ЮБИЛЕИ И ДАТЫ

Когда оживают «Мертвые души»
(полвека с героями Гоголя)

«Кто из героев “Мертвых душ” дожил до наших дней
и “в каком кафтане” он щеголяет сегодня?»
(Тема сочинения)

Гоголю – двести лет. В юбилейный год, не сомневаюсь, нас ждут новые встречи с его произведениями и их героями. Однако юбиляр и прежде пользовался грандиозным успехом. Не только его драматические произведения: «Ревизор», «Женитьба», «Игроки», но и проза Гоголя то и дело вновь и вновь возникала на сцене, на экране, на литературной эстраде. В театральной афише за последние годы – десятки названий: от «Старосветских помещиков» до «Шинели» и «Записок сумасшедшего». И на этом материале – такие актерские удачи, как Акакий Акакиевич Башмачкин М.Нееловой, Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна Б.Ступки и Л.Ахеджаковой, Аксентий Иванович Поприщин Е.Лебедева, А.Калягина и Г.Буркова…

Разумеется, не были исключением и «Мертвые души». Спектакли (драматические, оперные, пантомимы), фильмы (включая мультипликационные и телевизионные), литературные концерты (в том числе и по сохранившимся главам второго тома)…

Но на все это еще надо было попасть (тем более – коллективно, с учениками), что не каждый год удавалось. Зато книжные иллюстрации к «Мертвым душам» были всегда в нашем распоряжении. И если не удавалось показать своим питомцам что-либо, увиденное без них, оживали страницы «театральной летописи». Поскольку дальше пойдет речь о гоголевском Ноздреве, процитирую, к примеру, строки из рецензии на оперный спектакль Большого театра «Мертвые души» (музыка Р.Щедрина, постановка Б.Покровского, исполнитель партии Ноздрева – В.Пьявко): «И вот шумное, словно залп духового ружья, появление на сцене одержимого забияки и “правдолюбца” Ноздрева. И весь он: расхристанная волосатая – меховая!!! – грудь, пылающие глаза, нетерпеливо вздернутая губа… – совершенно гоголевский тип, узнаваемо жизненный и одновременно – сатирическая маска. Удивительно свободно поет Пьявко сложнейшую партию, и в этом залихватском бесстрашии вокализирования по-особому полно раскрывается оперный Ноздрев. Есть в этом картежнике и кутиле и лихость, и фантазия, и даже обаяние, но как же бессмысленно все это растрачивается…».

В разные годы нам вместе с учениками удалось посмотреть «Мертвые души» в театре (во МХАТе и Театре киноактера) и на телевидении, стимулировать их интерес к различным иллюстрированным сериям. Написанное моими питомцами я сгруппировал по отдельным образам героев поэмы, и вот что у меня получилось: «…передо мной лежат несколько раскрытых книг. На первый взгляд может показаться, что это разные произведения разных писателей. На самом деле все это – “Мертвые души” Гоголя. И все эти книги раскрыты на странице с портретом Ноздрева. Дело в том, что все они иллюстрированы разными художниками. Четыре разных художника – четыре разных портрета Ноздрева. Но ведь Гоголь очень ярко и четко дал описание его внешности… Все это есть в каждом портрете Ноздрева. Но тем не менее иллюстрации не похожи одна на другую. А не похожи они потому, что задача художника была изобразить… живого человека, которого каждый из них представлял по-своему…

Вот Ноздрев П.Боклевского. Передо мной портрет человека, безумно любящего жизнь, совершенно открытого, но неглубокого: глаза – живые, простодушные, без малейшей хитринки. На портрете Ноздрев улыбается, но нетрудно представить себе его пьяного, рассвирепевшего или кого-нибудь разыгрывающего. А по глазам видно, что этот человек – ужасный фантазер. И сейчас, в момент, когда его изобразили, он воображает что-то и сам радуется и верит в придуманное. По-моему, портрет очень хороший, но, пожалуй, слишком положительный.

В.Маковский увидел в Ноздреве бесцеремонного барина с брюшком, любящего себя больше всех на свете, хотя добродушного, но далеко не умного. Широким жестом он разводит руки перед Чичиковым, как бы желая сказать: “Ба, сколько лет, сколько зим!..”. Ноздрев у Маковского более сдержанный, чем у Боклевского, и даже создается впечатление неповторимости из-за его слишком устойчивой осанки и выпяченного живота.

Ноздрев у А.Лаптева неимоверно крепок и цветущ. Волосатая грудь выглядывает из незапахнутой полы халата, ноги разведены чуть ли не на метр, и создается ощущение, будто пол скрипит под этим здоровым молодцем. Но его телосложение очень контрастно с лицом, на котором написаны удивительное добродушие и восторженность.

На иллюстрации П.Соколова Ноздрев играет в карты с Чичиковым. Сидит он не на кончике стула, как Чичиков, а насколько позволяет стул. Недовольный взгляд, который он вперил в Чичикова, дает нам понять, что поведение Чичикова ему не по вкусу. Видно, что Ноздрев в очередной раз тщетно пытается его надуть. Причем во взгляде Ноздрева такая самоуверенность, будто он идет на благородное дело. По этому портрету видно, что недовольство Ноздрева ложное, что этот человек сейчас, в любую минуту, может разразиться громким хохотом.

Ноздрев Б.Ливанова (в старом МХАТе. – Ф.Н.) – это веселый, удалой, пышущий энергией, здоровьем человек. Он с большим интересом выдумывает различные небылицы, он может обругать кого-нибудь и тут же расцеловать его и назвать своим лучшим другом. И делается это так просто, по-детски наивно и радостно, что удивительно весело смотреть на этого бесшабашного проходимца, в котором уживаются столь противоречивые качества. Ливановым подмечено несколько деталей, которые великолепно дополняют этот образ. Например, почесывание головы в самых невероятных местах выдуманных им историй или представление своего зятя всегда одной и той же фразой и одним и тем же жестом…

…Просто в восторг меня привел Ноздрев (в пантомиме Театра киноактера “Похождения Чичикова, или Мертвые души”. – Ф.Н.). Абсолютно гоголевский буян, никогда не отчаивающийся в жизни враль и жулик. Он так и пышет здоровьем и энергией. Мне показалось, что даже красный цвет его брюк подчеркивает пылкость и необузданность характера этого человека… Появление Ноздрева на сцене вносило какую-то суматоху; ему не сиделось на месте: он то кидался к Чичикову с объятиями, то вдруг, наоборот, сердился на него и даже чуть не казнил бедного Чичикова…».

«В телеспектакле особенно удачно получился Ноздрев. К сожалению, я не запомнил фамилию этого ленинградского актера (П.Луспекаев – таможенник Верещагин в “Белом солнце пустыни”, а в пробах на эту роль также участвовали А.Миронов и Р.Быков. – Ф.Н.), но лучшего Ноздрева (и, по-моему, наиболее близкого к гоголевскому) я не видел и, вероятно, не увижу. Эдакий разбитной малый, пышущий здоровьем, лгун, картежник, пьяница и т.д. – таков именно Ноздрев в телеспектакле».

Б. Ливанов в роли Ноздрева

На первый взгляд Ноздрев всюду: что на сцене, что в иллюстрациях – один и тот же (сколько раз повторяются, к примеру, одни и те же детали: волосатая грудь, неугомонность и необузданность). Но, если вчитаться, различия, безусловно, найдутся. Это связано со спецификой того или иного интерпретирующего бессмертную поэму Гоголя вида искусства. Так, книжная иллюстрация «схватывает» героя в характерной, но застывшей позе, а все, что за ее пределами, лишь угадывается; театр показывает его в движении (оперный – добавляет к этому вокальную и инструментальную характеристики, драматический – интонации живой речи, пантомима – пластику). Различие, однако, может касаться и трактовки.

Вот Плюшкин художника П.Боклевского (по ученическим сочинениям – «старый, замасленный халат, на котором везде видны заплаты и что-то, “чулок ли, подвязка ли или набрюшник – только никак не галстук”, обвязано вокруг его шеи. В его взгляде – подозрительность ко всему, враждебность к окружающим, недоверчивость и жестокость. Из-под сильно разросшихся бровей зло и настороженно смотрят на вас крысиные глаза, острый и крючковатый нос, тонкие губы… Сам он стоит спиной, но голова повернута, и круглые глаза бесстыже смотрят с портрета. Из-за того, что он стоит спиной, кажется, что он что-то прячет у себя за пазухой и боится, что кто-нибудь может увидеть и отнять у него тряпку или бумажку, подобранную им на какой-нибудь помойке»).

Плюшкин артиста МХАТа Б.Петкера – озлобленный на всех, жадный, деспотичный помещик. И не так уж он безобиден, как кажется на первый взгляд. Этот Плюшкин – еще не потерявший силу, подвижный старик, который не только мучит всех своим вечным недоверием, но, вероятно, часто применяет и физические наказания… Плюшкин, которого играет Петкер, уверен в том, что все, что он делает, верно, что иначе и быть не может, что только он живет правильно….

Вот в роли Плюшкина певица Г.Борисова в Большом театре и корифей театра и кино И.Смоктуновский в телесериале. Профессионалы, с оценками которых я знакомил своих учеников, в интонациях оперного Плюшкина улавливали «старческое шамканье, прерываемое внезапным и сиплым взвизгиванием», а в его теледвойнике – неожиданный аристократизм манер в ту пору, когда он был моложе, постепенно напрочь исчезающий с приходом старости.

Иллюстрации П.Боклевского к поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»

При этом никто слишком уж не удалялся от гоголевского героя, в котором по идее было заложено и то, и другое, и третье. И инсценировка, принадлежавшая перу М.Булгакова, и большинство иллюстраций к поэме, и опера Р.Щедрина создавались, по признанию режиссера-постановщика оперы «Мертвые души» в Большом театре Б.Покровского, «при предельном уважении к гоголевскому тексту», т.е. с максимальным сохранением авторского слова и отношения к тому или иному персонажу…

В юбилейный год не так-то легко признаться, что на протяжении более чем полувека мне не всегда удавалось «оживить» героев гоголевской поэмы «Мертвые души». О том, что помогало мне в этом, рассказано выше. Книжные иллюстрации и сегодня в распоряжении каждого словесника и его учеников. А сцена и телеэкран к юбилею готовят нам самые неожиданные сюрпризы.

Ф.А. НОДЕЛЬ,
канд. пед. наук,
преподаватель колледжа № 17,
г. Москва