БИБЛИОТЕЧКА УЧИТЕЛЯ
LXXVIII выпуск
75 лет назад, 16 февраля 1934 года, в Москве умер замечательный поэт Эдуард Багрицкий. Сегодня его мало знают и совсем не издают. Поэтому редакция решила поместить не только лингвистическую статью о его стихах (впервые публикуемую в России), но и короткие воспоминания, написанные вскоре после кончины поэта другом, великим прозаиком Исааком Бабелем. С.Г. |
И.БАБЕЛЬ
Багрицкий
Усилие, направленное на создание прекрасных вещей, усилие постоянное, страстное, все разгорающееся, – вот жизнь Багрицкого. Она была – подъем непрерывный. Среди первых его стихов попадались слабые, с годами он писаль все строже. Воодушевление его поэзии возрастало. Страсть, в нем заключенная, усиливалась, потому что усиливалась работа Багрицкого над мыслью и чувством. Работу эту он исполнял честно, с упрямством и веселостью.
Писание Багрицкого – не физиологическая способность, а увеличенные против нормы сердце и мозги, увеличенные против того, чтo мы счтиаем нормой и чтo будет беднейшим прожиточным минимумом сердце в будущем.
 |
Багрицкий в реальном училище |
Я помню его юношей в Одессе.
Он опрокидывал на собеседника громады стихов – своих и чужих. Он ел не по-нашему, одежду его составляли шаровары и кофта, повадка у него была шумная, но с остановками.
В те годы, когда стандарт указывался обстоятельствами, Багрицкий был похож на самого себя и ни на кого больше.
Слава Франсуа Виллона из Одессы внушала к нему любовь, она не внушала доверия. И вот – охотничьи его рассказы стали пророчеством, ребячливость – мудростью. <...>
Любовь к справедливости, к изобилью и веселью, любовь к звучным, умным словам – вот была его философия. Она оказалась поэзией революции.
Как хорошая стройка, – он всего был в поэтических лесах. Они менялись на нем, и эту работу вечного обновления он делал мужественно, неподкупно, открыто.
От него – умирающего – шел ток жизни. Сердца людей, впавших в тревогу, тянулись к нему. Жизнью своей он говорил нам, что поэзия есть дело насущное, необходимое, ежедневное.<...>
Я вспониманию последний наш разговор. Пора бросить чужие города, согласились мы с ним, пора вернуться домой, в Одессу, снять домик на Ближних Мельницах, сочинять там истории, стариться... Мы видели себя стариками, лукавыми, жирными стариками, греющимися на одесском солнце, у моря, – на бульваре, и провожающими женщин долгим взглядом...
Желания наши не осуществились. Багрицкий умер 38 лет, не сделав и малой части того, чтo мог.
<1935>