УЧЕНИКИ ИССЛЕДУЮТ

Роман Б. Констана
Адольф» в «Евгении Онегине»

Роман Пушкина «Евгений Онегин» полон бытовых подробностей, в нем описываются мельчайшие детали жизни героев: их еда, одежда, вещи, окружающие их, различные предметы интерьера. Особую группу «подробностей» составляют книги, которые читают герои.

Пушкин приводит в романе большое количество имен писателей, критиков, литературных героев, называет множество жанров. «Евгений Онегин» — насквозь литературный роман, игра с читателем в литературу входила в замысел автора. Через книги сами герои получают дополнительную характеристику. Среди книжных героев видим Ленского, Татьяну, Онегина – и самого Автора. Любопытно, что старшее поколение не показано читающим. Очевидно, чтение – это и примета нового времени (вспомним обсуждение сходных проблем в «Горе от ума»), и возможность для автора выделить героев из среды и сопоставить с собой.

В отличие от таких произведений, как «Страдания юного Вертера», «Паломничество Чайль Гарольда» или «Кларисса Гарлоу», роман Бенжамена Констана «Адольф» ни разу не упоминается в «Евгении Онегине», однако мы с уверенностью можем сказать, что он повлиял на Пушкина. В черновиках к седьмой главе он назван в числе «двух-трех» современных романов, входивших в библиотеку Онегина:

Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил,
Любимых несколько творений
Он по привычке лишь возил –
Мельмот, Рене, «Адольф» Констана
Да с ним еще два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно…

Бенжамен Констан принадлежал к читаемым в России авторам. Его роман «Адольф» был закончен в 1807 году, впервые издан в Лондоне в 1815 году, потом в Париже в 1816-м. В России он приобрел известность в том же 1816 году, и уже к 1818 году был напечатан первый русский перевод. Скорее всего Пушкин прочел роман вскоре после выхода его в свет. В его библиотеке был обнаружен экземпляр 1824 года, на котором он делал карандашные пометки.

Рассмотрим сюжет «Адольфа».

Молодой человек Адольф полюбил жену графа Элеонору, и она страстно полюбила его и бежала с ним; общество порицало этот шаг. Очень скоро Адольф почувствовал, что перестал любить Элеонору, но она уже была связана с ним, ради него она отказалась от мужа и от общества, и Адольф не хотел ее оставить и даже себе не признавался, что любовь ушла. Но и вполне поняв свои чувства, герой не смог сказать об этом Элеоноре и прожил с ней до самой ее смерти, а умерла она скоро от болезни и тоски, так как сознавала, что не была любима.

В сюжете «Евгения Онегина» есть две явные переклички с сюжетом «Адольфа».

В четвертой главе Онегин говорит Татьяне:

Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив.

Это именно та ситуация, которая сложилась в «Адольфе», с той лишь разницей, что Онегин имеет в виду узаконенные отношения.

В восьмой главе история любви зеркально отображается: теперь Онегин пишет Татьяне письмо со страстным признанием, а она просит оставить ее, несмотря на то, что любит его. Причины этого ее решения не очень ясны, однако вполне возможно, что одна из них – то, что она считает, что Онегин очень скоро разлюбит ее. То есть она боится того, что произошло с Элеонорой.

Татьяна прочла «Адольфа» перед отъездом в Москву в числе тех «двух-трех романов», которые она обнаружила в библиотеке Евгения. Существенно то, что, когда во второй главе Татьяна пишет письмо Онегину, она не знает ничего о том, что любовь может перерасти в скуку, в невозможность существования вместе. У нее перед глазами есть только примеры счастливой или роковой любви из любовных романов. Евгений же знает про возможность печального развития отношений и предостерегает Татьяну.

Когда же Онегин объясняется с Татьяной в восьмой главе, он как будто забывает про такую возможность. Это говорит о силе его чувств к Татьяне.

Анна Ахматова в своей статье «“Адольф” Бенжамена в творчестве Пушкина» замечает возрастающее к концу «Евгения Онегина» сходство Онегина с Адольфом. Онегин, ожидая поездки на вечер в дом Татьяны, «часы считает, вновь не может дождаться дню конца», Адольф так же «поминутно смотрит на часы». «Но десять бьет», и Онегин едет – «Наконец пробил час, когда Адольфу нужно было ехать». Онегин «с трепетом к княгине входит» – Адольф чувствует трепет, приближаясь к Элеоноре.

«Но всего примечательней, – говорит Ахматова, – то, что в восьмой главе светский денди Онегин неожиданно становится таким же застенчивым и робким, как Адольф, когда он остается наедине с Элеонорой». «Слова нейдут из уст» Онегина, – здесь Пушкин почти буквально повторяет Констана: «Все мои [Адольфа] речи замирали на устах». Пушкин черпает из «Адольфа» целый ряд формул для создания письма Онегина.

Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…

Так пишет Онегин Татьяне, эти строки заставляют вспомнить слова Адольфа: «Я уже не имею достаточной бодрости для перенесения столь продолжительного несчастья… но мне необходимо вас видеть, если я должен жить». «Какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит», – читаем мы в письме Онегина, так и Адольф, пославший Элеоноре первое любовное письмо, боится увидеть в ее взгляде презрение. «Предвижу все: вас оскорбит печальной тайны объясненье», – пишет Онегин. «Напряжение, которым одолеваю себя, чтобы говорить с вами несколько спокойней, есть свидетельство чувства, для вас оскорбительного», – говорит Адольф (это место отчеркнуто в пушкинском экземпляре, вспомним отметки ногтем на полях книг Онегина).

«Эти заимствования должны рассматриваться как перенесение Пушкиным из «Адольфа» в «Евгения Онегина» психологической терминологии любовных переживаний»,– говорит Ахматова. Роман «Адольф» славился своим точным психологизмом.

Это высказывание Ахматовой безусловно справедливо, особенно если учесть, что «Адольф» написан от первого лица. Пушкин, заимствуя строки из произведения Констана не только для письма Онегина, но и в речи автора, максимально точно показывает чувства Онегина со стороны.

Однако эта мысль Ахматовой применима не ко всем заимствованиям.

«Вам двадцать шесть лет, вы достигнете до половины жизни вашей, ничего не начав, ничего не свершив», – говорит Адольфу барон Т. Мы знаем все переживания Адольфа, мы сочувствуем ему и понимаем, что слова барона имеют целью оттолкнуть Адольфа от Элеоноры, заставить его поступить неблагородно. Слова же Пушкина об Онегине «Дожив без цели, без трудов до двадцати шести годов, томясь в бездействии досуга…» звучат искренне, горько и сочувственно.

Слова Адольфа: «Я кинул долгий и грустный взгляд на время, протекшее без возврата: я припомнил надежды молодости… мое бездействие давило меня…» откликнутся в «Евгении Онегине» строками: «Но грустно думать, что напрасно // Была нам молодость дана…». И это местоимение нам объединяет автора и героя, противопоставленных NN – «прекрасному человеку» для светского общества.

Поэтому мне трудно согласиться с Ю.М. Лотманом, утверждающим в комментарии к роману «Евгений Онегин», что Пушкин упоминает Адольфа в данном случае, чтобы показать «острокритическую» трактовку образа Онегина: «Значение “Адольфа” для характера Онегина не только в том, что современный человек показан в романе Констана эгоистом, но и в разоблачении его слабости, душевной подчиненности гнетущему бремени века. Титанические образцы привлекательного романтического зла, которые “тревожат сон отроковицы”, сменились обыденным обликом светского эгоизма и нравственного подчинения ничтожному веку».

На Адольфа действительно влияет «гнетущее бремя века», но он не подчинен ему, иначе герой не бежал бы с Элеонорой, ведь этот поступок означал почти полный разрыв со светским миром, с хорошей карьерой, с отцом. Адольф «не сожалеет об удовольствиях светской жизни, они никогда его особенно не прельщали».

Еще менее очевидная и понятная часть высказывания Лотмана – то, что «современный человек показан в романе Констана эгоистом». «Пока я буду необходим Элеоноре, я останусь возле нее», – говорит Адольф барону Т. уже после того, как он разлюбил Элеонору. Он боится сообщить ей о том, что не любит ее, именно из-за того, что не хочет расстроить ее, причинить ей боль. Образ «эгоистичного» и «подчиненного веку» Адольфа должен был, по словам Лотмана, подчеркивать острокритическую трактовку образа Онегина. Онегин во второй половине романа предстает перед читателем таким же эгоистичным и подчиненным среде человеком – так считает Лотман. Вероятно, говоря о том, что Евгений следует законам века, он имеет в виду то, что Онегин влюбляется в Татьяну только тогда, когда видит ее в светском блеске, когда все восхищаются ею. Однако можно ли заключить, что Евгений полюбил Татьяну только из-за того, что она стала светской дамой? Это очень спорный вопрос. В любом случае благодаря своей любви он перерождается.

Как бы то ни было, не только текст романа Пушкина, кажется, не позволяет безоговорочно осудить Онегина, но и текст романа Констана, «в котором отразился век и современный человек изображен довольно верно», при ближайшем рассмотрении не позволяет однозначно говорить о «себялюбивой и сухой» душе героя.

Олег ВОЛКОВ,
10-й класс, школа № 57,
г. Москва