ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ

Несовпадение результатов,
или Что прикроет ЕГЭ

Пятнадцать лет назад в журнале «Новое время» в статье «Без языка» я привел примерное количество ошибок в лучших по содержанию сочинениях за предыдущие четверть века: 8/24, 10/11, 8/13, 7/16 и даже 22/17. Первый же диктант истекшего учебного года дал похожие результаты: 8/9, 8/12, 10/16, 13/18, 17/17, 14/13, 26/24.

Среднее специальное учебное заведение (будь то техникум или колледж) – своего рода наблюдательный пункт для обзора «успехов» самых разных школ, и приведенные выше данные свидетельствуют о явном и полном провале традиционной системы обучения грамотности. Давно пора ударить в колокол, устроить мозговую атаку, принять срочные меры. Однако наше Министерство как воды в рот набрало и делает вид, что «в Багдаде все спокойно»; подведомственные ему инстанции берут под козырек, рапортуя о благополучии в подвластных им учебных заведениях, а учителя-словесники, не по своей воле отказавшись от единицы, и двойку, хотя бы в итоговой аттестации, вынуждены заменять липовой тройкой. Именно с этой целью уже много лет для экзаменационных работ закупаются авторучки с одинаковой по цвету пастой для проверяемых и проверяющего, а учитель и ассистент подолгу «стоят над душой» слабейших учеников, диктуя им, как писать, или даже подсовывая шпаргалки. Однако и грамотно списать умеют далеко не все. И, отчаявшись преодолеть почти поголовную безграмотность учащейся молодежи, наши вершители судеб прибегают к помощи «бога из машины», делая обязательным ЕГЭ по русскому языку, развивающий способность разве что ловчить (если не у экзаменуемых, то у их учителей или нанятых за большие деньги репетиторов).

В среднем специальном учебном заведении ЕГЭ проводят на выпускных экзаменах. Первый курс последние три года завершается изложением. Готовя к нему, я подбираю такие фрагменты программных произведений, которые позволяют студентам, пересказывая текст, ответить на важнейшие для автора вопросы. Как это делается, на примере романов «Отцы и дети», «Преступление и наказание» и «Война и мир» я описал в своих предыдущих статьях на страницах «Русского языка» и альманаха «Достоевский и мировая культура». А в год 150-летия классика норвежской литературы Кнута Гамсуна, познакомив учеников на уроках литературы с его повестью «Виктория», я дал репетиционное изложение по одному из сюжетов, обдумываемых главным героем произведения – Юханнесом. Вопрос был сформулирован так, чтобы увести от почти дословного пересказа к размышлению и воспоминаниям: «Что я думаю и о чем вспоминаю, слушая это?».

В результате даже слабейшие оказались способными понять и прочувствовать главное в прочитанном, однако почти все обнаружили беспомощность в грамотном выражении пробужденных текстом мыслей и чувств. Продемонстрирую это на наиболее удавшихся по содержанию работах, не исправляя их стиль, но указывая количество ошибок. Вот изложение отлично успевающего по математике ученика, который по литературе и русскому языку до этого ни разу не поднимался выше тройки.

«В этой истории мне напоминаются мои идеалы отношений между влюбленными людьми. Предо мной всегда был и есть пример моих родителей. Они любят друг друга, и со временем испытания, которые возникают на их жизненном пути, преодолеваются ими, и их любовь только крепнет... Когда текст дочитали до того места, где жену разбил паралич, она была обезображена болезнью и ее муж брызнул себе на лицо серную кислоту, то в классе послышались смешки. Мне жаль этих людей, потому что они еще не знают, на что способен человек, который любит... у по-настоящему любящих людей возникают силы, которые не подвластны людям, которые не любят и не верят в это замечательное чувство... Я думаю, что если б не было чувства любви, то мы все еще были бы животными. Да, я считаю, что любовь – это двигатель прогресса, как бы нелепо это ни звучало» (количество ошибок – 7/10, стиль «коряв», и оценка «по русскому» – 2).

А теперь – работа девочки, почти всегда хорошо и самобытно писавшей, однако неизменно получавшей неудовлетворительную оценку за грамотность: «Слушая этот фрагмент, на меня нахлынуло море чувств и эмоций. Сначала я не могла даже в них разобраться. Но одни из первых чувств были радость и восторг... я даже хотела бы, чтобы у меня с моим любимым человеком, с которым я захочу соединить себя узами брака, было так же, как у этих героев...» (цитирование будет продолжено в связи с несогласием девочки с поведением одного из героев, но ошибок 8/13, за что – 2).

Девочки поначитаннее (и потому несколько грамотнее) не только примеряли на себя судьбу героев (естественно: им 16–17 лет), но и приводили подобные истории из других произведений, прочитанных ими:

Сцена из фильма “Джейн Эйр”. 1983 г.

«Очень часто любовь, которая, казалось, продлится вечно, в совместной жизни уходит бесследно. Мне кажется, что любовь – это не только нежные чувства, особенно остро ощущаемые в первые дни влюбленности, но и взаимное уважение, понимание, забота... Та история – о настоящей любви. Любви, способной пройти через время, справиться со всеми трудностями, не потерявшей остроты чувств, что была у них в первые дни знакомства. Очень легко и приятно любить молодого, здорового супруга – намного сложнее сохранить любовь в болезни, старости... Этот фрагмент напомнил мне о произведении “Джен Эйр”. Для героини романа было важно лишь то, что сделал для нее будущий супруг. Он дал ей заботу, нежность – все то, чего она лишилась ранее. И его увечья никак не изменили ее чувств к нему... если... мой будущий муж тяжело заболеет, я надеюсь, что у меня хватит сил справиться и сохранить свои чувства так же, как у героев Гамсуна».

«В этом фрагменте – осуществление идеи (мечты? – Ф.Н.) о вечной любви. Любви чистой и благородной... О бескорыстной и искренней любви, которую не разрушат никакие невзгоды, и счастье, обретаемом в простых житейских радостях рядом с любимым человеком. Не каждый может так самоотверженно жертвовать собой ради любимого, как герои Гамсуна. Меня тронуло, что они постоянно сомневались: достойны ли они друг друга? Поразило, как один готов был пожертвовать своей красотой ради душевного комфорта другого. Вот что отличает настоящую любовь. Когда ты перестаешь думать только о себе, когда возлюбленный становится твоим всем, твоим смыслом жизни, и все, что ты делаешь, даже то, как ты выглядишь, – это только для него. Тут же я вспоминаю Юханнеса и его судьбу. Он тоже хотел отдать всего себя возлюбленной, жил только ею, посвятил ей все свои стихотворения и самого себя. Но все его мечты и надежды оказались напрасными. Я считаю, что Виктория так и не стала его, что даже то откровенное последнее письмо не дало Юханнесу то, в чем он нуждался, оно не принесло ни радости, ни облегчения. Это так глупо, когда два человека любят друг друга, но не могут быть вместе...»

«Это так глупо» – претензия судьбе, Гамсуну или его героям? Вернемся к изложению девочки, которая «не сразу смогла разобраться в своих чувствах», но, испытав «радость и восторг», тем не менее не все приняла в поведении героев: «...поступок жены был воспринят мной как поддержка мужа... Поступок мужа мне совершенно не понравился... Если бы мой муж в такой ситуации сделал так же, меня бы это еще больше расстроило и мне стало бы еще хуже... Может, это и эгоистично, но я бы даже ради любимого человека не стала бы причинять себе столько боли... Я постаралась бы найти другой способ поддержать человека».

Прием заострения сюжета, то, «как один готов был пожертвовать своей красотой ради душевного комфорта другого», показался неорганичным многим. Они критиковали его с позиции своего времени и его аксиом. Так единственная по-настоящему грамотная среди будущих архитекторов девочка (одна – среди шестидесяти!), обычно отмалчивающаяся во время диспутов, но с младших классов пробующая писать для себя, сурово критикует саму коллизию: «Один момент я категорически не принимаю! Неужели так уж необходимо уродовать себя, чтобы возлюбленный поверил во взаимность своих глубоких чувств?.. На мой взгляд, истинная любовь не нуждается ни в каких доказательствах. Это не теорема, а скорее – аксиома...

В любом случае, в современном мире эта история давно устарела, сейчас она больше похожа на издевку...»

«Мне кажется, что в жизни все совсем по-другому, – считает и мальчик, чуть ли не впервые осмелившийся высказать свое мнение, и приводит главный аргумент. – Мне кажется, что облить себя кислотой – это слишком».

Ту же позицию защищают три отчаянные спорщицы:

«...когда все это слушаешь, даже не верится, особенно в наше, полное негативом, время... Все сейчас разрешено: можно иметь детей вне брака, можно изменять – из-за этого рушатся семьи, вырастают ущербные дети... Ценности поменялись: раньше семья стояла на первом месте, а сейчас там – удовольствия, утехи, похоть... После рассказа хочется верить в любовь, романтику, но не хочется разочаровываться», – пишет девушка постарше, из неполной семьи, вынужденная пойти работать, чтобы помочь матери.

А ее вечная антагонистка, потомок известного поэта, поклонница Шопенгауэра и искренняя любительница «умных слов», после убийственного приговора героям и «всем безумствам их совместной жизни» («в главной ассоциации я видела дуализм слепой любви и старческого маразма у финиша жизни») сменяет гнев на милость: «Отрывок кажется сказочным и наивным, но наверняка есть такая самоотверженная пара где-то на краю света. Так или иначе, верить в это почему-то хочется... поучающие сказки еще никому не мешали...».

Третья, самая активная в любом диспуте, но очень нечетко выражающая свои мысли и чувства на письме, предъявляет героям на первый взгляд необоснованную претензию, обвиняя их... в эгоизме, а сюжет комментирует саркастически, не всегда находя для этого подходящие слова: «Какое самоотречение от всего ради любимого человека!.. Эта история, безусловно, романтична, но вызывает глубокое недоверие именно силой вычурной наигранности доказательств любви!.. Почему у них появляются сомнения в ней?.. Это выглядит как успокоение самого себя на тему взаимности и неподдельности чувств, за счет уродования другого, на мой взгляд, – это эгоизм... из-за одного другой подвергал себя чему-то, что ему во вред. Тот, кто был на какой-то момент слабее, давал понимать любимому, что чувствует себя неполноценным, и из-за этого он начинает сомневаться в “их” (но ведь она же такая «высокая»?!) любви, тем самым подвергая другого человека на поступки в доказательство “истинной” любви» (здесь грамотность – на уровне стиля: 6/8).

При всех расхождениях в оценке поведения героев несомненно одно. Даже тем, кому эта история кажется нереальной, очень хотелось бы эту «сказку сделать былью» в собственной будущей жизни. А мы говорим (и пишем) о цинизме современной молодежи! Было бы «делать жизнь с кого»...

Результаты репетиционного изложения показательны. Писали две группы архитекторов: бюджетная и хозрасчетная. В первой только пять пятерок за содержание, зато всего четыре двойки по русскому языку. Во второй, вроде бы слабейшей, – десять пятерок по литературе и тринадцать двоек за грамотность (в былые времена за лучшие сочинения сплошь и рядом приходилось ставить 5/1, теперь же – 5/2). Студенты, не прошедшие по конкурсу в бюджетную группу, оказывается, умеют думать и чувствовать, но писать литературно и грамотно их за девять лет научить не смогли, и оценки по русскому языку в свидетельстве у них липовые. Подобная репетиция – даже не экспертиза, а убийственный диагноз. А министерство видит панацею в ЕГЭ, который истинной картины не покажет (а может, на то и рассчитан?)

P.S. «А завтра была война», то бишь экзамен. Тоже изложение, как три последних года. И текст на этот раз не такой «вредный», как в прошлом, когда надо было по описанию Захара из нечитанного «Обломова» охарактеризовать его барина, о котором в отрывке не было сказано ни слова. И что же? Подавляющее большинство, «спасая» русский, долдонило, запомнив один к одному после трех чтений не лучшего рассказа Бунина «Красавица» несущественные детали и эпитеты: «Он был худой, высокий, чахоточного сложения, носил очки цвета йода, говорил несколько сипло и, если хотел сказать что-нибудь погромче, срывался в фистулу» – и почти дословно воспроизводило последний абзац – о мальчике. А между тем вопрос был: «Как вы понимаете смысл названия рассказа?» – и никак не предполагал подробного пересказа-перечисления.

Правда, некоторые из тех, кто во время репетиционного изложения (и в частности – мальчик, восторженно охарактеризовавший собственных родителей, и девочка, испытавшая «радость и восторг» при чтении фрагмента из гамсуновской «Виктории») почувствовал вкус к личностному восприятию и воспроизведению прочитанного, на этот раз тоже сумели сказать что-то свое (например, объяснили, почему за такого невзрачного и пожилого человека выходили одна за другой красавицы, или предположили, что вторая из них внешне чем-то была похожа на первую). Но их товарищи предпочли не рисковать, помня о своей ужасающей безграмотности. И если по литературе предыдущее репетиционное изложение дало в двух группах 15 пятерок, то нынешнее экзаменационное – только 4. А безликих пересказов было три четверти (о грамотности, по вполне понятным причинам, умолчу).

Так что же проверил и показал экзамен и кому и зачем он такой (или иной – в виде ЕГЭ) нужен?

Ф.А. НОДЕЛЬ,
канд. пед. наук,
преподаватель колледжа № 17
архитектуры и менеджмента
в строительстве