УЧЕНИКИ ИССЛЕДУЮТ
Историзмы в романе А.С. Пушкина
"Евгений Онегин"
Сообщение девятиклассницы на уроке
«погружения» в эпоху Пушкина
Как мы знаем, устаревшие слова делятся на две группы: архаизмы (слова, которые имеют в современном языке аналоги, например, у Пушкина отрок – сейчас юноша) и историзмы (слова, оставшиеся в исторической эпохе и не употребляемые сегодня повсеместно, например, боливар – разновидность шляпы).
Состав русского литературного языка эпохи А.С. Пушкина был сложен, не систематизирован, потому что собственно он еще только формировался. Сложен и язык романа в стихах «Евгений Онегин». В нем есть и высокая лексика, и архаизмы, и европеизмы (в частности, галлицизмы – слова, взятые из французского языка, которым блестяще владел поэт, и записанные латиницей), и разговорные элементы, и просторечия…
Хочу остановиться на историзмах. Так как большинство слов-историзмов связано с бытом, одеждой и аксессуарами того времени, то обратимся к этой группе слов. В 15-й строфе первой главы видим все тот же широкий боливар – шляпу-цилиндр, напоминающую ту, которую носил Симон Боливар – вождь южноамериканской революции в начале XIX века. Удивительно, что супермодная вещь при Александре Сергеевиче Пушкине, теперь всего лишь отголосок далекого прошлого! В этой же главе встречаем и слово брегет – карманные часы с боем. Они так названы по имени конструктора – изобретателя Брегета. Из 26-й строфы первой главы в наш «исторический гардероб» добавляются панталоны, фрак и жилет, о которых поэт говорит, что «всех этих слов на русском нет». Панталоны – узкие мужские брюки – сначала стали нижним женским бельем, а теперь и вовсе ушли из повседневного обихода. Обязательная одежда для приемов и балов – фрак – теперь почти спецформа для музыкантов и дирижеров. Во второй главе находим непонятное слово шлафор (или шлафрок) и узнаем, что это всего-навсего «ночной халат», рядом с ним – чепец, кафтан; риза – это высокое слово для обозначения любой одежды, сейчас это только часть одежды священнослужителей. Да и сами слова туалет, уборная сейчас в первоначальных значениях явно устарели: туалет как одежда вообще не употребляется в быту, равно как и уборная – специальная комната, где одевались и причесывались (в таком значении осталась только в театре).
Прислушаемся к разговору молодых людей, которые обсуждают последние театральные новости. Эол, Диана, Терпсихора, Армида, Флора, Венера, Феб… Ну, и имена! А оказывается – это имена богов и богинь, и упоминают их герои во фразеологизмах: из уст Эола (т.е. легко), ветреная Венера (легкомысленность), ланиты Флоры, грудь Дианы, ножка Терпсихоры, уста младых Армид, слепая Фортуна (случай), лик Дианы (луна), внуки Аполлона, гордая лира Альбиона, Фебовы угрозы… Нам непонятно, а современники Пушкина ведь понимали. Выходит, «порядочному денди» времен Пушкина было достаточно всего-навсего воспитания Madame и Monsieur, да прогулок с французом убогим, который учил… всему шутя, чтобы понимать, о чем идет речь. Упоминается и цевница (гл. 2) – «родительница лиры». И если о лире мы хотя бы слышали как о символе поэзии, то со словом цевница встречаемся только в этом романе.
Давайте
пройдемся по улицам Санкт-Петербурга времен
Пушкина! Вот куда-то спешит охтенка –
жительница Охты, тогда пригорода Петербурга, а
вот купец открывает свою лавку,
хлебник (пекарь) выставляет товар, а вот и княжна
со славным франтом куда-то спешит. Семинаристы
в желтой шали и академики в чепце. Кто
они? Ученые женщины. А вот красавец-усач.
Угадайте его род занятий. Сложно? Совершенно нет.
Во времена Пушкина усы в столичном обществе
носили только военные. Вот бразды пушистые
взрывая, летит кибитка удалая. Ямщик
сидит на облучке (передок у телеги, саней,
повозки; ко'злы). Это ямская карета (гл. 1) –
наемная карета, а вот – почтовые –
казенные лошади, которые сменяются на каждой
станции, и потому путешествие совершается
быстрее, чем на собственных лошадях. Вот снег…
усеян плошками, т.е. дом освещен горящим в
плоских керамических сосудах маслом, а вот и биржа
– место стоянки ямщика (извозчика
наемной кареты). Сядем в дрожки удалые
(вид повозки, сани) и прокатимся по Петербургу.
Вот мелькают лакеи, кучера (гл. 1); кавалергард,
улан – офицеры разных гвардейских
кавалерийских полков (гл. 1), извозчик (гл.
1), заимодавцы, ключница (гл. 2), фармазон
(гл. 5), колодник (арестант). Вот у трактира
(ресторан, где подавали только русские блюда) на
площади собрался народ. Что там происходит? Это бреют
лбы (отдают крестьян в солдаты). Не пугают ли
вас прогоны (плата за пользование
казенными лошадьми)? Если да, то давайте сделаем
остановку у одного из домов.
Чертог (дом) выглядит мрачновато: штофные (шелковые) обои в прихожей как будто потемнели от траурной тафты (вид ткани), высокие покои (комнаты) стали как будто ниже, пестрые изразцы (расписной кафель для печи) потускнели, из девичьей (комнаты прислуги) не раздается смех. А, понятно, в доме траур по случаю смерти дяди Евгения. А вот и домашние дроги (сани) подкатили к крыльцу, минутку постояли и отправились на скотный двор (задний двор).
А вот горница (комната) молодой девушки. Она, как цирцея (волшебница), сидит за бюро (стол для письма) и пишет письмо. Вот достала из ящичка облатку (бумажный проклеенный кружок для запечатывания письма) и запечатала письмо. Вот служанка принесла чайничек, и молодая дама села пить кофей. Пора собираться на бал, ее везут на ярманку невест. Тюлевый чепец она сняла, надела легкие уборы и малиновый берет. Форейтор (управляющий лошадьми) в праздничной ливрее (форме) зашел справиться о времени выезда, челядь (слуги) выстроилась для прощания.
И вот отроковица (подросток – девушка) на бале. Уже были галоп, мазурка, вальс. Сквозь тесный ряд аристократов, военных франтов, дипломатов и гордых дам к ней пробирается молодой повеса. Она поправила боа пушистый на плече, смущенно опустила голову – в ее танцевальной карте он не записан. На этом самом интересном месте оставим ее, как оставил своего героя А.С. Пушкин.
Говоря об историзмах, нельзя не вспомнить такие слова, как ярем, барщина, оброк (гл. 2), – все эти слова сегодня можно встретить только в исторической литературе или в исторических фильмах. А ведь во времена Пушкина они еще были в каждодневном обиходе любого человека!
Для тех, кто задастся вопросом об архаизмах в поэзии А.С. Пушкина, отвечу, что их еще больше, чем историзмов. Это говеть (поститься), взор (взгляд), други (друзья), глас (голос), убор (одежда), нега…, осьмнадцать (восемнадцать), гребенки (расчески), иноплеменные (заимствованные) слова, младость (молодость), вешние (весенние), мурава (трава), лобзать (целовать), перси (грудь), ланиты (щеки), уста (губы), вседневные (повседневные), вотще (напрасно), брань (война), вериги (цепи), воспомня (вспоминая), пиит (поэт), ветрила (паруса), брег (берег), тяжба (суд), дева (девушка), дриады (нимфы), хладный (холодный), отрок (юноша), венцы (венки), доле (дольше), прах (труп, останки), вежды (веки, глаза), аониды (музы), алкать (жаждать), отроковица (девочка-подросток), древеса (деревья), зашибло (забылось) и др. Архаические формы: в постеле, расправив волоса рукой.
Эльвира ЛУЦЬ,
ученица 9-го класса
Руководитель – С.В. Вовк