ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ

Вне плана и вне программы

Более чем за полвека работы преподавателем русского языка и литературы наиболее «неподдающимся» видом письменной работы долгое время для меня было домашнее сочинение. Однако в последнее десятилетие невозможность (или неумение?) собрать вовремя и со всех обязательные домашние работы все чаще парадоксально сочеталась с желанием отдельных учеников писать (причем часто и много) о «своем»: о чем бы то ни было – от любви и дружбы до впечатлений о путешествиях и мечтаний о будущем. Пустить все это на самотек я не хотел, а спланировать непредвиденное не мог. Еще как-то можно было в учебном или воспитательном плане предусмотреть ту или иную «знаменательную дату», но знать заранее, чем тебя и твоих питомцев в течение учебного года огорошат СМИ: повторным показом кинематографической классики или телепремьерой, а то и газетной статьей, вызывающей бурные споры?.. Приходилось полагаться на экспромт. Правда, меня беспокоила узость «охвата» добровольно написанными сочинениями доверенного мне «контингента». В самом деле, три сочинения по экранизации чеховской «Дуэли» («Плохой хороший человек») или солженицынского романа «В круге первом» – это провал?.. А двадцать – по «Мастеру и Маргарите» и семь – по «Острову» П.Лунгина?.. Да еще с нарушением сроков и с нередким подключением к «творческому процессу» родителей и друзей? С точки зрения существующих стереотипов даже при самом активном устном обсуждении в классе – это явная неудача. Если посмотреть с другой стороны: пусть несколько человек, но неделями жили просмотренным или прослушанным, размышляли о нем, вовлекая в обсуждение близких. И это – вместо чтения боевиков и просмотра телесериалов?!

Кадр из фильма «Мастер и Маргарита»

«Опыт проб и ошибок» включал в себя различные методические приемы – от чтения непрограммных произведений программного автора в учебной аудитории и дома до привлечения на урок газетных и журнальных публикаций. Хорошо работали оправдавшие себя «ходы», например, вопросы, связанные с истолкованием заглавия (особенно если оно при экранизации изменено), формулировки тем («Базаров и фон Корен», «Такими ли я представлял себе героев романа “Мастер и Маргарита”?»). При отборе материала для «литературных чтений» надо было сохранить наиболее острые идеологические «поединки», а также дать возможность почувствовать расхождения между первоисточниками и экранизациями и их последствия.

«По-моему, именно к фон Корену справедливо относится название фильма. Более того, я бы сказала, что он очень плохой хороший человек. Да, у Николая есть чему поучиться: он сильный, принципиальный, целеустремленный, трудолюбивый... и, несомненно, очень умный человек... Но в то же время я не могу простить зоологу его убеждений, которые, на мой взгляд, чудовищны... Такая психология была у жителей Древней Спарты, которые бросали в ущелье больных и увечных... у Гитлера... Считать, что от слабых надо избавляться, – величайшее заблуждение, которое уже принесло немало горя... людям.

Лаевский – полная противоположность фон Корену. Его бы я назвала хорошим плохим человеком. Он слабый, непрактичный, безвольный... Но, несмотря на все свои многочисленные недостатки, Лаевский – добрый, мягкий, даже благородный человек... К тому же перед дуэлью он ясно осознал все свои поступки... и, как мне кажется, в них раскаялся.

Самый важный эпизод фильма – эпизод прощания фон Корена и Лаевского по прошествии трех месяцев после дуэли. Мы видим, что... фон Корен... “победил гордость” и, признав перемены к лучшему в Лаевском, сам пришел проститься с ним... Смысл заглавия фильма... в том, что не бывает абсолютно идеальных людей: даже у самого хорошего есть недостатки, а у самого распущенного, наоборот, достоинства. Все мы должны быть более терпимы к окружающим...»

«Фон Корен – высокомерный и эгоистичный человек. Он считает, что его личное мнение должны... поддерживать другие... Он жесток. Мне кажется, что его все побаиваются... он умный, но самонадеянный человек...

...Название фильма можно отнести к нему: ведь сначала всплывают все его “плохие” качества, а после, когда он извиняется перед Лаевским и даже, возможно, раскаивается, – “хорошие”... Лаевский же – не уверенный в себе, слабый человек... его можно назвать: “плохой человек”. Но ведь то, что Лаевский принимает дуэль, можно воспринять и как его храбрость. И ведь все-таки он не бросает Надежду Федоровну одну. Здесь можно разглядеть и “хорошего человека”... И не только этих персонажей можно назвать “плохими хорошими людьми”...»

«...Герой Высоцкого, зоолог фон Корен, своими безапелляционными суждениями сразу напомнил мне Базарова. И судьба фон Корена, точнее, его изменение, эволюция к концу фильма открыла мне вариант жизни Базарова. Если бы Базаров не умер, он бы... не отрекся от своего мнения, не утратил своего “я”, нет. Он бы... стал терпимее, мудрее... Фон Корен – деспот, но все же он – хорошее будущее для Базарова, особенно – в конце фильма...

Деятельность фон Корена была бы Базарову по характеру... даже в отношениях с женщинами Базаров схож с зоологом фон Кореном...

Базаров умер, а фон Корен живет – такой, какой он есть, и напоминает нам о взбалмошном цинике, нигилисте Евгении Васильевиче Базарове...»

Мне могут возразить: «Фильм-то старый!». Для нас – да, но не для них. А то, что старый, имеет свои преимущества: ничего не возьмешь ни из газет, ни из Интернета – поневоле будешь самостоятельным. И тогда выяснится, что не нужно быть Писаревым, Белинским или Добролюбовым, чтобы сопоставлять героев разных произведений или истолковывать их названия.

О домашних сочинениях по премьере «Мастера и Маргариты» я уже писал в газете «Литература» (№ 15 за 2006 г.). Поэтому процитирую лишь то, что связано с приятием или неприятием киноэкранизации романа:

«Бортко опустил момент, когда Маргарита – после разгрома квартиры ненавистного ей критика Латунского – залетает в окно к мальчику и успокаивает его, чтобы тот не боялся и уснул. Без этого... она теряет человеческие качества, о которых упомянул Булгаков в своем романе, и становится настоящей ведьмой».

«На мой взгляд, Галибина – это единственный персонаж в сериале, который полностью соответствует булгаковскому Мастеру».

«Я представлял его именно таким: тихий интеллигент, у которого есть огромный потенциал, но он держит это внутри себя».

«...Меня очень порадовали Басилашвили и Лавров: их герои получились сильными и монументальными».

«Понтий Пилат... – суровость и жесткость этого характера выдержал Кирилл Лавров. Мне запомнились его сверкающий взгляд и окаменевшее лицо во время разговора с Каифой...»

«От Воланда должны исходить волны энергии, пусть и отрицательной. Он должен притягивать к себе внимание. А что же я увидел в фильме? Замотанного жизнью старика».

«Да это обычный пенсионер, каких на улице встречаем каждый день».

«У него получился какой-то уставший дьявол, который знает все, что будет впереди, и от этого ему скучно».

«Басилашвили играет... судью: он пришел судить пороки... людей».

«Безрукова было совершенно не узнать... От актера веяло добротой, смирением. Образ получился невероятно светлый и завораживающий».

«Особенно меня возмущает непонятная волосатая кукла, которая совсем не напрашивается на сходство с булгаковским Бегемотом».

Домашние сочинения по телесериалу «В круге первом» были примечательны тем, что хоть трех человек экранизация воодушевила на то, чтобы захотеть прочесть немалый по объему, сложный и многоплановый роман Солженицына и прочувствовать, что представлял собой «круг первый», еще не самый страшный в сталинском аду.

А «Остров» П.Лунгина... Вначале казалось, что он не вызовет желания написать о нем. Поговорили на уроке, прослушали «Проповедь» П.Мамонова, фрагменты из журнальных и газетных рецензий – и... забыли? Нет, не забыли! На протяжении недели, двух, месяца кто-нибудь да подавал мне такие разные сочинения. Вот что писали вчерашние девятиклассники:

«“Остров” – замечательный, светлый фильм... В нем прекрасно передан дух христианской доброты... Дикая природа дальнего Севера отлично вписывается в сюжет драмы... на примере главного героя, его взаимоотношений с другими людьми мы понимаем... что счастлив не тот, кто стремится к благам, а... кто довольствуется малым...»

«Задача этого фильма... заставить задуматься... о том, что, погрузившись в современный мир постоянной спешки и проблем, люди стали более безразличны к окружающим и друг к другу...»

Кадр из фильма «Остров»

«...С фильмом можно взрослеть и подниматься духовно».

Кое-кто из старших захотел пополемизировать со статьей В.Новодворской «Чего тебе надобно, старче?». Они штудировали ее дома и спустя чуть не месяц написали:

«...Мне непонятно негодование автора по поводу поступка Мастера. Он – обычный парень. Больше всего ему, вероятно, хочется жить, а не подвиги совершать. Сработал инстинкт самосохранения. Легко рассуждать о подвигах и предательстве, смелости и трусости, сидя дома...

...Она пишет, что герою следовало бы смыть свой грех кровью... Т.е., чтобы искупить вину за убийство, нужно убить?.. А то, что человек помог многим, спас не одну жизнь – это так, простая трата времени: лучше бы он на себя руки наложил?.. Долгие терзания, когда как бег по замкнутому кругу: ты стараешься искупить вину вновь и вновь, пытаешься хоть что-то сделать, а тебе кажется, что исправить грех невозможно. И с каждым днем боль все сильнее...»

«...Молодой матрос трусит, “сдает” своего командира и даже соглашается расстрелять его ради спасения собственной жизни. Да, это отвратительно, омерзительно, да, нет таких слов, чтобы описать его поступок, но разве это неестественно? Ведь человек хватается за жизнь до последнего, тем более что их все равно должны были убить. Так что терять? Его поступок абсолютно оправдан с точки зрения психологии.

Новодворская пишет... что этот грех можно смыть только кровью, то есть пойти и умереть или забрать еще с собой и врагов –немцев? Разве не абсурд? Он уже совершил грех – убил человека, а автор статьи предлагает его умножить: пойти и сдаться, признаться в убийстве? Может быть, и выход, но затем последуют расстрел и быстрая смерть. А этот молодой матрос выбирает самый сложный и правильный путь: жить с этим грехом, знать, что нет тебе прощения, каждую секунду помнить о том, что совершил, и все равно находить силы, чтобы жить... Своим раскаянием он искупает грех...»

Вас не удивило, что последние два сочинения во многом перекликаются друг с другом? Дело в том, что их писали подруги, соседки по парте; обе – из категории «молчунов». Они наверняка обсуждали фильм между собой, советовались, долго не решаясь «обнародовать» свои отнюдь не банальные мысли. Оттолкнулись обе от статьи, с которой были категорически не согласны. А то, что им неизвестны «вехи» жизненного пути ее автора, то, чем В.И. Новодворская расплачивалась за свои убеждения в советские времена, то, что к ней меньше всего можно отнести строки о «мягком кресле» и о том, что она «не отдала свою двадцатилетнюю жизнь за чужого ей человека», им простительно: заинтересуются – узнают).

Можно вообще считать, что последние сочинения вдохновлены почти исключительно полемикой с опытным профессионалом пера. И девушки, возможно, впервые добровольно решившие «обнародовать» свои мысли и чувства, делают это во многом убедительно, как и их далекая предшественница, лет десять назад взявшаяся спорить с протоиереем М.Ардовым по поводу его статьи о романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» («Прочтение романа»).

P.S. Все, процитированное выше, относится к прошлому. Но завтра мне снова предстоит войти в аудиторию, чтобы, возможно, впервые увидев своих новых учеников, чем-то, кроме традиционно программного, заинтересовать их, вызвать на спор, подтолкнуть к написанию добровольных домашних сочинений. А между тем у меня под руками опубликованная летом статья Е.Водолазкина (одного из учеников Д.С. Лихачева) «Вавилон – центр в Питере». Вот на чем стоит «поломать копья» будущим архитекторам из нашего колледжа от первого до третьего курса. Процитирую ее в сокращении:

«...“Газпром”... хочет дать городу “новую архитектурную доминанту”... “Город трагической красоты” превратился в оправу газпромовского офиса... Было бы ошибкой рассматривать башню как что-то по отношению к нам внешнее. Задуманное предприятие является до некоторой степени отражением нас самих – с нашими телесериалами, с куршавелями, дачами на Рублевке и в целом нынешними представлениями о прекрасном. Планируемый небоскреб – это памятник нашей пошлости, этакий всероссийский “Дом-2”...

Строительство башни – это и проявление нашего комплекса неполноценности, извечного стремления кого-то “догнать” и “перегнать”...

...почему не построить башню за городской чертой? Такая идея находится в полном созвучии и с историей нашего города. Самые роскошные дворцы возводились здесь именно в пригородах, потому что пригороды изначально рассматривались как неотъемлемая часть общего ансамбля.

Нам нужно со всей отчетливостью понимать, что строительство небоскреба будет прощанием с Петербургом...

...должен быть проведен референдум...»

И, как знать, может быть, в этом референдуме доведется принять участие и моим ученикам? Во всяком случае я их к этому хоть как-то готовлю.

Ф.А. НОДЕЛЬ,
кандидат педагогических наук,
преподаватель-методист,
колледж архитектуры и
менеджмента в строительстве № 17,
г. Москва