ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Как преодолеть «нехватку общения»?
Репортаж с «экспериментальной
площадки»
...Не верю ни глазам, ни ушам своим. Мои
второкурсники бурно и откровенно, не стесняясь и
даже как бы не замечая меня, спорят о любви. Нет,
не о любви Базарова к Одинцовой, Фауста – к
Маргарите или Пьера к Наташе. Это они «проходили»
год назад, и даже тогда это большинство не
«зажигало». Ближе были Катерина Островского и
Маргарита Булгакова, но тоже не намного. Хотелось
– о своем... И когда я в этом году, махнув рукой на
все педагогические «приличия», дал уроку,
посвященному «женскому вопросу» в романе «Война
и мир», оторваться от Толстого и пуститься в
плавание по современным морям, порассуждать и
поспорить о нынешних представлениях о Любви,
Семье и Детях, – произошло то же самое (уже – на
первом курсе).
И меня это не удивило. Так – на моей памяти –
бывало и раньше, но или когда поводок вырывала из
моих рук стихия ученических эмоций, или же когда
я сам ослаблял, а то и умышленно выпускал его. Но
уроки были ограничены определенными
программными рамками – нужны были какие-то иные
возможности. Классный час? Родительское собрание
совместно с повзрослевшими «детьми»? Да, я
использовал это, и иногда удачно. Помню дискуссию
между теми и другими «на равных» «О воспитании в
семействах Марксов и Ульяновых» и другую: «Кому и
когда смотреть телевизор?». Это – в школе. А в
колледже, где я работаю последние четверть века,
были занятия по этике, которые я стремился
максимально приблизить к «проблемам» моих
студентов. И все-таки этого было явно
недостаточно. С годами я все больше обращал
внимание не столько на записных ораторов,
готовых ответить на любой вопрос, даже не
дослушав его до конца, сколько на «молчунов»,
которые внимательно слушали товарищей, а потом
«выдавали» подчас ошарашивавшие меня сочинения,
особенно когда им было разрешено: «Пиши, о чем
хочешь». Из года в год находились особо
«писучие», сдававшие мне почти каждый месяц (а
иногда и чаще) что-то сугубо личное. Даже на
первом курсе, когда и обязательных сочинений
бывало предостаточно, они писали на самые разные
темы. Два свежих примера – из этого же года.
Первая студентка так и не разговорилась (разве
что читала наизусть), вторая – под настроение –
участвовала в дискуссиях, иногда, впрочем,
подвергая сомнению целесообразность тех или
иных тем.
Вот несколько строк из трех разных сочинений
первой и второй (обе – из одной «архитектурной»
группы):
«Мечта о прекрасном принце на белом коне и
загородном дворце – не для нас, обычных людей...»
«Я уже знаю, что выйду замуж по расчету, потому
что выбор будет несложным: мнимая любовь и
постоянная нехватка денег или уважение и
достаток... Видимо, я разошлась не на шутку: спорю
сама с собой!!! То ли нехватка общения, то ли
надежда, что что-то изменится...»
«Нужно мне что-то еще или кто-то, и я ищу его,
этого человека, который будет понимать меня и
любить, а я его...» (написано в шестнадцать лет; до
этого она рецензировала сборник рассказов
Акутагавы, писала о «наших домашних любимцах»,
сугубо личностно подходила к героям и героиням
Островского, Достоевского, Толстого).
Вторая – тоже пишет о любви. Вот строки из двух
сочинений «Про это»: «...влюбленность. Пожалуй,
это самая приятная и одновременно горькая
болезнь на свете, которая к тому же иногда
выливается в хроническое и практически
неизлечимое заболевание – любовь».
«Ох уж эти мужчины!.. Вас абсолютно не волнуют
наши, женские, чувства... мы волнуемся, заботимся,
ревнуем, смиряемся, ждем и слишком много вам,
мужчинам, прощаем!»
Но второй автор имеет и иные объекты для любви.
Она подает мне сочинение под названием «Мои
самые любимые места на земле» и просит
разрешения изменить тему по Достоевскому на
«Петербург в романе Достоевского и в наши дни».
Вот начало одного из них: «С самого раннего
возраста я очень много путешествую, и потому я
решила написать сочинение о моих самых любимых
местах на земле, о тех городах и странах, которые
запомнились мне больше всего и которые я хотела
когда-нибудь посетить еще раз (в числе их – Киев,
Санкт-Петербург, Мюнхен, Рига и Зальцбург)»..
Приведу концовку другого: «В этом городе –
потрясающая энергетика; особенно остро это можно
почувствовать, гуляя по центру города в
одиночестве в вечернее время».
Напоминаю: это работы первокурсников колледжа,
по возрасту лет пятнадцати-шестнадцати,
сверстников десятиклассников массовой школы. И
они вспоминают свои любовные потрясения и измены
в дружбе двухлетней и более давности. Сколько же
подобных сердечных переживаний распирает тех,
кто старше, – второкурсников и третьекурсников?!
Вернусь к дискуссии о любви, с которой начал
статью. Она разыгралась в группе менеджеров, в
прошлом году – чуть не слабейшей. А в этом две
девушки – по моей просьбе – после
соответствующей беседы выразили свое отношение
к профессии: одна – позитивное, другая –
негативное. Первая вскоре подала еще два
сочинения (тоже – вдогонку «профильным»
дискуссиям): «Прелести семейной жизни» и «Судьбы
тиранов, или Смерть при жизни». Ее подруга
приурочила к 8 Марта своего рода эссе «О
подарках» (о котором спорили на одном из
следующих занятий), а позже – что-то вроде
стихотворения в прозе под названием «Мое утро».
А рядом – две соседки по парте, особенно
«раздухарившиеся» в этом году: выступают по
нескольку раз на каждом занятии. Одна в прошлом
прорецензировала телесериал «В круге первом»,
перед этим внимательно прочитав роман объемом с
половину «Войны и мира». Другая в истекшем году
совершенно не интересовалась «разными там
“Фаустами”», а в этом не только бурлит, то и дело
перебивая других, но и пишет сочинение
«Последствия брака...» (о том, как в шесть лет она
потеряла родного отца, но приобрела отчима,
полноценно заменившего его).
О чем это я? О крохотном учебном курсе под
названием «Русский язык как средство общения».
Потребность в нем или в чем-то подобном, как я
показал выше, возникает уже на первом курсе
(перейдя из массовой школы в специальную, ребята
чувствуют себя «уже взрослыми», как сказала мне
девушка из той же группы).
Оказавшись участником «экспериментальной
площадки», я получил право на полную свободу (как
та Блоха из Гете). Например, возможность
«провоцировать» дискуссии, используя уже
написанные моими питомцами сочинения (в течение
шести лет их активно печатали «Известия»,
«Литературная газета», журналы «Новое время»,
«Континент» и «Фома», издания «Первого
сентября»).
Пожалуй, интереснее всего получилось
опять-таки в истекшем году. Девушка с
подготовительного отделения, недавно окончившая
школу, работающая пока официанткой и на первых же
занятиях отождествившая себя с грибоедовским
Чацким, вдруг пишет такое:
«Друзей-товарищей может быть много, но вот
настоящий друг только один... и не всегда это
человек...
Разберемся с самим понятием “друг”. Ведь
большинство считает другом того, кто постоянно
должен быть с тобой, во всем помогать и неустанно
доказывать свое “почетное звание”. На самом же
деле друг – это в первую очередь отдушина, тот,
кто в любой момент готов принять все твои эмоции
на себя, все проблемы, печали.
Человек по своей натуре не преданное существо,
в какой-то мере эгоистичное, лицемерное,
корыстное, скупое. И потому в этом
противоречивом, сложном, непонятном, очень
непредсказуемом и зачастую жестоком по
отношению к нам мире все чаще привилегированное
место лучшего друга человека занимают животные
– наши маленькие четвероногие любимцы, те, кто
всегда выслушает тебя с молчаливым, чистым,
сочувствующим взглядом, в котором ты можешь
прочитать все, что тебе в этот момент нужно.
Этот друг никогда и ни в чем не будет винить
тебя, завидовать, а главное – никогда тебя не
предаст... В этом друге нет огромного набора
порочных качеств, присущих человеку, в нем ты
можешь быть уверен всегда – а потому с ним легче
дружить».
К этому времени уже готовилась к печати моя
статья о «братьях наших меньших» и отношении к
ним отнюдь не младшеклассников по возрасту (она
«увидела свет» в «Русском языке» № 5 за 2007 год). А
вот дискуссию о дружбе на втором или на третьем
курсе надо было как-то небанально начать. И я
прочел «для затравки» процитированное выше.
Открытого спора почти нигде не произошло, но
недели две спустя я получил от совершенно
неприметной в течение более чем двух лет девушки
такое неожиданное (как мне казалось, она не была
«своей» в группе, в которой оказалась не по своей
воле, и вдобавок часто отсутствовала на занятиях)
откровение:
«Меня поразило высказывание девочки, которое
нам прочли на уроке. Она написала о том, что ее
друг – животное (не помню, собака или кошка),
потому что с ним хорошо разговаривать: оно все
понимает и никогда не предаст. На мой взгляд, это
говорит лишь о том, что этой девочке, ввиду ли
особенностей ее характера или еще каких бы то ни
было обстоятельств, тяжело общаться с людьми.
Конечно, любить животных значительно легче, чем
человека, потому что многие, так сказать, идут по
пути наименьшего сопротивления. Животное такое
милое, ласковое, виляет хвостом или мурлычет,
никогда не спорит, грубого слова от него не
услышишь – удобно вести монолог, имея такого
“внимательного слушателя”.
Если бы я была знакома с этой девочкой, я бы дала
ей совет: научиться любить людей, а в первую
очередь – себя, но так, чтобы любовь к себе не
превратилась в себялюбие, то есть эгоизм. Мне
кажется, когда человек любит себя, но не
переоценивает свои возможности, он иначе
относится к окружающим. Понимает, что другие люди
по крайней мере ничуть не хуже него. Ведь каждый
человек – индивидуальность, обладающая своим
неповторимым характером, неповторимой душой.
Хотя есть на свете люди, недостойные уважения, но
их значительно меньше. Мне хочется в это верить!
Мне всегда непонятно, почему, говоря о дружбе,
многие употребляют настолько “избитую”,
ставшую штампом фразу: “Друг – это тот, кто не
предаст, поддержит в трудную минуту”. Из этого
следует, что люди, которые не являются моими
друзьями, в любой момент могут меня предать,
обмануть, отказать мне в помощи. Это совсем не
так. Например, я точно знаю, что большинство
одногруппников никогда не совершат подлость,
предательство. Еще я уверена в том, что в трудную
минуту они мне помогут не только словом, но и
делом. И не потому, что все они мои друзья, а
потому, что они честные, отзывчивые люди.
Также я не согласна с таким выражением, вернее
– со смыслом, который большинство в него
вкладывает: “Друг – тот, кто понимает тебя лучше
всех”. Друг не умеет читать мысли: он не
ясновидящий. Так откуда же он может знать все мои
мысли и все мои желания?
Я считаю, что друг – это родной мне человек,
человек, которого я люблю. В его присутствии я
могу думать вслух, могу быть предельно
откровенной. Друг не всегда может помочь, но зато
он всегда этого желает. Я знаю, что, смотря мне в
глаза, держа меня за руку, друг не читает мои
мысли, но он чувствует мое сердце, а это куда
важнее. Но самое главное для меня то, что друг
остается со мной всегда, даже когда я не права».
(Ленский в юбке: «Он верил, что друзья готовы за
честь его приять оковы и что не дрогнет их рука
разбить сосуд клеветника» – или путает друга с
любимым, единственным? – Ф.Н.)
Еще более плодотворная заочная дискуссия
получилась о любви на третьем курсе. Я прочел
свою статью из «Смены» («Пробы и ошибки» в № 11 за
1999 год) – и понеслось... Но почему-то на этот раз
(большинство уже в «брачном возрасте»)
высказались далеко не все, а «вдогонку» двое из
разных групп, не знакомые друг с другом девушка и
парень написали о том, о чем не смогли или не
захотели сказать вслух:
«Я согласна, что любовь в любом ее проявлении
прекрасна. Ведь она делает человека лучше,
преображает его. С детства каждому прививается
любовь к родителям и ко всему окружающему. Но мир
меняется, и не всегда – в лучшую сторону. Так
появились «голубая» и «розовая» любовь,
извращенный плод меняющегося мира (по моему
мнению). Я не считаю такое проявление любовью:
может, потому, что это неестественно.
С течением времени мы стали забывать о чести,
достоинстве, которые всегда сопутствовали
отношениям. Например, теперь если молодой
человек и девушка встречаются, то это не значит,
что они будут мужем и женой. Хуже, что если
девушка забеременела, то это не значит, что отец
ребенка признает его и возьмет девушку в жены.
Моя бабушка жила еще в те времена, когда
ухаживает – значит, жених, семья – значит, на всю
жизнь. В наше время все по-другому, но в глубине
души каждый хочет в конце концов найти свое
счастье – одно и на всю жизнь!» (Если бы –
«каждый»! – Ф.Н.)
«На одном из наших уроков мы затронули тему
любви... Кто-то высказал свое мнение, но разговор
на главную тему так и не состоялся. Да я и не
думаю, что многие мои товарищи были бы согласны с
моими суждениями...
Вообще принято считать это чувство чем-то
высоким, идущим от сердца, от души. Любовь
воспевают в песнях и стихах, придавая ей главное
значение в жизни. А ведь как ловко все
“придумала” природа! Человек – это вид,
представители которого воспитывают свое
потомство в парах. Только так можно воспитать
полноценного человека. И как здорово это чувство
скрепляет их!
Многие путают любовь с обычным половым
влечением. Девушка, встречаясь с молодым
человеком, думает, что их чувства взаимны, однако
зачастую парень гуляет с ней, чтобы
удовлетворить свои физиологические потребности
или просто поддерживая авторитет в глазах
товарищей. И, расставшись, он и не вспомнит о ней.
А бедная девушка, которая его и вправду любила,
проведет не одну ночь, проплакав в подушку, или
получит психологическую травму, разочаровавшись
в мужчинах. Отсюда мы видим, что любовь может
приносить не только положительные эмоции, но и
боль, страдания, которые, утихнув, толкнут
человека на поиски нового партнера.
На том же уроке зашел разговор о начале половой
жизни в довольно молодом возрасте... осуждались
девушки, теряющие невинность в 14–16 лет. Но ведь
все люди разные, и на всех выделяемые организмом
гормоны влияют по-разному. Кто-то готов к половой
жизни уже в пятнадцать, так что, ему обязательно
ждать восемнадцатилетия?
Я понимаю, что эти рамки устанавливались веками
под влиянием религии, культуры, наставлений
старшего поколения, но ведь против природы не
попрешь! Тут и возникают проблемы переходного
возраста из-за всех этих “нельзя”. Также я
согласен, что девочка не сможет воспитать
полноценную личность, когда ей самой пятнадцать,
если вдруг забеременеет. Но не надо ее за это
осуждать. Это всего лишь инстинкт продолжения
рода девять месяцев назад толкнул девушку на
близость с молодым человеком. В крайнем случае
пусть ей помогут родители. А может, это и была та
самая большая любовь, которая больше не
повторится в жизни?..»
При чтении этой работы анонимно (обязательно!) в
другой группе девушка – сверстница парня
язвительно прокомментировала: «А сам-то он,
проливая “крокодиловы слезы” о “бедных
девушках”, как себя ведет? На деле жалеет их или
думает лишь о своих удовольствиях и
“удовлетворении физиологических
потребностей”?».
Предвижу по крайней мере два возражения.
Первое: «Какие разговоры позволяет вести или
даже провоцирует педагог! Ужас! Бедные дети!».
 А
что – лучше не замечать этих проблем, изумленно
взирая на все более молодеющий «материнский
возраст» и на увеличение числа нежеланных детей,
на рост безотцовщины и количества абортов? А
современные «Наташи» будут по-прежнему давать
себя увозить (если бы только увозить!)
современным же «Анатолям Курагиным», а «Фаусты»,
провоцируемые «Мефистофелями» (подчас
работающими на телевидении или радио),
соблазнять нынешних «Маргарит»? Для чего же мы
тогда изучаем литературу? Для успешной сдачи
экзаменов?
Второе возражение: «Вы что, хотите превратить
учебную аудиторию в своего рода исповедальню?».
Вопрос сложный. Во «Введении в психологию»
А.Петровского сказано: «Для сенситивного типа
свойственны пугливость, замкнутость,
застенчивость. Сенситивные подростки... зачастую
стесняются отвечать перед классом». Подтверждаю:
даже отвечать наизусть просятся в перемену и по
возможности без свидетелей. А уж высказывать
свои, не заимствованные мысли при всех... Проще
вызубрить чужое или вообще списать, если есть
откуда. А сокровенное оставить при себе. Не
теряем ли мы будущих мыслителей, ученых,
писателей?
Другое дело, что даже такой крохотный (в
большинстве случаев – на семнадцать часов и в
течение одного семестра) предмет с обязывающим и
подсказывающим названием «русский язык как
средство общения» нельзя пускать на самотек.
Должна быть четкая программа. У меня она
строилась на трех «китах»: профессиональное,
личное и... политическое. Причем они то и дело
пересекались. Например, на первом курсе – во
время «месячника по профессии» – дам
«архитекторам» изложение по фрагменту из «Гойи»
А.Фейхтвангера, а «менеджерам» – из «Дамского
счастья» Э.Золя, а на втором или третьем – в связи
с днем святого Валентина – остановлюсь на
отношениях художника и Каэтаны де Альба или
владельца магазина Октава Муре и скромнейшей
продавщицы Денизы. «Гойя» не обойдется и без
политического комментария: о зависимости творца
от особ королевской фамилии и постоянной угрозе
подвергнуться преследованию инквизиции
(особенно не имея или лишившись высокого
покровительства). В этом контексте прозвучат и
«Зодчие» Д.Кедрина (как недавно выяснилось,
произведения, уничтоженного спецслужбами), и
«Хранитель древностей» Ю.Домбровского, и «Муки
ада» Акутагавы, и «Князь Серебряный» А.Толстого
(а в нем – при описании Красной площади и храма
Василия Блаженного – возникнут дискуссии о
современности: о сносе Торговых рядов,
«газоскребе» в Питере и т.д.).
«Дамское счастье» «потянет за собой» «Мертвые
души», «Золотого теленка», «Алхимика» Коэльо,
текущую публицистику.
Многое подскажет хронология. Вот – год 2007-й –
юбилейный для исторических событий (Февраль и
Октябрь 1917-го) и разного масштаба деятелей (от
Брежнева до Рериха). Прямой смысл как-то
коснуться биографических телесериалов и
дискуссионных материалов. Так, узнав из чуть ли
не полугодового фильма о Сталине о том, кто, кроме
вождя, давал указания архитекторам о расширении
Красной площади, уместно вспомнить разгром,
учиненный художникам и скульпторам в Манеже
Хрущевым (по воспоминаниям Э.Белютина или
рассказу В.Тендрякова). Архитекторам полезно
знать и о том, какие страсти бушуют вокруг
Н.К. Рериха, его биографии и судьбы.
И мои «пробы» на первом курсе доказывают, что
будущим специалистам многое по плечу. Вот
несколько строк из изложений, связанных с
работой над портретом Лусии, в прошлом дерзкой
уличной торговки, а ныне – знатной дамы, жены
друга Гойи – знатока теории и истории искусств:
«Гойя увидел ту “изюминку”, которую бы не
заметил никто другой. Он изобразил Лусию такой,
какой она себя уже не помнила... он практически
рассказал всю жизнь на одном-единственном
портрете...»
«...тем сложна была задача художника, что нужно
было самостоятельно пробираться в дебри души и
биографии позировавшей... Так, по крупинкам
собирая все то, чего не следовало бы ему замечать,
что задумано было забыть, Гойя добрался до
истинной Лусии...»
«...здесь, на картине, была приподнята светская
маска и приоткрыта самая сущность человека...»
«...он не дал нам ни одной точной детали ее
внешности – только настроение».
На втором и третьем курсах можно было решать
проблемы посложнее. Так, знакомя студентов, уже
полтора-два года изучающих будущую
специальность, с «философскими этюдами» О. де
Бальзака «Неведомый шедевр» и повестью Г.Гессе
«Последнее лето Клингзора», я выделял в них
главнейшее:
«Задача искусства не в том, чтобы копировать
природу, но чтобы ее выражать... Нам должно
схватывать душу, смысл, характерный облик вещей и
существ». (О. де Бальзак)
«...каждый, кто знал Клингзора, сразу и
безошибочно узнавал его на этом портрете, хотя не
было картины, более далекой от
натуралистического сходства, чем эта...
...лицо Клингзора, разобранное и истолкованное
им самим с неумолимым психологизмом… страшную
исповедь... И не только свое лицо или тысячу своих
лиц написал он на этом портрете... он написал еще
свою жизнь, свою любовь, свою веру, свое
отчаяние». (Г.Гессе)
Но ведь передо мной были не только художники, но
архитекторы, градостроители. Поэтому я знакомил
их с описанием городов: Вены, Гонконга, Шанхая (по
газете «Известия»), Токио, Амстердама и Гааги (из
книги Вс. Овчинникова «Сакура и дуб» и
«Калейдоскоп жизни»), Праги (по сборнику
воспоминаний) и микрорайонов (Сретенки в
«Аптекаре» В.Орлова). И вот что они писали на темы
«Город, в котором я хотел бы жить» и «Город, в
котором я хотел бы побывать»:
«...Я считаю, что такие большие города, как наш,
не очень-то пригодны для нормальной жизни
человека... жить лучше в не очень большом городе.
Его размеры должны соответствовать масштабу
человека. Он должен быть компактным, удобным и
уютным... Приозерск... находится при Ладожском
озере и еще десятке окрестных озер, рек, речушек и
болот. Красота природы там необыкновенная:
бесчисленные валуны в сочетании с гладью озер,
соснами и серым мхом – таких пейзажей в нашем
Подмосковье не сыскать. Через город протекает и
бурный поток реки Вуоксы, берущей свое начало в
Финляндии. В ее живописных заводях расположились
и городской парк с песчаным пляжем, и городская
пристань с многочисленными лодочками, катерами и
речными пароходами вдоль пристани. В этом
небольшом городке есть все необходимое для
нормальной жизни его жителей... красоты Питера –
в часе езды. Даже до красивейшего Валаама можно
добраться по Ладоге всего за сорок минут... Среди
его достоинств важное место занимает и необычная
архитектура... Если центр города более радует
глаз, то одноэтажную часть надо бы основательно
облагородить. Так что, если мне доведется там
жить, без работы я не останусь. Сразу займусь
ландшафтным оформлением улиц, дворов, скверов...
Ведь сама природа дала в наши руки абсолютно все
для этого. От нас нужны лишь фантазия и
качественное исполнение задуманного».
«Я хотел бы побывать в городе Барселоне, в
Испании... Этот город привлекает меня тем, что в
нем жил и творил архитектор Антонио Гауди. Мне
очень интересны его сооружения. Что бы он ни
строил – будь то жилище или храм, – в каждом его
творении проявляется буйство неудержимой
фантазии и неуемного воображения. Все его
постройки смотрятся как вылепленные руками, у
них очень мощная пластика.
Я бы очень хотел побывать в парке Гюэль, увидеть
его колоннаду, речку. Посмотреть, как
переливается плитка на его оградах и
удивительной красоты лавочках.
Гауди совмещал в своих произведениях изящество
форм и яркость цвета. Венцом его творения и
жемчужиной Барселоны стал великолепный собор
Саграда Фамилья... По значению для Барселоны этот
собор можно сравнить с Эйфелевой башней для
Парижа...
Я бы очень хотел побывать в этом соборе,
пройтись по улицам Барселоны, увидеть прекрасные
образцы испанского барокко и готики...
удивительные сады на крышах».
Так пишут будущие архитекторы: весьма
профессионально. Менеджеры же, поступая к нам,
зачастую не представляют, «куда их попали»
(родители или обстоятельства). Поэтому главное –
помочь им окончательно самоопределиться.
Практики практиками, но нельзя недооценивать и
литературу. Вот что извлекла из классики и
современности третьекурсница, явно не случайно
оказавшаяся на этом отделении:
«В рассказе “Алхимик” Сантьяго сумел повлиять
на Торговца хрусталем, усовершенствовал его
торговлю и сумел принести ему значительную
прибыль. Кроме торговли, он придумал услугу, из-за
которой люди хотели идти в эту лавку: продажу
холодного чая в хрустальных стаканах
(увеличивался спрос)...
В романе “Дамское счастье” Октав Муре, чтобы
сделать свой магазин привлекательным, положил
несовместимого цвета ткани рядом: привлечь
внимание женщин, “ослепив” их, заставить купить
различные материи вместо одной. Так же он
разбросал все товары по разным разделам для того,
чтобы, пока покупатель найдет необходимый ему
товар, ему нужно будет пройти через весь магазин
и, возможно, он заинтересуется многим другим,
кроме того, ради чего он пришел. Он продавал
многое по цене более низкой, чем в других
магазинах, идя на риск и переманивая покупателей.
В рассказе «Венера Капитолийская» скульптор не
смог бы заработать большие деньги на своем
произведении, если бы его друг не превратил его в
“античную” находку.
Все трое: Сантьяго, Муре и друг скульптора –
обнаружили в разных условиях дарования
менеджеров».
Может возникнуть вопрос: а не страдает ли от
этих моих «фокусов» программа, глубинное
представление о специальности? Судите сами – по
фрагментам сочинений, написанных будущими
профессионалами на тему «Какой тип темперамента
благоприятнее, а какой неблагоприятнее для моей
будущей профессии?».
«Архитектор – это профессия творческая, а для
всех творческих людей, на мой взгляд, в первую
очередь важны неординарность, индивидуальность,
яркость личности...
В связи с этим холерик или сангвиник... больше
других подходят для творческой профессии.
Наверное, даже холерик – самый оптимальный
темперамент... Именно такой, иногда бешеный,
темперамент хорош для творчества. Такие люди
способны выдумать самые невероятные вещи, найти
неожиданный подход к делу и шокировать всех
новаторским решением... Творческий человек
должен быть помешан на своем деле... Человек
должен быть практически психом, чтобы суметь
привнести что-то новое, продвинуть, перевернуть
искусство. Тут нужны героическая смелость и вера
в себя…»
«Для моей будущей профессии прежде всего
необходимо общение с людьми, а значит, человек с
меланхолическим темпераментом явно не
подойдет... Наиболее подходящими для моей будущей
профессии я считаю холерика и сангвиника. Даже
больше сангвиника, потому что холерик, хоть и
фонтанирует идеями, из-за своей желчности и
постоянного давления на людей не может долго
удерживать их около себя, хотя лично мне этот тип
импонирует больше других.
Сангвиник же – идеальный темперамент для
менеджера. От него прямо веет
доброжелательностью, он, как никто другой, умеет
убеждать. Мягко так, ненавязчиво. Но от него не
уйти: даже если ничего не нужно, все равно купишь
то, что он тебе предлагает. Сангвиник поражает
своим обаянием и умением очаровывать».
 P.S.
Осмысляя опыт работы на «экспериментальной
площадке» и готовя эту статью, я на многое
взглянул «светлыми очами».
Во время одной из передач телецикла
«Культурная революция» была высказана мысль о
том, что, если бы к Достоевскому, Толстому, Блоку
приставили в свое время психоаналитиков, не было
бы неординарных гениев – лишь «нормальные»
особи. (Я вспомнил, как мать одного из моих
учеников вовремя предупредила меня, что у него
бывают периоды «неадекватности», когда
бесполезно его спрашивать – надо переждать; я
посчитался с этим и был вознагражден
интереснейшими сочинениями, написанными им по
личной инициативе: о Стендале, Ермоловой и др.)
...В вагоне метро обратил внимание на название
учебного пособия: «Психология и педагогика» – и
понял, что именно такова должна быть
последовательность тесно связанных между собой
наук в учебном процессе, а не обратная, как в
последние десятилетия: общие для всех методики и
стандарты, требующие «загонять в рамки»
обязательно всех, включая и «сенситивных» (см.
выше), и наказывая этих последних двойками за
проявление индивидуальности: молчание во время
неинтересных для них дискуссий, нежелание учить
наизусть то, к чему не лежит душа, или писать не
свое мнение на не вдохновляющую их тему
(сакраментальная формула многих учителей: «Твое
мнение никого не интересует»).
«Научить каждого по-своему думать и писать...
невозможно. Вот мы и ищем адекватные формы
проверки», – сформулировала «кредо»
Министерства образования и науки начальник
департамента общего образования Л.Рыбченкова,
словно забыв первую часть мудрого изречения:
«Доверяй, но проверяй». Судя по большей части
формулировок экзаменационных тем (да и эссе для
ЕГЭ), как раз доверия нет у министерского
начальства ни к учителю, ни к ученику. От этого
страдают по преимуществу те, у кого «лица необщее
выраженье», а процветают любители шпаргалок (у
учителей они деликатно называются
«разработками»). Еще Януш Корчак сказал: «Велеть
кому-нибудь дать тебе готовые мысли – это
поручить другой женщине родить твое дитя». У него
были достойные предшественники и последователи.
К.Ушинский писал: «...сочинения... должны быть...
самостоятельными усилиями учащихся выразить
свою самостоятельную мысль». Ш.Амонашвили и
сегодня призывает: «...сохраните в педагогическом
процессе за ребенком чувство свободного выбора».
Надо предлагать такие темы, которые будут
способствовать развитию индивидуальности,
формированию личности учащегося и поощрять его
собственную инициативу в выборе тем. Описанный
выше мой опыт работы на «экспериментальной
площадке» по курсу «Русский язык как средство
общения» может оказаться полезным как при
составлении тем экзаменационных сочинений,
которые бы вдохновляли на их самобытное
раскрытие, так и при определении проблематики
эссе для ЕГЭ.
Ф.А. НОДЕЛЬ,
кандидат педагогических наук,
колледж № 17,
г. Москва |