УЧЕНЫЕ – ШКОЛЕ

Правило йотированной буквы
при морфемном анализе

Отсутствие полного соответствия между фонетическим и графическим обликом слова создает трудности при морфемном анализе как в школьной, так и в вузовской учебной практике. Речь идет прежде всего о йотированных гласных буквах, которые, будучи расположены на морфемных швах, делают последние «непрозрачными». При всей кажущейся тривиальности обозначенной ситуации проблема заслуживает серьезного внимания. Даже самые поверхностные обследования обнаруживают довольно высокий процент страдающих «графической слепотой» при определении морфемных границ среди учащихся средней школы, студентов филологических факультетов и, что всего печальнее, среди преподавателей русского языка. Последнее свидетельствует о том, что названная проблема до сих пор не имеет удовлетворительного методического разрешения.

Можно ли произнести букву?

Разграничение буквы и звука, получившее научное разрешение уже к концу XIX века, до сих пор не стало необходимым компонентом знаний образованной части носителей русского языка. В этом плане показательны ошибки, допускаемые писателями: …У матери, как это всегда бывает, не изменилось одно – голос. Глубокий, гортанный, умеющий вкусно произносить окончания слов и округлять букву а. (В.Липатов); Он призадумался, что бы такое сказать. Потом заговорил. В его речи действительно не было ни одной буквы ш. (В.Токарева); – Вот вам! Вот вам за моих друзей! – крикнула Маша, не то смеясь, не то плача. – Я не дам вам сказать ни слова. Ни слова! Ни буковки! Достаточно очевидно, что во всех перечисленных случаях речь идет не о буквах, а о звуках, которые можно по-особому произносить или вовсе не произносить; буква же – элемент письменной речи. Букву можно написать, нарисовать, вырезать из картона, бумаги, жести, записанное буквами можно читать, видеть, осязать, но никак нельзя услышать. Это столь очевидно, что и говорить об этом как-то неловко. И тем не менее: – И! – слышу последнюю букву. – И! И! (Г.Беглов)

Тут впору процитировать исполненные горечи слова И.А. Бодуэна де Куртенэ из его статьи, опубликованной 1906 году: «Кто имел несчастие пройти курс заурядной школьной грамматики со всем ее безотрадным бессмыслием и путаницей, со свойственными ей смешениями понятий, со смешением письма и языка, букв и звуков, со смешением фонетической и морфологической делимости слова, …тот только с трудом отучится, а может, никогда не отучится смешивать человека с паспортом, национальность с алфавитом, национальность с вероисповеданием, национальность с государственностью, происхождение человека с его гражданскими правами, …человеческое достоинство с чином или званием, нравственную ценность человека с получаемым им содержанием и т.д. и т.д.» [1: 133]. Тремя годами ранее, в 1903 году, в лекции «О преподавании грамматики русского языка в средней школе» (она была опубликована в 1904 г.) на съезде преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях другой выдающийся наш лингвист, академик Ф.Ф. Фортунатов, говорил о «смешении букв со звуками» как причине неправильного представления фактического состава слова в используемых в школе учебниках: «…В слове удовольствие, удовольствия и т.д. основа оканчивается не на и, но на неслоговой звук j (удовольствиj-е), для которого наша азбука не имеет особой буквы» [2: 444].

Как разрешить проблему?

Практически с того момента, когда были произнесены и опубликованы приведенные выше высказывания И.А. Бодуэна де Куртенэ и Ф.Ф. Фортунатова, прошел целый век. Однако мало что изменилось. Проблема, решенная фонетикой, фонологией и графикой и решаемая постоянно при преподавании этих разделов учебного курса, оказалась за пределами внимания при изучении фактов словообразования и морфологии как в вузе, так и в школе.

Несоответствие между фонетическим и графическим оформлением обнаруживает себя уже в самом способе письменного представления морфем. Так, например, при обозначении суффиксов причастий настоящего времени -ащ (-ящ), -ущ (-ющ) не принимается во внимание то, что взятые в скобки графические варианты наименования морфем отражают различные фонетические ситуации: с одной стороны, молящийся, борющийся, где йотированные буквы обозначают один звук (соответственно [а], [у]) и мягкость предшествующих согласных звуков (фонем), с другой стороны – стоящий, умеющий, где те же йотированные буквы обозначают два звука (соответственно [йа], [йу]).

Словообразовательные словари, для которых демонстрация реального (фонетического) состава слова – дело принципа, пытаются различными способами разрешить данную проблему. В «Школьном словообразовательном словаре» З.А. Потихи (являющемся, в сущности, словарем морфемного состава слова) дается членение состава слова без обращения к транскрипции (авари/я, бо/ец), но со ссылкой на параграф в одном из приложений, где предлагается способ уточнения морфемных границ с помощью сопоставления с косвенными формами анализируемого слова или родственными словами (аварий/ный, бой/ца), в которых j в позиции перед согласным звуком обозначен буквой й [3]. В «Школьном словообразовательном словаре русского языка» А.Н. Тихонова предлагается условная транскрипция типа чтени[j-э] [4], в его же двухтомном «Словообразовательном словаре русского языка» – чтениj-е [5]. В данной ситуации нейотированная буква э в качестве транскрипционного знака при всей условности подобной транскрипции вообще несомненно предпочтительней, ибо делает наглядным тот факт, что в окончании слова чтение один звук, а не два (одна фонема, а не две). А.А. Реформатский прибегал к букве э при транскрипции на страницах учебного пособия, например, земле[д’эл’-иj-э] [6; 291].

Способ, предложенный в [3], универсален, но недостаточно нагляден, в плане наглядности выгодно отличаются [4], [5], но, к сожалению, принцип наглядного представления фонетической ситуации на стыке морфем проводится в указанных словарях далеко не последовательно. Хорошо показаны границы между субстантивной основой и окончанием у вершинных слов: например, рядом с исходным словом словообразовательного гнезда струя – транскрипция [струj-а]; терапия [терапиj-а]; услов(и-е) [условиj-е], – и у производных: разумениj-е, послушаниj-е и т.д., правда, не без исключений, например, ущель(е), а по иронии судьбы в число подобных исключений попало и упомянутое Ф.Ф. Фортунатовым слово удовольствие. Наиболее непоследовательно описывается фонетическая ситуация на морфемных швах между словообразующим или формообразующим формантом и правой частью слова: с одной стороны, строj-евик, строj-ев(ой), авто/строjе-ниj-е, стаj-ива-ть, стоj-ащ-ий, когда демонстрируется наличие на границах морфем йота в звуковой форме слова, с другой стороны – достро-енн-ый, стра-ива-ть (от строить), успева-ющ-ий, успева-ем-ость, когда составители словаря не показывают наличие йота. У пользующихся словарем может сложиться впечатление, что у одних одноструктурных производных слов и форм на границе между формантной и неформантной частями имеется йот, а у других его нет.

Больной вопрос учеников

Кроме того, справочные возможности словообразовательных словарей ограничены тем, что в них представлены только начальные формы слов. Так, например, словари указанного типа не подскажут читателю, как отделить окончание у притяжательных прилагательных, образованных с помощью суффикса -ий() (медвеж-ий, лис-ий), в формах косвенных падежей и в формах женского и среднего рода в именительном падеже. А между тем речь идет о достаточно трудном случае разбора слова по составу. Трудности начинаются уже при анализе формы мужского рода, в которой по аналогии с прилагательными типа синий, далекий финаль основы -ий- принимают за окончание. Суффикс притяжательных прилагательных выступает в двух фонетических вариантах: -ий- в форме именительного падежа мужского рода и -j- во всех остальных формах, в которых на письме j обозначен йотированными буквами (лисья, лисье, лисьего, лисьей, лисьих и т.д.). И лишь транскрипция помогает «увидеть», а следовательно, сравнить и отождествить оба варианта суффикса и понять, что [и] чередуется с нулем звука () (т.н. беглый): лись[j-а], лись[j-э], лись[j-э]го, лись[j-э]й, лись[j-и]х и т.д. (Мы пользуемся условной транскрипцией, применяемой в [4], как наиболее наглядной.)

Правило разграничения основы и флексии

Вышесказанное делает достаточно очевидным необходимость в таком правиле (алгоритме), которое бы помогало определять границы морфем звучащего слова в ситуации графического и фонетического несоответствия без обращения к справочной литературе. Это правило можно сформулировать следующим образом: йотированная гласная буква, расположенная на морфемном шве в графической позиции после гласной буквы и разделительного мягкого знака, обозначает [j], относящийся к предшествующей морфеме.

Сфера применения данного правила – посткорневая часть слова, так как морфемные границы, находящиеся перед корнем, не затемняются. Йотированные гласные буквы расположены по отношению к предкорневым швам либо слева (кое-/кто, сию/минутный), либо справа (съ/езд, по/явление).

С посткорневой частью связано формирование парадигмы слова и, следовательно, в первую очередь разграничение основы и флексии, для чего едва ли не единственным руководством является определение основы и флексии как соответственно неизменяемой и изменяемой части слова. Данное правило, обращенное к фонетической стороне слова, не содержит специальной оговорки на этот счет и применяется к графическому слову. В результате этого выделяются графическая основа и графическое окончание, которые могут совпадать или не совпадать с соответствующими фонетическими частями слова. Причина такого несовпадения – в наличии в русском алфавите йотированных букв е, ё, и, ю, я, которые в зависимости от графической позиции по отношению к другим буквам в слове могут обозначать либо один звук (одну фонему), либо два звука (две фонемы). Так, например, в случаях вол’-я, вол’-и, вол’-ей; вел’-ю, вел’-ишь, вел’-ят графическая основа количественно соответствует фонетической, поскольку йотированные буквы, отнесенные к графическому окончанию, в графической позиции после согласной буквы обозначают мягкость предшествующего согласного звука (фонемы) и один гласный звук (фонему).

По аналогии с приведенными выше фактами часто производят членение словоформ типа бель-ё, бель-я, бель-ю, бель-ём, (о) бель-е; по-ю, по-ёшь, по-ём, по-ют, не задумываясь над тем, что в данном случае и графическая основа, и графическая флексия не равны соответствующим частям произнесенной словоформы, поскольку йотированные буквы, входящие в состав графической флексии, находясь в графической позиции либо после разделительного мягкого знака (бельё), либо после гласной буквы (пою), обозначают два звука (фонемы) – сочетание йота с тем или иным гласным звуком (фонемой). В подобной ситуации морфемная граница между фонетической основой и фонетической флексией пролегает «под буквой». Согласный [j] относится к неизменяемой части фонетического слова; в самом деле, разные йотированные буквы соответственно обозначают и разные гласные звуки, но все вместе обозначают один и тот же звук [j], относящийся к неизменяемой части слова. Это можно показать с помощью транскрипции: бель[j-о], бель[j-а], бель[j-у], бель[j-о]м, (о) бель[j-э]; по[j-у], по[j-о]шь, по[j-у]т.

Пора переучиваться

В плане методическом было бы целесообразно принципиально отказаться от привычного представления в учебной литературе служебных морфем (аффиксов) типа «суффикс -ащ- (-ящ-), -ущ- (-ющ-)» или «окончание -а (-я)», ибо при таком представлении аффиксов графически равноценные единицы ставятся в неравное положение. Устная интерпретация подобной записи имеет, как правило, следующий вид: «суффикс -ащ-, графически -ящ-», – хотя первый вариант в не меньшей степени может быть назван графическим. На это обращено внимание в школьном учебнике для 5-го класса под редакцией М.В. Панова, в котором, например, окончание 3-го лица множественного числа представлено как «б-аст (орфографически -ат и -ят)» [8, 313]. В то же время нельзя отрицать того, что графические варианты аффиксов, начинающиеся с нейотированных букв типа -ащ-, -ущ-, -а, -о, более адекватно отражают звуковой и тем более фонемный состав соответствующих морфем в сравнении с вариантами, которые начинаются с йотированных букв. Прочитывая последние так, как они написаны, например, -ящ-, мы произносим три звука – ([jа]щ), в то время как реально фонетический состав рассматриваемого суффикса насчитывает два звука.

Для устранения «графической слепоты» следует рекомендовать как в устной, так и в письменной речи пользоваться одним названием аффикса, естественно, тем, который в большей мере соответствует его фонемно-звуковому составу. На вопрос о том, какой суффикс или окончание имеется в словоформах поющий, полющий, должен последовать ответ: суффикс -ущ- в первом и втором слове, в земля, армия – окончание -а и т.д. Некоторую трудность в этом смысле представляют аффиксы, начинающиеся с буквы е и не имеющие графического соответствия с буквой э, например, в словах типа море, значение, печенье, читаешь, читаете, исследуемый, увиденный и т.д. Видимо, допустимо написание типа -е, -ешь, -ете, -ем-, -енн-, но произносить следует соответственно -[э], -[э]шь, -[э]те, -[э]м, -[э]нн- (впрочем, на наш взгляд, все же предпочтительней рекомендовать написание, соответствующее произношению: -э, -эшь, -эте, -энн-). Что касается буквы и, то она в этом плане проблем не создает, поскольку при отдельном написании или в абсолютном начале графического слова, к каковым относятся и наименования морфем, обозначает один звук (окончания сущ. -им, -их, -ими, глаг. -ишь, -ите и т.д.).

Подобное представление морфем нашло место лишь в учебниках под редакцией М.В. Панова, так, например, в учебнике для 6-го класса словообразовательная структура слова зверюшка демонстрируется следующим образом: зверь —> звебр’сушк(а) [9, 24].

Соотнесение графического и фонетического облика слова в конечном счете ведет к правильному пониманию структуры звучащего слова. Кстати, звук [j] ([й]) не произносится в начале наименования русских морфем, что соответствует их фонемно-фонетической структуре: в русском литературном языке практически отсутствуют морфемы, которые начинаются с указанного звука (хотя и имеется суффикс -j-: деревь-[j-а], коль-[j-а], зверь-[j-о], корь-[j-о] и т.д.) Исключением является лишь окончание имен существительных третьего склонения в творительном падеже, оно начинается со звука [j]: жизнь-ю([jу]), мощь-ю, ночь-ю.

Есть ли йот в слове «мои»?

Однако картина соотносительности графической и фонетической формы слова окажется неполной, если не продолжить разговор об особенностях фонемно-фонетического значения буквы и. Фонетическая ситуация в посткорневой части слова на месте этой буквы, находящейся на морфемных швах, несколько отличается от той, которая наблюдается на месте других йотированных букв в той же позиции. Так, например, в словах: каяться, моешься, боюсь, поёшь мы достаточно четко ощущаем наличие звука [j] перед гласными звуками ([йа], [йэ], [йу], [йо] на месте выделенных йотированных букв. А вот перед звуком [и] согласный йот не произносится. В форме именительного пад. мн. ч. местоимения мои буква и в графической позиции после гласной буквы, то есть там, где все остальные йотированные гласные буквы обозначают два звука, обозначает лишь один. Возникает вопрос: куда исчез йот и исчез ли? В самом деле, он произносится в форме им. пад. ед ч. мой, в других формах этого местоимения, ср.: моя, мою, моё, моего. Выходит, что йот перед [и] ведет себя так же, как непроизносимые согласные в следующих словах: в поздно не произносится [д], в вестник – [т], в солнце – [л] и т.д. Чтобы правильно написать эти слова, мы обращаемся к проверочным словам: опоздать, весть, солнышко, в которых наличие перечисленных выше звуков не вызывает сомнения. Точно так же следует поступать и в случае с формой мои. Наличие йота в форме мой, обозначенного буквой й, позволяет ставить йот в ряд проверяемых непроизносимых согласных, от которых фонема йот отличается только тем, что она не обзначается отдельной буквой перед гласными. Естественно, что авторы вузовских и тем более школьных учебных пособий по орфографии не включают йот в ряд непроизносимых согласных, поскольку это для орфографии несущественно.

Однако то, что не является существенным для орфографии, оказывается весьма значимым для изучения морфемики, словообразования, морфологии – грамматики в целом – во всех тех случаях, когда возникает потребность обращения к составу слова. Так сложилось, что те знания (а это особенно ощутимо в школьной практике), которые получены при изучении фонетики, не в полной мере востребованы при изучении грамматики.

У буквы и имеется еще одна индивидуальная особенность. Дело в том, что и в позиции после гласной буквы, в отличие от остальных йотированных гласных букв, не всегда обозначает йот, т.е. может в указанной графической позиции вообще не иметь бифонемного значения, поэтому предлагаемое в работе правило должно применяться к названной букве с учетом возможных исключений. Так, в производных словах с суффиксами типа -ист-, -ирова-, -изм- значение и определяется наличием/отсутствием йота у мотивирующей основы, например: хоккеист (хоккей), лицеист (лицей), героизировать (герой), конвоировать (конвой), где и на границе морфем обозначает йот, ср.: эссеист (эссе), дзюдоист (дзюдо), интервьюировать (интервью), где и обозначает один гласный звук, хотя произношение в одном и другом случае совершенно одинаково. Буква и имеет монофонемное значение в словах со связанными корнями и теми же суффиксами: те-изм (ср. с производным от него: те-ист), альтру-изм (ср.: альтру-ист), эваку-ировать (ср.: эваку-ация), репатри-ировать (ср.: репатриация) и т.д. Применительно к букве и следует в таких случаях пользоваться способом проверки, предложенным З.А. Потихой [3]. Впрочем, случаи, когда и в рассматриваемой графической позиции на стыке морфем не обозначает йота, встречаются довольно редко, речь идет о сравнительно небольшом количестве преимущественно заимствованных слов.

И лишь в одной графической позиции – после разделительного ь – буква и наконец ведет себя на морфемных границах совершенно так же, как все другие йотированные буквы, т.е. всегда обозначает фонему бjс и ее звуковую реализацию: воробь[j-и], медвежь[j-и], лись[j-и]х, волчь[j-и]ми, попрыгунь[j-и], судь[j-и], варь[j-и]ровать и т.п.

Выводы

Таким образом, сфера применения предлагаемого в работе правила йотированной буквы при морфемном анализе очень широка. Правило позволяет, не прибегая к справочным пособиям, безошибочно устанавливать наличие бjс на границах морфем, «закрытых» йотированными буквами на письме. В его основе хорошо известный позиционный (слоговой) принцип русской графики. Речь идет о способе актуализации знаний фонетики и графики при изучении фактов грамматики. Предлагаемое правило носит не теоретический, а методический характер и имеет своей целью установление преемственности в преподавании фонетики и грамматики как в школе, так и в вузе. Проблема не новая, но все еще относится к злобе дня. А.А. Реформатский в книге, известной практически каждому, кто учился на филологическом факультете, писал: «…не зная фонетики, нельзя понять и современное письмо, нельзя правильно разобраться и в грамматике; так, в школе, где фонетике уделяют очень мало внимания, путают звуки и буквы, а в результате неверно излагают и грамматику, например, утверждая, что в формах глагола играть и играют одна и та же основа игра- (а конечные части -ть и -ют); на самом деле здесь две разные основы [игра-т’] и [играj-ут], без понимания чего вся система форм глагола получает неправильное объяснение; для правильного же понимания необходимо строго различать буквы и звуки…» [6; 153].

Насколько актуально замечание Реформатского, можно судить по некоторым новым учебникам по русскому языку для школы. Так, в [7; 95] предлагается следующее задание (упр. 232): «Записывая причастие, выделяйте морфемы, четко проговаривая их вслух». Но при этом дается образец записи, предполагающий следующий вид основы глагола настоящего времени: рассматрива-ем(ое) явление, а не рассматриваj-эм(ое), как считал бы правильным Реформатский. Ориентация на графический облик слова характерна для подавляющего большинства школьных учебников и справочных пособий, см., например, в [10, 330], где в статье «Разбор слова по составу» рекомендуется вычленение основы в форме глагола настоящего времени следующим образом: прилета-ют. Упражнения и рекомендации такого типа зрительно и на слух закрепляют неверное представление о глагольных основах.

Ориентированность на графический облик при разборе слова по составу связана с традиционно приоритетным положением орфографии при изучении русского языка в школе, с одной стороны, и опасением, что применение транскрипции при морфемном анализе окажется слишком трудным для учащихся. Однако новые учебные стандарты, внедряемые, хотя и медленно, в современную школу, несомненно, предполагают и возрастание общего уровня научности в преподавании русского языка. Рассматриваемая в данной статье проблема отвечает этой тенденции. Так, в соответствии с новыми учебными стандартами, рекомендуемыми Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации, в «Обязательный минимум содержания образования по русскому (родному) языку» входят следующие лингвистические знания: «Соотношение между буквами и звуками (фонемами). Слоговой принцип русской графики. …Звуковое значение букв е, ё, ю, я, и; функции букв ь, ъ; правила обозначения мягкости согласных» [11; 73]. Более того, проблема вполне решаема на основе тех знаний в области фонетики, которые предлагает школьная программа.

Литература

1. Бодуэн де Куртенэ И.А. Значение языка как предмета изучения // Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2. М., 1963.

2. Фортунатов Ф.Ф. О преподавании грамматики русского языка в средней школе // Избранные труды. Т. 2. М., 1957.

3. Потиха З.А. Школьный словообразовательный словарь. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1964.

4. Тихонов А.Н. Школьный словообразовательный словарь русского языка. Пособие для уч-ся. М., 1978.

5. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. М., 1985.

6. Реформатский А.А. Введение в языковедение. Изд. 4-е, испр. и доп. М., 1967.

7. Русский язык: Учебник для 6-х кл. общеобраз. учрежд. / М.М.Разумовская, С.И.Львова, В.И.Капинос и др. / Под ред. М.М.Разумовской, П.А.Леканта. 2-е изд. М.: Просвещение, 1998.

8. Русский язык: Учебник для 5-го класса средней школы / И.С.Ильинская, М.В.Панов, С.М.Кузьмина, Н.Е.Ильина и др. / Под ред. М.В.Панова. 2-е изд. М., 1995.

9. Русский язык: Учебник для 6-го класса средней школы / Л.И.Булатова, Н.Е.Ильина, Е.В.Красильникова, С.М.Кузьмина и др. / Под ред. М.В.Панова. М., 1997.

10. Русский язык. Справочник школьника / Научная разработка и составление О.Галаевой / Под ред. В.Славкина. М., 1994.

11. Учебные стандарты школ России. Государственные стандарты начального общего, основного общего и среднего (полного) общего образования. Книга 1. Начальная школа. Общественно-гуманитарные дисциплины / Под ред. В.С.Леднева, Н.Д.Никандрова, М.Н.Лазутовой. М., 1998.

А.Б. КОПЕЛИОВИЧ,
д-р филол. наук, проф. ВГГУ,
г. Владимир