дневные впечатления, новые встречи, праздник 6 июня, прошедший под проливным дождем. Всем известны воспоминания современников о том, что поэт любил во время ярмарок затеряться в толпе и слушать пение странствующих слепцов, незамысловатые рассказы крестьян, просто живую народную речь. И мы тоже захотели узнать, что сейчас хранится в памяти народа, послушать местных жителей и записать их рассказы.
Недалеко от турбазы расположена небольшая деревня Луговка. Туда мы и направили стопы, чтобы собрать фольклорный и диалектный материал. Потом ученикам было предложено написать, что их больше всего поразило в поездке. Впечатления от этой экспедиции хорошо передают записи Ани Рудычевой. Я думаю, вы согласитесь, что подобного рода поездки имеют не только познавательное, но и воспитательное значение. Нам очень хочется верить, что такие встречи будят в душах доброту, сострадание и любовь.

О.Е.  Кармакова

В том месте, где я учусь (лицей № 1525 «Воробьевы горы»), существует старая добрая традиция проведения летних практик. Событие это случается обыкновенно в начале июня и заключается вовсе не в том, чтобы отмывать школу. На летние практики мы выезжаем в различные города нашей страны. Минувшим летом наша дружная компания отправилась в Псковскую область, в Пушкиногорье, дабы посетить святые места, где жил и творил А.С. Пушкин, и, кроме того, заняться тем, чем мы обычно занимаемся на практиках.

На третий день нашего пребывания в Пушкиногорье мы пошли в одну из близлежащих деревень – Луговку. Местный поэт, с которым мы познакомились днем раньше, на Пушкинском празднике, обещал помочь нам и представить нескольким деревенским жительницам, чтобы мы могли поговорить с ними.

Первой собеседницей, а вернее, рассказчицей была семидесятивосьмилетняя Зинаида Макаровна Максимова. Она, как и другие обитатели этой деревни, живет в своем маленьком доме, где во дворе бегают куры, а у входа лежит собака. Старушка радушно, хотя и с удивлением, встретила восемнадцать учеников и троих учителей. Еще бы – не каждый день и даже не каждый год в твою мирную, размеренную жизнь приходят совершенно незнакомые люди, которые интересуются твоей жизнью, обычаями твоей родной деревни, твоей юностью. «Расскажите о себе, Зинаида Макаровна!» – попросила наша группа. И она стала рассказывать так, как будто знает нас уже давно и полностью нам доверяет. Она говорила о своем детстве, о тяготах войны, о смерти близких. Нередко начинала плакать в течение своего рассказа: «Ох, не могу рассказывать, вот такое горе!». Мы думали, что скоро она не сможет говорить, не захочет вспоминать прошлое, только чтобы поведать о нем группе совершенно незнакомых людей. Но Зинаида Макаровна успокаивалась и снова продолжала свой рассказ.

За это короткое время она, наверно, снова пережила все то, о чем говорила. Только на этот раз было не так больно и тяжело, потому что ее печали и горести разделили и мы – недавно еще совсем посторонние люди, вопросы которых вдруг всколыхнули ее воспоминания.

Позже нас одолевали сомнения: а стоило ли заставлять несчастную женщину заново переживать свою жизнь? Обсудив это, пришли к однозначному выводу: да, стоило. И не потому, что мы циничные эгоисты, из любопытства приехавшие в деревню поговорить с ее жителями об их обычаях и традициях. Просто потому, что в Зинаиде Макаровне не было жгучего нежелания говорить. Если бы она не хотела вспоминать о том, что с ней было, она бы не стала это делать, как незадолго до того поступил наш знакомый поэт. Мы думаем, что женщине нужно было поделиться с кем-то всем тем, что она пережила, поведать людям историю своей жизни, понять, что эта жизнь была прожита не зря, что она была полна самых невероятных событий, через которые Зинаида Макаровна прошла несмотря на то, что иногда теряла силы и надежду.

Но вернемся к ее рассказу.

«А когда вы молодой были, гадали на праздники?» – спросила одна их наших учительниц после того, как тема уже была плавно переведена в более приятное русло: Зинаида Макаровна закончила рассказывать о своей жизни и стала говорить об устройстве дома. «Гадали, еще как и гадали! Так на какой праздник там, на Рождество или на Новый год идешь вечером, глаза закрыты, к тыну, и сколько этих палок обнимешь, и потом считаешь… Если число кольев четное (то есть парное) – значит, выйдешь замуж, нечетное – гулять и дальше холостой. Всяко гадали!» – «А в бане в зеркало не смотрели?» – поинтересовалась наша руководительница. «Нет, боже сохрани! Там бес покажется!» – воскликнула Зинаида Макаровна. Вот и еще одна особенность жителей этой деревни: они все свято верят в Бога, хранят религиозные традиции, могут многое рассказать об этом, даже больше, чем некоторые книги, а городские жители зовут это пустым суеверием. Православие в сознании деревенских жителей уживается с чертами язычества: например, они верят в шашков (чертей).

«Печь у меня русская, я вам ее потом покажу», – пообещала женщина и после окончания разговора впустила нашу огромную толпу в дом, чтобы мы посмотрели на старую русскую печь. Ну какой музей может сравниться с тем, что видишь собственными глазами в жилом доме! Ты полностью переносишься в этот особенный деревенский мир, где все живут по старинке, не знают, что такое компьютер или музыкальный центр, и очень редко покидают свой микрокосм, чтобы посмотреть хотя бы столицу.

«Я очень любила петь, – признается Зинаида Макаровна, – бывало, приезжал к нам парень в деревню, и я как услышу, что он играет, тут же все бросаю и туда бегу! И вот, бывает, под деревом садимся, он в гармонь играет, а я пою». Одну частушку женщина напела и нам:

Суп сварили, посолили,
Суп сварили – суп хорош!
Гармонист, гармонь положь!

«А спорили у вас парни насчет девушек, дрались?» – спросили мы. «Нет-нет, вот почему-то мы жили как-то дружно, вся молодежь. Это сейчас молодежь стала… Я как-то не знаю, что это стала за молодежь…» Как мы поняли, старушка относится весьма критически к современной молодежи и современным нравам. «Все раньше было по-другому», – вздыхает она.

Что ж, времена и вправду изменились, но все же огромное значение имеет и то, что мы и эта женщина живем не только в разном времени, но и в разных мирах. Мы привыкли к городской жизни, к суете, в деревне нам скоро становится скучно. А они, коренные деревенские жители, не представляют себе, как можно жить в городе, ездить в переполненном транспорте, спешить за один день сделать множество дел.

«Спасибо, Зинаида Макаровна!» – поблагодарили мы на прощание. «Пожалуйста!» – сердечно ответила нам она. На ее лице уже не было печали от горьких переживаний, поскольку мы помогли ей вспомнить также ее молодость, праздники, веселье, мы, городские жители, спрашивали и внимательно слушали, как она рассказывала об устройстве своего дома, о традициях, праздниках, песнях и гаданиях.

Еще одна бабушка семидесяти лет, к которой мы направились, назвалась бабой Верой (Вера Васильевна Евдокимова). Она приехала в эту деревню после замужества, а до этого жила в другом месте, в Борунах. «А та деревня на берегу озера. Огромное озеро, на семь килoметров! А в этом озере большой остров, семь гектар!» Мы, конечно, сразу замечаем особенности речи бабы Веры. Как и речи Зинаиды Макаровны, ей присуще
«аканье», т.е. неразличение [о] и [а] в безударных слогах после твердых согласных (псковские говоры относятся к среднерусским акающим говорам), например, [ма]гилы, [па]том, [тра]пинка, «яканье» – неразличение [о], [а], [я], [е] в первом предударном слоге после мягких согласных; например, [б’а]резы, [в’а]нчальный, от[м’а]чали, [п’а]шком. Кроме того, есть и акцентологические различия: мальцы, в воротaх, понял, брала, дала. Это тоже черты западной диалектной зоны.

У этой старушки в жизни случилась не менее тяжелая трагедия, чем у Зинаиды Макаровны, и рассказывала она о ней со слезами и печалью, но все же начала историю своей жизни более позитивно: о том, как прошла ее юность, как она гуляла на вечерках, любила танцевать и петь частушки, одну из которых даже нам исполнила:

За цыгана выйду замуж –
Будут цыганятки,
На свое поле приеду –
Выстрою палатки!

Баба Вера говорила, как она вышла замуж, хотя и не хотела совсем выходить, упомянула, что у нее сохранилось ее венчальное платье. «Мене, если я помру, будут в вянчальном платье класть в гроб», – сказала она.

После этого разговор зашел именно о похоронных и свадебных обрядах. И тогда баба Вера поведала нам о том, как у нее дочка умерла: «Такие учителя в школе были, что все разжигали. Вот раз приходит ко мне дочка и говорит: “Мама, а Вера Васильевна сказала, что ты глупая и Бога нет”. Я тогда ей сказала: “Наташа, этого ты не слушай!”. И что вы думаете, у нее отняло язык! Как бы парализовало. Она стала говорить плохо. В школе случилось с ней. И потом я повела ее в больницу. И мне соснился сон, что в больницу я ее привела и потеряла и искала-искала и не нашла. И она умерла... А потом у меня эта учительница прощения просила». Больно врезались в память старушки слова учительницы: «Мама твоя глупая, Бога нет». Но она всегда верила в то, что Бог есть, носила крест во все безбожные времена и не боялась этого.

Вот какую быличку (или быль?) мы услышали от нее. «Иду раз на могилку, встречает меня голубь, – продолжает с печалью рассказ баба Вера. – В воротaх. Как в церковь входить, в Казанскую. Встречает меня голубь. И пошел впяред меня, где я хожу. Как будто он знает дорогу. И пошел пяшком, пошел, пошел, пришел к моей могилке, сел на ограду и сидит. А я-то пришла, наклонилася на могилку-то и плачу тихонько: “Натушка ты моя!”. Он, значит, с ограды сел мне на голову. Сел мне на голову и сидит. Я, значит, плачу, а он сидит; и до тех пор сидел, пока я встала, я встала, поднялась, он опять сел на ограду. И потом, когда мне выходить, он по этой тропинке, которой мы ишли, впяред меня пяшком. Вышел за ворота – пырх! – и полетел. Вот как голубь меня провожал. Это, наверно, я говорю, Наташа моя голубком сделалась».

Эта история, история о чуде, произошедшем с матерью, потерявшей тринадцатилетнюю дочь, хорошо запомнилась всем нам. Баба Вера сетовала на то, что не верят нынче в Бога, что много нынче брошенных детей, много пьют и курят, и потому ничего хорошего не будет, и много раз говорила нам: «Молитесь Богу, Бог всегда поможет, ребята!..».

«А вам никогда не хотелось жить в городе, а не здесь?» – поинтересовалась я. «Нет, дочушка, я что-то город не люблю. Я когда ездила в Ленинград, мне что-то не понравилось: там все торопятся, все битком, и в автобус не влезть, я подумала, что никогда в городе не останусь. И все бягом, все бягом, и все автобусы набиты! Нет, я такого не хочу...» И я задумалась: а захотел ли бы кто-нибудь из нас постоянно, как эта женщина, жить в деревне, на одном месте, и вести такую размеренную и мирную жизнь? Нет, наверное. Может, ненадолго, но не навсегда. Такая жизнь может показаться скучной, мы действительно привыкли все бегом, бегом, везде успеть, все посмотреть, нас постоянно подгоняет время, и мы боимся, что оно обгонит нас. А в деревне, в этом отдельном и совершенно другом мире, время течет по-иному. Может быть, медленнее, а может, жители просто не соревнуются с ним в скорости, а верят, что каждый из них проживет столько, сколько Богом отмерено, и спешить некуда, нужно заниматься тем, чем всегда занимались люди, – растить детей, возделывать землю, доить коров, собирать урожай.

Что я могу сказать в заключение? Наверное, я написала это все не просто так. Хотелось бы, чтобы те, кто, как и я, живет в городе, не ограничивались этим хотя и большим, но все же однообразным пространством. Если мы торопимся все увидеть и все узнать, наверное, стоит заглянуть и в тот, другой, совершенно иной мир – деревню. Где все живет по своим законам времени и пространства, где свято чтят древние традиции, радушно принимают гостей и рассказывают им истории.