БИБЛИОТЕЧКА УЧИТЕЛЯ. ВЫПУСК LXIV

С. ГИНДИН

Один из безвестных паладинов русского языка

Что может рассказать библиография*

Как и в любой области человеческих занятий, в лингвистике и лингводидактике не редкость люди, которые не могут жить вне общественного внимания. Они постоянно как бы на авансцене, в лучах прожекторов. А если прожекторы хоть ненадолго гаснут или переносят свой луч на соседей, из темноты немедленно раздается обиженный голос баловня славы, который будет честить осветителей или напоминать о своих заслугах, зачастую действительно значительных.

Но есть творческие люди совсем иного склада. Для них главное – их дело, а жизнь на авансцене им бы только мешала. Как писал когда-то Павел Антокольский,

Другие же бредут, безмолвны,
Учась у молний мастерству...

И те, и другие могут достигнуть очень многого. Но судьба их достижений бывает различна. Завсегдатая авансцены часто понимают поверхностно или неверно, ему начинают (особенно после смерти) мстить за собственное долгое внимание к нему. Но его имя и сделанное им нельзя забыть, рано или поздно он снова заставит вспомнить о себе.

А судьба свершений одиноких тружеников, не заботившихся о своей известности, бывает куда грустнее. Сверстники, знавшие о них, уходят, и сделанное ими забывается. Новым поколениям попросту не приходит в голову отыскивать их произведения в «курганах книг» и на полках архивов. И от этого забвения страдает не только ушедший автор, но и будущее культуры.

В России XX века таких несправедливо поглощенных забвением лингвистов, филологов, методистов особенно много. Ведь одинокую и безвестную стезю выбирали не только те, для кого это было необходимо по складу психики и таланта. Гораздо чаще люди уходили в тень вынужденно – под воздействием проработок, гонений, а то и в стремлении уйти от нависшего ареста. Да и те, кого арест не миновал, по выходе из заключения редко могли рассчитывать на восстановление прежнего положения и занятий.

В последние годы немало делается для воскрешения забытых имен. Но многие по-прежнему остаются в полной безвестности. Один из них – Айзик Израилевич Зарецкий, чей занимательный и поучительный задачник по русской грамматике вы сможете прочитать в ближайших номерах нашей газеты.

Биографических данных об этом ученом не удалось отыскать ни в одном из лингвистических справочников. Нет и историко-научных работ о нем. Когда биография и историография молчат, первую скорую помощь может подать только библиография. Замечательные указатели «Славянское языкознание» и «Общее языкознание», выпускавшиеся в 1960–1980 годах, немало могут рассказать нам о направлениях интересов, да и о жизненных перипетиях А.И. Зарецкого.

В 1922–1928 годах Зарецкий систематически публикует рецензии на наиболее заметные учебные книги по русскому языку: повторительные курсы Н.Н. Дурново и С.И. Карцевского, «Наш язык» А.М. Пешковского, учебники В.В. Гиппиуса и Д.Н. Ушакова. Скорее всего он сам преподает русский язык в школе или вузе и специально интересуется вопросами методики преподавания. Никаких собственных научных работ о русском языке в эти годы он, видимо, не печатает, а может, и не пишет.

После 1929 года фамилия А.И. Зарецкого в указателях по русскому языку исчезает на 10 с лишним лет. Какие за этим стояли биографические события, пока остается только догадываться. Зато в 1940 году в № 6 «Русского языка в школе» появляется уже не рецензия, а оригинальная его статья с кратким и выразительным заглавием «О местоимении». Затем начинается Великая Отечественная война, но уже через год после нее тот же журнал в № 5–6 печатает другую статью Зарецкого с не менее емким заглавием «Строение русской орфографии».

После этого имя Зарецкого снова исчезает из центральной лингвистической прессы на 10 лет – до оттепельного 1956 года, когда в № 1 «Вопросов языкознания» поместят его рецензию на монографию проф. А.Б. Шапиро «Основы русской пунктуации». Очевидно, А.И. Зарецкий подвергся каким-то преследованиям (например, из-за борьбы с космополитизмом). Следующая его статья со столь же емким и редким для тех лет заглавием «Фонема» увидела свет «далеко от Москвы»: в «Ученых записках» Сталинабадского пединститута (1948. № 118). Почти через 30 лет в фундаментальной книге – «Русская фонетика» – М.В. Панов отнесет эту статью к числу «особо важных работ» за все 200 лет изучения звуковой системы русского языка.

Наконец, еще через 9 лет поближе к столице, в «Трудах Воронежского университета» (1957, т. 59) появится еще одна, последняя статья Зарецкого, и опять на принципиально важную тему: «Что такое прямая и косвенная речь?». А уже в 1961 г. в брошюре, содержавшей переиздаваемый нами задачник, читателей уведомляли, что перед ними – посмертная публикация.

Итак, всего четыре статьи (правда, по узловым вопросам) и неполный десяток рецензий (правда, на наиважнейшие книги) – вот все опубликованное наследие Айзика Израилевича Зарецкого в области русского языкознания. Но их след еще различим, и наша общая задача – не дать ему совсем исчезнуть. Когда за год или полтора до кончины М.В. Панова мы с Л.А. Гончар были приглашены к нему домой, Михаил Викторович особо просил газету позаботиться о восстановлении исторической справедливости в отношении Зарецкого.

Начиная в этом номере переиздание «Материалов к занимательной грамматике русского языка» (по отдельному изданию 1961 года, издательский редактор Г.В. Карпюк), мы приступаем к выполнению этого наказа великого ученого.

* Статья и публикация подготовлены в рамках исследовательского проекта «Инструменты филологического и лингвистического исследования корпуса текстов: природа, функции и компьютерное моделирование» (Грант РФФИ 06-06-80429-а).