АНАЛИЗ ТЕКСТА

«Вторичные признаки»
художественного слова и cмысл

Продолжение. Начало см. в № 20/2009

II. О стихах

Важно, чтобы наши ученики понимали: метафора или сравнение – не просто украшение стихотворения, только восприняв и осмыслив все языковые особенности поэтического произведения, мы приблизимся к его пониманию. Сейчас, кажется, этого уже никто не оспаривает. И тем не менее известный литературовед может написать в своей статье: «Думается, что главная мысль стихотворения заключена в его первой строке». Речь идет об одном стихотворении Тютчева.

Рассмотрим на его примере, как в действительности могут влиять тропы на смысл поэтического высказывания.

14-е декабря 1825 года

Вас развратило самовластье,
И меч его вас поразил, –
И в неподкупном беспристрастье
Сей приговор закон скрепил.
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена  –
И ваша память от потомства,
Как труп в земле, схоронена.

О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить.
Едва дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула –
И не осталось и следов.

Стихотворение Тютчева обращено к участникам восстания 1825 года и написано непосредственно после вынесения приговора декабристам – в 1826 г. Это образец гражданской лирики, с торжественной ораторской интонацией, с отчетливо сформулированной позицией. Может быть по-разному понята первая строка: неясно, как виновато самовластье в том, что произошло, скорее всего имеется в виду, что оно слишком долго было снисходительно к заговорщикам, не принимало решительных мер. Но в остальном содержащаяся в первом восьмистишии оценка очевидна: участники восстания развращены, их поведение названо вероломством, они осуждены и верховной властью, и законом, который вынес заключение в неподкупном беспристрастье, то есть объективно и справедливо, и народом, который поносит имена изменников, отшатнулся от них. (Заметим, что в этом стихотворении показано согласие трех сил, идеальная иерархия которых обозначена в оде Пушкина «Вольность»:

Владыки! Вам венец и трон
Дает Закон, а не природа.
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.)

Если не считать слов самовластье и закон, которые можно воспринять как традиционные для политической лирики этой эпохи олицетворения или метонимии (самовластье как способ правления = царь, закон = государственные мужи, законники), в восьмистишии всего два тропа. Это привычная метафора государственной кары меч... поразил и завершающее сравнение: о восставших не узнают потомки, память о них, как труп в земле, схоронена.

На беглый взгляд, во втором восьмистишии повторяется то, что сказано в первом. Новых героев и событий не появилось – в центре второй части власть и те, к кому обращено стихотворение, показана безоговорочная победа власти. Можно записать соответствия:

вы – вы, жертвы мысли безрассудной;

самовластье – вечный полюс, вековая громада льдов, зима железная;

меч его <самовластья> поразил – зима железная дохнула;

память... как труп в земле, схоронена – не осталось и следов.

Получается, что все стихотворение завершается той же мыслью, что и первая часть. Зачем же написана вторая, что нового содержится в ней? Ответ выявляется той же таблицей соответствий: о том же сказано по-другому, а значит, сказано другое.

Только первые строчки написаны в привычном ключе – обращение с торжественным «О», отвлеченная лексика. Но уже здесь зашла речь о чувствах заговорщиков – уповали, то есть надеялись, – и прозвучало слово жертвы, эмоциональная сила которого будет поддержана словом кровь. Они готовы были пролить свою кровь, чтобы достичь цели. А дальше неравный поединок жертв и власти передан грандиозной метафорой противостояния: с одной стороны нечто огромное, холодное (вечный полюс, возможно, напоминает о вечной мерзлоте), существующее веками и неколебимое, а в предпоследней строчке еще и чудовищное, фантастическое (зима железная), страшное, способное дохнуть и уничтожить, с другой – малое (скудная кровь), теплое, дымящееся, светлое (сверкнула), наверное, яркое, красное. Прямой оценки во второй части нет, если не считать эпитета безрассудная.

Ф.И. Тютчев. Неизвестный художник. 1825 г.

Рассудок, действительно, должен был бы остановить безнадежное предприятие. Беспристрастие и объективность, спокойствие и размеренность (по две строчки о власти, законе, народе и памяти, два равных по размеру сложносочиненных предложения) царят в первой половине стихотворения. Но естественно ли для человека всегда быть на стороне трезвого рассудка и осуждать тех, кто вступает в неравный и безнадежный бой?

Во второй части та же история рассказана как будто изнутри – мы узнаем о надеждах и жертвенности заговорщиков, а последнее четверостишие содержит не логическое заключение, а очень яркий зрительный образ, который вступает в противоречие со сказанным в первой части: он вызывает сильные эмоции и заставляет читателя пережить описанное как трагедию. В завершении стихотворения звучат потрясение и горесть, а не торжество справедливости. Именно так воспринимается стихотворение, несмотря на то что известные нам политические воззрения Ф.И. Тютчева были бы точнее выражены, если бы оно состояло только из первых восьми строк.

Однако наличие сравнений, метафор, метонимий вовсе не обязательно для настоящего стихотворения. Вот стихи нашего современника Игоря Холина.

Сегодня суббота,
Сегодня зарплата,
Сегодня напьются
В бараке ребята.

Сегодня суббота,
Сегодня, однако,
Ребята не пьют,
Не гуляют в бараках.

Ребята галдят
У ворот комбината –
Сегодня опять
Задержали зарплату.

В.А.Жуковский. Худ. Петр Соколов. 1820

Это стихотворение написано без единого тропа, причем только непоэтичными, демонстративно «прозаическими» словами, более того – слов этих мало, одни и те же повторяются по нескольку раз. В стихотворении 12 строк, по 2 знаменательных слова в каждой, всего 23 («однако» считать не будем), и при этом 6 раз указано время действия – «сегодня», 2 раза – «суббота», герои трижды названы «ребятами», дважды упомянут барак; нет ни одного оценочного или эмоционального слова, ни одного прилагательного – налицо явная бедность словаря. И вот эта непривычная бедность сама становится очень сильным поэтическим приемом – позволяет прочувствовать беспросветность убогой жизни «ребят», протекающей между бараком и комбинатом, – жизни, главным событием которой становится еженедельная зарплата с последующей гульбой или недовольство, «галдеж», когда эта зарплата задерживается. Ощущение монотонности подкрепляется звучанием – во всех рифмующихся словах ударный [а] и еще один или два безударных: зарплата, ребята, однако, в бараках, комбината, зарплату; отметим также слова галдят и опять.

Но не все так бедно в стихотворении. Богаты и разнообразны интонации – в первой строфе с выразительной анафорой (троекратным «сегодня») – то ли праздничное ожидание, то ли удрученная констатация неизбежного; во второй строфе – интригующий перелом: ровно посередине стихотворения стоит «однако», и только в последней строчке третьей строфы появляется разъяснение. Противопоставлены две половины стихотворения и ритмически. В первой половине царит полное равновесие – в каждой строчке по два трехсложных слова с ударением на втором; каждое слово – стопа амфибрахия. Во второй, как бы подчеркивая нарушение порядка жизни ребят, нарушается и ритмический порядок, появляется регулярный сдвиг: нечетные строчки заканчиваются ударным слогом (пьют, галдят, опять), а к началам четных прибавляется безударный слог.

В.А. Жуковский. Петр Соколов. 1820

Продолжим наблюдения над ритмом. Поскольку рифмуются только нечетные строчки, четверостишия на слух могут восприниматься как двустишия, написанные четырехстопным амфибрахием. Такой размер вызывает воспоминание о балладе, стихотворении сюжетном и таинственном (вспомним хотя бы «Лесного царя» Гете в переводе Жуковского: Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?// Ездок запоздалый, с ним сын молодой – или думу Рылеева «Иван Сусанин»: «Куда ты завел нас? Не видно ни зги!») («Метр стихотворения, – писал М.Л. Гаспаров, – несет… смысловую нагрузку, завещанную другими стихотворениями других поэтов и эпох»).

Получается, что ритм и интонация задают ожидание чего-то значительного и загадочного, а в эту форму вложено содержание ничтожное. «Вот она какая для людей из барака интрига, загадка, поэзия…», – как будто говорят нам эти то ли смешные, то ли безнадежно горькие стихи.

Как мы увидели, не последнюю роль в осмыслении стихотворения играет внимание к стихотворному размеру.

Чтобы потренироваться различать стихотворные размеры и переходить от одного к другому, используем двустишия, сочиненные специально для такого случая. Пусть ученики проверят, действительно ли каждое из них написано тем размером, который в нем назван, и, добавляя, заменяя или убавляя слова, исправят «ошибки». Здесь предложены четыре варианта задания.

Найдите двустишия с ошибками в размере и исправьте их.

-1-

Когда бы все писали ямбы,
В саду поменьше было ям бы.

Пишу амфибрахием. Страшно.
Бросаюсь, как в бой рукопашный.

Очень разным бывает анапест:
То печален, то как-то нахрапист.

Кто изучает географию,
Кто сочиняет амфибрахии.

Дактили в вальсе кружатся,
Песней на душу ложатся.

Напишу письмо хореем,
Чтоб оно дошло скорее.

-2-

Вот когда бы все писали ямбы,
То в саду поменьше было ям бы.

Я пишу амфибрахием. Страшно.
Но бросаюсь, как в бой рукопашный.

Очень разным бывает анапест:
То печален, то как-то нахрапист.

Одним изучать географию,
Другим сочинять амфибрахии.

Дактили в вальсе кружатся,
Песней на душу ложатся.

Напишу письмо хореем,
Чтоб оно дошло скорее.

-3-

Вот когда бы все писали ямбы,
То в саду поменьше было ям бы.

Пишу амфибрахием. Страшно.
Бросаюсь, как в бой рукопашный.

Да, очень разным бывает анапест:
То он печален, то как-то нахрапист.

Кто изучает географию,
Кто сочиняет амфибрахии.

Дактили в вальсе кружатся,
Песней на душу ложатся.

Я напишу письмо хореем,
Тогда оно дойдет скорее.

-4-

Когда бы все писали ямбы,
В саду поменьше было ям бы.

Пишу амфибрахием. Страшно.
Бросаюсь, как в бой рукопашный.

Да, очень разным бывает анапест:
То он печален, то как-то нахрапист.

Кто изучает географию,
Кто сочиняет амфибрахии.

А дактили в вальсе кружатся
И песней на душу ложатся.

Напишу письмо хореем,
Чтоб оно дошло скорее.

Н.А. ШАПИРО,
г. Москва