КУЛЬТУРА РЕЧИ
Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН

Мужчина, женщина, дяденька, тетенька,
сударь, сударыня – как обратиться
к незнакомому человеку?

«Женщина, Ваше Величество, как Вы решились сюда?» – эти строчки из песни Окуджавы приходят мне на ум всякий раз, как в автобусной давке ко мне обращаются: «Девушка! Передайте на билетик!» И тут же, с «вежливой» поправкой на возраст: «Женщина, вы выходите?». И не утешает, что за этим следует: «Мужчина, пройдите! Что же вы дверь загородили?!». Потому что для других мы со случайным соседом вовсе не воплощение женственности и мужественности. Просто привыкли у нас, как сказал один остроумный человек, называть друг друга так, будто на каждом таблички висят: «М» и «Ж».

Подобное обращение употреблялось в городской среде и в XIX веке, правда, крайне редко и только в адрес женщин и мужчин из простонародья. После революции «мужчины» и «женщины» использовались как альтернатива «буржуазному» господа и дамы и просторечному мужики и бабы. Потом появились товарищи и граждане. И в конце 1970-х годов мы вновь стали мужчинами и женщинами. Звучит ужасно. Согласитесь, невозможно представить себе англичанина, спрашивающего на улице: «Woman, где здесь ближайшая аптека?». Или француженку, обращающуюся к соседу по вагону метро: «Homme, вы сейчас выходите?». Впрочем, со времен «Горя от ума» Грибоедова вопрос об учтивом обращении стоял остро: «Как европейское поставить в параллель / С национальным? – странно что-то! / Ну как перевести мадам и мадмуазель? / Ужли сударыня! – забормотал мне кто-то…»

Дореволюционные вежливые формулы (господин–госпожа, сударь – сударыня) не приживаются, возможно, потому, что сударь – это сокращение от государь, а это слово произошло (как и господин) от *gospodarь «господин, владыка, хозяин», – получается, что, обращаясь к сударю или сударыне, невольно признаешь их превосходство над собой (а нам столько лет говорили про всеобщее равенство!). Да и язык не поворачивается сказать: «Сударь, не лезьте без очереди! А вас, сударыня, здесь вообще не стояло!». Больше повезло юным, к ним все чаще обращаются: юноша, барышня, да и оставшиеся с советских времен обращения молодой человек и девушка тоже неплохо звучат (чего не скажешь о «вариантах» эй, парень! эй, девушка!). А остальным приходится довольствоваться мужчиной и женщиной, да пришедшими на смену «товарищам» другу и подруге – фамильярными, но с потугами на дружелюбность…

Обращения братишка, сестренка, мать, отец, мамаша, папаша, бабуля, дедуля, тетенька, дяденька никуда не годятся. Понятия «брат» и «сестра» так же конкретны, как и «отец» и «мать», «сын» и «дочь», «дедушка» и «бабушка», «тетя» и «дядя». Адресуясь к незнакомому человеку как к члену семьи, мы тем самым вольно или невольно спекулируем на его «родственных» чувствах.

Так как же быть?

Во-первых, можно назвать незнакомого человека по профессии, добавив господин/госпожа: например, попросить в автобусе: «Госпожа кондуктор, мне бы билетик!». В школе и в институте можно было бы попробовать заимствовать чужой опыт и использовать обращения учитель и преподаватель, не будь у нас привычки обращаться к педагогам по имени и отчеству. Придя к врачу, используйте обращение доктор: «Доктор, мне нужна справка…».

Во-вторых, желая войти в доверительный контакт без фамильярности, можно использовать характеризующие обращения: уважаемый, любезный… – но нужно помнить, что это возможно только между взрослыми, дети к взрослым не должны так обращаться никогда.

В-третьих, у нас есть спасительная безликая формула: извините – такими «извинениями» (англ. sorry, фр. excusez-moi, нем. entschuldiegen, ит. scuzi) все чаще и чаще при обращении к незнакомым людям пользуются и за границей.

Ольга СЕВЕРСКАЯ,
кандидат филологических наук,
старший научный сотрудник ИРЯ РАН,
ведущая программы «Говорим по-русски!»
на радио «Эхо Москвы»